«Беречь Россию не устану»

Горячая, звонкая поэзия и размашистая строгая проза Валентина Сорокина выдержали проверку временем. Писатель не подстраивается к конъюнктуре, не мечется за прибыльным бытием, идет прямым путем, уготованным судьбой русского поэта, верного народу своему, родной России. Сорокин – автор эпических поэм «Евпатий Коловрат», «Дмитрий Донской», «Бессмертный маршал» (о Георгии Жукове), книги «Крест поэта» и многих других патриотических произведений. Новая книга героической лирики «Где твой меч?» – прекрасный подарок всем, кто считает защиту Родины своим священным долгом. Герои книги ковали мощь и славу богатырской державы с давних времен и до наших дней. Среди них – Евпатий Коловрат, Дмитрий Донской, Георгий Жуков, Игорь Курчатов. «Беречь Россию не устану», – говорит нам поэт. С ним беседует наш автор.

– Валентин Васильевич, где вы родились и выросли?

– Я родился в селе Ивашла в Башкирии. Оттуда переехал на Урал. После семилетки устроился на Челябинский металлургический завод. Работал в мартене машинистом электрокрана.

– Как пришли в поэзию?

– Писать начал рано. В седьмом классе уже печатался в районной газете. Когда работал металлургом, вышла моя первая книга – «Мечта». Затем меня приняли в Союз писателей.

– Кто из современников оказал на вас сильное влияние?

– Очень люблю Бориса Можаева. Ивана Акулова считаю великим писателем-страдальцем. Федор Абрамов – любимый мой писатель. Многие вещи раннего Виктора Астафьева люблю и принимаю. У меня с ним были хорошие отношения. Он мне как-то сказал: «Валя, если бы меня меньше травили, я был бы иным». Как теперь мне кажется, несколько добрее. Мы с ним спорили. Это у нас тоже есть – не успеет человек сказать не то междометие, как уже обрушивают на него проклятия: «Ах предатель!»

У Юрия Бондарева любимый мой роман – «Берег». Он отличается от многих прозаиков поэтичностью. Из моего поколения интересные прозаики – Анатолий Жуков, Александр Проханов, Зоя Прокопьева. Из более молодого – Вера Галактионова, Лидия Сычева, поэты Максим Замшев, Иван Голубничий. О многих писателях-современниках я написал очерки или статьи.

– В книгу «Где твой меч?» вошла поэма о маршале Жукове…

– Отец-фронтовик вспоминал, как на Волховском фронте к ним приехал маршал Жуков, и сказал: «Я тогда понял: не победят фрицы Жукова. Он прочно стоит на земле – его следы глубже всех ушли в землю».

– Настоящий писатель всегда чутко всматривается в народную жизнь. Что вы можете сказать о сегодняшнем дне?

– Когда у народа отбирают, вышибают из рук труд или когда труд народа, человека становится обесцененным, через два-три года человек может просто наплевать на бывший свой труд и бывшую свою любовь к труду. Он может на прокорм даже какими-то лживыми методами добывать. Народ может не только разлюбить свой труд, он, часть какая-то народа может даже оравнодушиться…

Возьмите Льва Толстого, Бунина, Достоевского (а уж о Лескове и говорить нечего), Шолохова, Леонова и посмотрите: мастер, руки его заботливые, которые картошку выращивают, пшеницу, буренку доят, как воспеты? Боже мой! Даже в поэзии наравне с любимой женщиной труд у нас воспевали. Слово-то какое грубое – «труд», как «табак», допустим, а посмотрите, какая ласка в нем! Государство на этом держалось! Мать какая трудолюбивая, морщины какие ее трудолюбивые! Труд и молитва! Это равное дело: молиться и трудиться. Мы же все это настолько оплевали… И поколение у нас идет не только безнравственное, не только равнодушное, оно физически идет ущербленное, понимаете?!

– Может ли книга повлиять на человека?

– Конечно, может! Ведь книга пропагандировала не просто: ах, Петя, тебе 16 лет, делай физзарядку, ходи на лыжах, спортом занимайся. Такой дури не было! В книге пропагандировалась аккуратность великая во всем: от того, как я обращаюсь к матери, и до того, как вскакиваю на коня, ухожу на фронт, иду в атаку, чтобы не убили мою Родину, не отобрали у меня, понимаете… А как же я могу быть не спортивным?! Это само собой разумелось! А сейчас я могу привести сотни ребятишек спившихся, которым нет еще 14 лет. И девчонок. Они уже опухли от пива!

Мы, отобрав книгу, отобрали у наших ребятишек ответственность. Помню, «Мартина Идена» Джека Лондона прочитал совсем мальчишкой. Два года был под впечатлением, а к 17 годам был взрослым от этой книги. Когда дорвался до Льва Толстого и других русских классиков, меня вообще было уже невозможно переделать. Но ведь таких-то миллионы! А мы им что суем?

С нашим народом идет великая борьба, глухонемая борьба. Какой ТВ-канал не включишь – одно и то же. Все это не наше, русскому народу это все как укус гадюки в душу. И думаешь: Боже мой, какие же мы предатели, какие же мы мерзавцы! Какие же мы изменники и как же мы виноваты перед крестами, перед обелисками, перед всей землей русской, где каждый колос уже криком кричит нам: не-го-дяи!

– Вы – сопредседатель Союза писателей России. Как охарактеризуете противоречия в писательской среде?

– Меня угнетают распри между писательскими союзами, старыми и новоорганизованными писательскими ассоциациями. Но на самом деле враждуют не писатели, а вожди псевдописательских организаций. Союз писателей должен быть один, мы многонациональная страна и должны об этом помнить. А что сейчас? Десятки организаций – и ни одного всероссийского государственного журнала или издательства.

– Можно ли изменить сложившуюся ситуацию?

– Мы должны восстановить работоспособность, прицельность государственную, единство творческих людей. При всем разнообразии и неуважении литгруппировок друг к другу писатели, во-первых, не солдаты, во-вторых, не хунвейбины, у них единого лозунга быть не может! Но у настоящих писателей, если они даже враждуют между собою, есть одна мать, перед которой они не могут не преклониться. И по ее велению они должны стать на колени. Так это было! Бунин не всегда дружил с Горьким. Шаляпин не всегда, может быть, Бунина уважал. Представитель сцены и литературы. Но одна Россия у них была, одна боль. У нас этого ничего нет!

У нас разграблены, приватизированы и уничтожены издательства. А что есть? Журналы, в сущности, бестиражные и ненациональные, мы уже не говорим, что они должны быть общенациональными, они должны работать на якута, на казаха, на русского – на всех. Но они не могут быть такими, даже если бы и хотели, потому что их тираж – две, три, полторы тысячи экземпляров. Даже для Подмосковья этого мало. Это ничтожно.

– В советское время вы 10 лет возглавляли издательство «Современник»…

– Да, я старый издатель. И издательства нужно срочно восстанавливать. Кроме прочего, они еще будут очень полезны финансово государству. Вот, скажем, «Современник» в первый год дал 10 млн. дохода, в последующие мы приносили до 20 млн. прибыли, могли содержать Комитет по печати своими деньгами, Союз писателей. Мне говорят: много леса уходило, неэффективное хозяйствование. А сейчас? Выходит больше книг, потому что собрание сочинений можно издать кому угодно. Только плати. Так что вопрос о том, что у государства нет денег, – это глупость. Сегодня государство на вредные издания, не несущие государственного заряда, больше тратит средств, чем когда-либо прежде. Потому что редкая книга сейчас самоокупаема. Все эти мелкотравчатые издательства кричат, что они болеют за литературу. А на самом деле как тараканы на кухне в ожидании мокрой тряпки.

– В последнее время в печати появились голоса за то, что писателям нужно объединяться в некое общее движение, одну организацию. Ваше отношение к этой идее?

– Считаю, что процесс объединения надо вести державной рукою, не грубо, но властно и красиво. Надо начинать не с этих похлебок недосоленных – каких-то жалких призывов, написанных со скрипом. Нужно говорить так: столько-то издательств отобрано, столько-то разрушено, столько-то домов творчества разворовано, столько-то продано. В чьих руках эта собственность? Надо сначала опубликовать список: кто где сидит, кто чем распоряжается и кто что ворует. А потом речь вести об объединении. А то может быть так: воры объединятся, а нам будет еще хуже.

– Вы считаете свою судьбу удавшейся? Или многое осталось недописанным, недоговоренным?

– Скажу вам честно. Судьбу свою считаю состоявшейся. Поэтом считаю себя очень русским. Очень устойчивым человеком, прошедшим через все ветра.

Считаю себя поэтом, который пережил очень много, потому что мама моя родила восемь детей, и три брата у меня погибли. Один погиб на моих глазах. Мне было 9 лет. А он работал в карьере, добывал камень для строительства. Карьер обрушился, и я увидел, как его заваливает. Шел ему семнадцатый год. Вот я в тот миг и повзрослел, и постарел до его возраста. Все его друзья стали моими друзьями. Я не случайно называю людей – а они все мои друзья, – которые на 10, 15, а то и 20 лет меня старше. Так уж сложилось. Считаю себя незыблемо национальным русским поэтом. Моя книга «Крест поэта» посвящена русским поэтам, русской истории, русской трагедии. И когда встречался с национальными нашими братьями, а я всю жизнь связан с ними, то они мне говорили: «Слава богу, Валентин, что ты такой русский. Мы очень тебя уважаем за это. И знаем, что ты тоже не можешь нас не уважать и не можешь быть чужим нам».

Еще раз повторю: человек, влюбленный в свой народ, коленопреклоненно будет относиться к любому другому народу, потому что плохого народа нет. А подлецов у каждого народа всегда с лихвой хватает.