Белый и сизые. Сказка, похожая на быль

Птичья стая выбрала для отдыха Татьянин балкон на шестом этаже – как раз посредине дома. Сизари не залетали высоко. Кормились они на помойках, были прожорливы, неопрятны и злобно драчливы, сильный норовил побольнее клюнуть слабого. Очень уж напоминали бандитов, сгубивших брата Стаса! Банда забила одиночку насмерть… А случилось это в такой же вот погожий денек поздней осени.

Коротко бабье лето – самая благодатная пора. Ни тебе уже изнурительной летней жары, ни еще свирепых зимних морозов. Наконец-то можно расслабиться, нежась под ласковым солнышком. Кругом красота! Полыхают багрянцем клены, рдеют в зелени кисти рябин с будто бы отлакированными ягодами. Береза у балкона в янтарном лиственном наряде, а настурции за его перилами оранжевые, лепестки их словно воспламеняются под солнечными лучами. Все цвет! Вернее, отцветает… Надо успеть дожить свой век, чтобы умереть, а потом возродиться.

Возрождение и повторение. Только без брата Стаса: юноше не суждено было стать мужчиной. Он погиб в самом расцвете лет – и это вечная мука Татьяны. Не спасла. Его гибель непоправима, окончательна. Где сейчас брат? Если где-нибудь есть. В какой-нибудь иной жизни, в другом измерении. Может, и правда, что душа бессмертна? Переселилась в кого-нибудь. Татьяна не была суеверной, но очень уж хотелось верить! Вернуть бы брата, постоять с ним на балконе, вместе полюбоваться березой и настурциями. Пусто там без него!

Призывное курлыканье заставило распахнуть приоткрытую дверь на балкон. Опять эти голуби! Сизари! Но голубь был один. Не Сизый, а Белый. И на месте брата.

Татьяна замерла. Потом прошептала, молитвенно сложив руки на груди крестом.

– Стасик, это ты?..

И Белый ответил ей наклоном головки. Еще не взрослый, уже не птенец – в белоснежном оперении. Чудо в перьях! Жаждала чуда и получила, сразу поверив, что в Белом голубе – светлая душа брата Стаса. Татьяна протянула руку, он доверчиво подался к ней. Боясь, что улетит, в лихорадочной поспешности вынесла она на балкон горсть пшена, и голубь начал склевывать крупинки прямо с ладони. Ну совсем как брат, когда был малышом…

– Прилетай ко мне, Стасик, – попросила голубя на прощание, едва он насытился и вспорхнул с балкона.

Белый послушался, стал прилетать каждое утро. Перья его быстро загустели, вроде бы чуть кудрявясь на концах, горделивая осанка выдавала элитную породу. Он никогда не улетал сразу. После завтрака они переговаривались: человек и птица. Татьяна спрашивала про птичье житье-бытье, голубь ворковал в ответ, будто рассказывал.

Но кончилось бабье лето. За ночь сразу же обернулось зимой. Студеный ветер, взвихривший кроны деревьев, оборвал нарядные листья. Он почти оголил березу у балкона, а настурции обесцветил и сморщил, они превратились в осклизлые комки, безжизненно повиснув на белесых червеобразных стеблях, переплетенных между собой. Красота сменилась безобразием.

Косматились тучи на небе. За серым утром пришел такой же серый день, потом стало смеркаться, а Белого не было. Где он? Что с ним? Брат мой Стасик, вернись!

Внезапно стихли яростные порывы ветра, перестал содрогаться от них балкон. Все покорилось неизбежной зиме. Уже ни на что не надеясь, так, на всякий случай, Татьяна последний раз за день вышла на балкон. И увидела своего голубя. Это был он. Только в каком виде! Потускневший, истрепанный. Где была чистота? И прежняя стать? На месте брата сидела грязная, нахохленная птица, истерзанная стихией.

– Стасик!

На миг слезы ослепили Татьяну. Таким вот жалким голубь был ей еще дороже. Надо спасать его, но как?! Сначала хотя бы покормить.

Он не успел подкрепиться пшеном. Стая Сизых голубей налетела и чуть не опрокинула Татьяну, а его сбросила на пол. Они пикировали на него, хлестали крыльями, долбили. И это голуби мира? Кровожадные хищники! Все на одного. Почему? За что? За то, что он – Белый, потому что они – Сизые? К тому же голодные… Насилу Татьяна отбила его у них.

Подхватив израненного голубя, она забрала его домой, подальше от разбойной стаи. С тех пор зажили они вдвоем. А за зиму голубь стал совсем домашним, опять Белым, чистым и опрятным. Прихрамывая, приволакивая крыло, ковылял за Татьяной по всей квартире. Как брат, который малышом тоже не хотел расставаться с ней, вынянчившей его… Раны у голубя зажили, косточки срослись. Но что же будет дальше? Он привык ходить, как человек, отвык летать, как птица, и это беспокоило Татьяну. Конечно, хотелось бы навсегда приручить его, но ведь над ними – потолок, а ему нужно небо. У птицы свое предназначение в жизни, совсем не такое, как у человека.

Потеплело. И теперь они вдвоем выбирались на балкон. А после первой весенней грозы Белый решился взлететь на перила и снова занял место брата. Он глянул на Татьяну, встопорщил крылья, словно проверяя перед ней их крепость, и вдруг сорвался с балкона, устремляясь в небесную высь с ликующим курлыканьем. Прощай, Белый! Птица с человеческой душой.

Домой к Татьяне он не вернулся. Думалось всякое. Может, расправилась с Белым стая Сизарей, как банда с братом? Окружили, напали… Кто он для них? Чужак. Отделился от Белых, не примкнул к Сизым. Они – вместе, он – один. И как тут спастись?

А время шло в заведенном природой порядке. Истлели под солнцем грязно-белые клочки последнего снега. Задышала освобожденная земля, прогрелась и весело зазеленела шелковисто-бархатистыми новорожденными травинками. Принарядилась береза, украшенная золотистыми сережками, открылись на ней губастые березовые почки с зелеными, дразняще высунутыми язычками будущих листков. Проклюнулись нежные ростки будущих огненных настурций. Все оживало, красота возвращалась.

И вот в один из свежих утренников, пока не утепленных, лишь освещенных восходящим солнцем, послышалось за приоткрытой балконной дверью знакомое призывное курлыканье. Прилетел!

Он был не один. К Белому пугливо жалась Сизая. Счастливая семейная пара приветствовала Татьяну тихим воркованием.

Так что же это?! Стая Сизых голубей приняла Белого, породнилась с ним? И он больше не чужой среди них? Но какова плата за родство? Чтобы не выделяться, придется приспосабливаться, стать похожим на них по образу и подобию. Убийственная цена!

Ну а может, все будет наоборот? Они начнут меняться, а не он? И тогда Белый смирит опасный для всех нрав Сизых, облагородит их?

Как бы то ни было, что бы дальше не случилось, а ведь Белый голубь и Сизая голубка вырастят отцовско-материнских двухцветных голубят. Уж голубята наверняка должны объединить Белых и Сизых – не взрослые, так дети. А не дети, так внуки. И тогда все станут настоящими Голубями Мира. Но не войны!