На чтение: ≈ 22 мин.После Великой Отечественной войны мальчишек – воспитанников воинских частей называли сынами полка. Это были дети-сироты, опаленные огнем войны. В конце семидесятых я встречался с ними на слетах сынов полка в “Артеке”. Благодаря доброте армии и заботе государства они выжили, выучились, стали полезными гражданами для своей страны. Потому что их государство не забыло, не бросило на произвол судьбы, на вокзалы и рынки. И я уверен, что и в России, и на Украине, и в Белоруссии, во всех бывших республиках Советского Союза в эти весенние дни, когда исполняется 57-я годовщина Победы над фашизмом, тысячи бывших сынов полка, которым сегодня семьдесят или чуть больше, поднимут бокалы за армию, в прямом смысле этого слова спасшую им жизнь. А ведь могло быть в их судьбе все иначе…
Вечная армейская традиция: утром командир части дает командирам подразделений задание на день. Задание Белозерова – приказ
Окрошка на березовом соке
То, чем нас угощали в городке Боброве, не описано ни в одной кулинарной книге. Я перелистал их с десяток, начиная с популярнейшей в конце девятнадцатого века “Настольной поваренной книги” Елены Малоховской, которую она предназначала “для сокращения домашних расходов”, и кончая не менее популярной в наши дни “Книгой о вкусной и здоровой пище”. И ни слова об окрошке на березовом соке.
А окрошка эта, скажу я вам, чудо как вкусна! Вот уж воистину русская еда.
В рукописной поваренной книге семьи Ганнибалов, предков Александра Сергеевича Пушкина, я нашел простую, но мудрую, знаковую мысль: “Вкусное, сладкое, аппетитное укрепляет человека, не только как “хлеб насущный”, но и как лекарство… В каждом доме должна быть кулинария отечества, кулинария родного края, кулинария своего рода и семьи”.
Вместе с нами в тот день ела окрошку на березовом соке вся воинская часть: начиная с командира полковника Валерия Михайловича Белозерова, офицеров и солдат и кончая пятью пацанами – воспитанниками части. Образно говоря, для мальчишек окрошка эта и была “кулинарией родного края и кулинарией семьи”. Потому что родились они все на воронежской земле, где березы в апреле обильно “плачут” сладковатыми слезами, а по стволу текут ручейки. И возможно, вспоминают мальчишки какое-то далекое мгновение из их маленькой жизни, когда мама ставила перед ними тарелку сладковатой окрошки и когда отец был трезв и добр… Но потом все разом менялось. Окрошка становилась горькой. Или ее вообще не было? В мальчишеской голове фантазии срастаются с явью. И кто знает, что им вспоминается из той семейной жизни, когда, лежа в темноте на солдатской койке, они листают тоненькую книгу своей памяти…
Но наступает утро, мальчишки просыпаются и вместе с солдатами бегут на плац делать зарядку. Потом завтракают и строем по главной улице городка, подтянутые, в военной форме, с надраенными и блестящими на солнце пуговицами и пряжками, сытые, с выученными уроками, два квартала идут в обычную вторую городскую школу. Прохожие уже не удивляются, просто здороваются с бравыми ребятами, некоторые старики отдают честь, стайки девчонок перегоняют строй, чтобы на них обратили внимание.
Одного из воспитанников я спросил: “А ты бы хотел, чтобы тебя усыновила какая-нибудь семья?” Мальчишка серьезно посмотрел на меня, поправил ремень, одернул по-солдатски гимнастерку и ответил: “Пытались, но я сам не захотел. В части мне сподручнее. Здесь дисциплина. А я уже жил без дисциплины”.
Галина Викторовна Воротянина, воспитатель и психолог, взятая в часть специально для работы с воспитанниками, еще до нашей встречи с мальчишками настаивала: “Пожалуйста, не расспрашивайте воспитанников об их семьях. И не пишите об этом. Они даже друг другу не все рассказывают… Могу вам только сказать, что у четверых из пяти есть отец или мать. А причины, по которым они значатся социальными сиротами, такие же, как у сотен тысяч их сверстников по всей России. Думаю, объяснять еще раз причины этой трагедии государства нет смысла… Мы стараемся как можно бережнее относиться к их памяти”.
Что же, просьба вполне резонная: незачем щипать нервы обывателя в угоду праздной словесности. Личная жизнь даже ребенка не должна быть достоянием всех. О судьбе ребенка должно заботиться государство. Государство и общественные организации. И не идти на поводу “даешь подробности!”, чем часто грешат газеты и особенно телепередачи, спекулирующие ради рейтинга смакованием детских трагедий. Надо по рукам и по мозгам бить взрослых, попустивших трагедии… Прошу прощения за гневное отступление.
Вслед за пятерыми воспитанниками мы отправились во вторую школу.
Галина Викторовна ВОРОТЯНИНА, как говорили нам воспитанники, не просто воспитатель, она еще верный друг, с ней даже посекретничать можно
Типичный русский городок
Городок Бобров – маленький, провинциальный, районный центр Воронежской области. Население – двенадцать тысяч. Поутру совсем неспешный. Да и куда спешить – кругом успеешь.
Бобров – городок в бывшем купеческий: дома все больше кирпичные, узорчатой кладки, двухэтажные, с высокими фундаментами, за которыми спрятаны, наверное, бывшие купеческие кладовые. 290 лет стоит этот городок на берегу речки Битюг, речки разливной, с заводями и затонами. Как говорили нам военные, наверное, по нынешним меркам самая пока чистая речка в России. Поэтому рыба в ней водится всякая и “раки огроменные”. Рыбалка – это и отдых, и хорошее подспорье в рационе офицерской семьи, у которой доход, мягко говоря, невелик.
За забором воинской части – маленький, еле дышащий масляный заводик, есть еще разные ремонтные мастерские, железнодорожная станция, четыре школы, ополовиненная из-за нехватки средств больничка. Вот, пожалуй, и все из “крупного”.
А земля-то вокруг какая! Лучший в мире чернозем. Куб этой земли экспонируется в ООН как образец самой плодородной земли в мире. Казалось бы, стоять на такой земле и соответствующим этому богатству городам. Ан нет, мы все спорим, кто должен быть хозяином земли. “Поэтому и вышло, – сказал в разговоре с нами командир части, – что часть наша стала со временем градообразующей. Мы и рабочие места даем городу, а если где-то надо помочь отремонтировать, поможем в меру возможностей и рабочей силой, и материалами. Так уж повелось не один десяток лет, что армия в таких маленьких городках, как наш Бобров, – главное действующее лицо”.
Подтверждение этих слов мы услышали из рассказа директора второй школы Ольги Викторовны Аникиной.
Здание второй школы, как и все купеческие дома, кирпичное. Построил школу на свои деньги в начале прошлого века богатый купец Сташневич. Добротно построил. Рядом когда-то церквушка красовалась. Властям она была, как бельмо в глазу: рядом со школой такое мракобесие. Снести! И снесли. Только разрушители не догадались, что нарушили дренажную систему вокруг. Вот со временем и стали подниматься подземные воды. Все выше и выше, наконец добралась вода до школьного фундамента, и в один прекрасный день директор обнаружила, что все глубокие школьные подвалы доверху залиты водой. Побежала по начальникам, а те говорят, нет, мол, у нас таких средств, чтобы восстановить дренаж и воду откачать. Куда дальше? Побежала, естественно, в воинскую часть, к бывшему ученику школы Сереже Жаркову – заместителю командира части по воспитательной работе Сергею Леонидовичу Жаркову. Тот понял все сразу: “Пошли к командиру!” Командир тоже все сразу понял: “Поможем. Как школе-то не помочь”. Нелегко командиру было сдержать слово. Но сдержал.
“В армии не обещают, а исполняют приказ, – прокомментировал мне потом этот случай командир Валерий Михайлович Белозеров. – Но если уж командир что-то пообещал, не важно кому – офицеру ли, солдату или какому-то гражданскому человеку, выполни, чего бы это тебе ни стоило. Ведь это долг офицерской чести. Из-за несдержанного слова раньше офицера на дуэль вызывали… Вот я и наших воспитанников этому учу. Помните, как сказал в повести “Капитанская дочка” при прощании сыну Пете Гриневу его батюшка, отправляя сына на службу в армию: “Служи верно кому присягнешь… и помни пословицу: “береги платье снову, а честь смолоду”. Гениальный Пушкин!”.
А старики отдают им честь…
Школе в этом году исполнится сто лет. Внутри все чистенько, хоть и не богато, но видно, что ухоженно, продумано. Вот только снаружи вид уж совсем неказистый. Кирпич от столетней давности побурел, вход неприглядный. За сто лет никто к этим стенам не прикасался. А ведь гости обещают приехать не только из Воронежа и губернии – ученики-то ее по всей России разъехались. Вот очистить бы кирпич, кое-что подлатать по фасаду и покрыть стены недорогим пенотексом, не импортным, а нашим, российским, и стала бы школа просто как новенькая. Но где деньги взять? Тут уж при всем желании не найдется таких денег ни у части, ни у властей. И вспомнилось мне, что в центре городка видели мы два – два на весь город! – современных, необычных для этого старого купеческого царства здания. Тоже из красного, гладенького, как сталь, кирпича. В одном “храме” – отделение Сбербанка, в другом – государственные налоговые службы. Типичная картинка нашего времени для многих провинциальных городков, в которых мне в последние годы пришлось побывать. Отщипнуть бы от этого банковского и чиновничьего богатства хотя бы по малости, но и этого хватило бы, чтобы привести к столетнему юбилею школу в надлежащий вид.
Эти мысли, высказанные мною вслух в кабинете директора школы, вызвали на лицах присутствующих удивленную ухмылку. Да и сам я понял, что моя необузданная фантазия слишком далеко меня завела. Деньги нынче, как призрачные миражи, кочуют мимо школ. А в маленьких городах и миражей таких нет. Потому что деньги обосновались в больших городах.
Поэтому и вся надежда на воинскую часть. Она может совсем немного. Наверное, порой невольно нарушая какие-то указания воинских приказов сверху (за что их, конечно, взгреет очередная проверяющая комиссия сверху), но понимая, что чисто по-человечески, по законам гражданской чести и совести поступить иначе не может.
Наверное, по этим же причинам и взяла воинская часть на полное содержание и под свою полную моральную ответственность пятерых воспитанников – мальчишек с трудной судьбой.
И, я уверен, маленький городок Бобров, увидев это, стал задумываться о детских судьбах и своих, и чужих детей. Пусть внешне ничего и не изменилось, но появился добрый взгляд при виде идущего навстречу военного, появилось доброе отношение к армии…
Граф Толстой нас бы не понял
В тот апрельский необыкновенно теплый солнечный день, когда мы гостили в воинской части, были назначены учебные стрельбы. Стреляли все – и командир части, и офицеры, и прапорщики, и, конечно, солдаты. После уроков в командирском газике прикатили на полигон и пятеро воспитанников. Им тоже на полном серьезе дали пострелять по мишеням.
Мы сидели с командиром на лавочке, беседовали. Слева от нас, отделяя огромное поле – полигон полукружьем, стояла великолепная березовая роща. Стройная, как солдаты на плацу. Здесь и “добывают” березовый сок: делают надрез на стволе, подвешивают банку и через час-другой полна она березовым прозрачным соком. Если в трехлитровую банку положить три-четыре изюминки, сок быстро перебродит, и квас для окрошки готов…
Командир рассказывал о себе по-военному скупо: в роду военных до него не было. Предки – крестьяне. Отец – председатель колхоза.
Когда утром я познакомился с Белозеровым, он поразил меня своей воинской выправкой, обходительностью потомственного интеллигента. В моем представлении так или близко к этому мог выглядеть толстовский князь Андрей Болконский. И тут же подумалось: эк меня занесло опять в моих фантазиях! Просто нормальный русский офицер, каким он и должен быть. И военная карьера обычная: школу окончил в семьдесят восьмом, затем – высшее командное училище химической защиты и академию в Москве. Служил на Дальнем Востоке, потом на Камчатке. Как и положено – прибавлялись звезды на погонах. Дорос до заместителя командира бригады. И вот уже второй год полковник Белозеров служит командиром части в Боброве.
Часть, которой он командует, вписала и свою страницу в героическую историю ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС. В части, на плацу, об этом свидетельствует огромный черный валун. Я спрашивал воспитанников, что они знают об истории части, и все они сразу называли фамилию подполковника их части, заместителя командира части по вооружению Николая Николаевича Макова. В Чернобыле он был начальником службы радиационной бригады. 68 раз поднимался на крышу разрушенного реактора… Как сказал мне сам Николай Николаевич, его нынешней офицерской зарплаты едва хватает на лекарства, чтобы поддерживать здоровье… Шесть офицеров части уже умерли…
Героическая и в то же время трагическая история части, которой командует полковник Белозеров, похожий только внешне, как мне показалось, на Андрея Болконского. Толстой, при всей своей гениальности даже в бреду не смог бы представить подобное…
Нравится мальчишкам вместе с воспитателями вечерами посидеть в гостиной у горящего камина, песни попеть, байки про солдатскую службу послушать
“Не имеете права, товарищ полковник”
Когда мы заговорили с командиром о воспитанниках, он коротко и просто ответил: “По моим наблюдениям, по разговорам моих коллег, воспитателей, мальчишкам у нас нравится. Конечно, это не отчий дом. Да мы к этому и не стремимся. Мы ребят брали в часть только по их согласию, объясняли, что попадут они в армейскую среду, где надо учиться выполнять армейский устав, где обязательны дисциплина и подчинение старшему по званию. Кто-то из ребят думал и не соглашался. Кто-то согласился. Помогали нам в этом педагоги и психологи. Таким образом отобрали пятерых. Я ими доволен”. – “Как вы думаете, а они – вами?”. – “Один из воспитанников серьезно нашкодил. Я его вызвал к себе. Как положено, по всем правилам, по инстанции. Думал, пусть поймет, что по мелочам к командиру части не вызывают. Пришел, отрапортовал по-военному. Побеседовали. Я в конце возьми и скажи: “Снять бы с тебя штаны и всыпать по первое число за все твои фокусы”. А он мне по-военному: “Не имеете права, товарищ командир. Это дедовщина”. Я еле сдержал улыбку, но строго сказал: “Наряд вне очереди. И подумай там, что и кому ты это сказал”. Он по-солдатски браво развернулся и ушел. А я тогда подумал: что же я натворил? Надо думать, что говоришь и кому говоришь, ведь ты же взрослый, офицер, а он ведь ребенок, хоть и в солдатской форме. И все же, я так понимаю, мужское начало в воспитании этих мальчишек должно превалировать…
За нашей спиной, за холмом слышны были выстрелы.
“Извините, мне тоже пора на стрельбище, обычно я первым стреляю. По мне должны равняться остальные…” – командир попрощался и ушел…
Мой муж будет военным
Не все я вам рассказал о жизни мальчишек в их новой жизни. Многое еще в журналистском блокноте. Но об одном экспромте в школе расскажу.
Зашел я на перемене в 6-й “В” класс, где учатся трое из воспитанников. Задавал ребятам разные вопросы, а потом возьми и скажи: “Мальчишки, закройте уши… Девчонки, я понимаю, что всерьез вы об этом не думаете, но, наверное, между собой обсуждаете ваших мальчишек. Скажите, кто бы из вас хотел, чтобы в будущем вашими мужьями были военные? Поднимите руки”. И почти половина девичьих рук поднялась. “Почему? Кто хочет объяснить?” Ответы были разными: и потому, что зарплату вовремя получают, и потому, что они сильные и могут защитить, и потому, что папа военный. А одна девчушка сказала: “Потому что военный – это скоро будет самая почетная профессия в нашей стране. И я смогу им гордиться”.
Судите сами: как говорится, устами младенца глаголет истина.
Я тоже верю, что это случится.
Мальчишки открыли уши: “А мы все слышали, мы слышали!” И началась обычная ребячья свара. Только трое мальчишек в военной форме гордо сидели за партами. Чуть смущенные, но явно счастливые…
…Назову фамилии пятерых воспитанников:
Виталик Попов
Виталик Коробов
Володя Лысков
Денис Даньшин
Коля Мягков.
Кто знает, кем они станут? Может быть, военными, а может быть, и нет. Это их выбор. Но командир Белозеров очень надеется, что удастся вырастить ему и его сослуживцам из этих ребят хороших, умных и добрых людей. Мы тоже на это надеемся.
Игорь АФАНАСЬЕВ,
Михаил КУЗМИНСКИЙ (фото)
Бобров – Москва
Выбор читателей
Комментарии