Балканский узел

Перед очередным дорожным узлом – разбегающимися в разные стороны магистралями – вдруг пришла мысль. В последнее время (с возрастом!) такое впечатление, что наша жизнь сплошь состоит из затягивания узлов и попыток их распутать. Причем если плетение узлов, как и словес, – это часто и бездельное рвение, и благой порыв, и упоение легкой победой, то их распутывание порой превращается в мучительный процесс, жестокую необходимость решения проблемы. Невелики бытовые узелки людей, да крепко затянуты. Что уж говорить о судьбах стран и народов. Дурак узел завяжет, умный не развяжет. Тем не менее будет пробовать это делать. Если не получится, не мудрствуя лукаво просто его разрубит. Другого выхода нет. Иначе узел может превратиться в удавку. Узел – это создание проблемы, но и путь ее решения. Я отправился на Балканы, чтобы попробовать нащупать этот путь. Хорватия, Сербия, Косово, Албания, Черногория – 800 нелегких жарких километров.

Хорватия

Была прямая и ровная дорога среди обширных виноградных плантаций. Она так и называлась – «Виноградный путь». И вел он не куда-нибудь, а к светлому Дунаю, в воды которого я мечтал окунуться. Подумалось, что вот по таким бы дорогам и двигаться человечеству. Но, увы… Миновав очередной дорожный узел-развязку, шоссейка уперлась в… каменную стену. Я остановился, долго разглядывал изображения на ней, пытаясь вычленить детали. Потом чуть отъехал, чтобы охватить целиком и запечатлеть в памяти. Затем у прохожего спросил дорогу. И он указал мне направление к… другой стене, превращенной в мурал. Их на моем пути по городу оказалось немало. Война вдохновляет (если так можно выразиться) художников. Однако нередко, разрушая и уничтожая, невольно и сама становится творцом муралов и памятников.

…От этих стен-муралов и началось мое путешествие по Балканам. Оказалось, это не один узел, а несколько. И чаще всего их не распутывали, а разрубали, мало задумываясь о разбитых жизнях и разорванных судьбах. А их нити, как ни вяжи, а все узлы будут. Памятные уж точно. Город Вуковар, через который пролег мой балканский маршрут, стал символом сопротивления хорватов. «Люди начали войну, люди ее и закончили», – уныло заметил пожилой хорват, которого я попросил запечатлеть меня на фоне водонапорной башни. Она была испещрена снарядами. Ее так и оставили – как символ, как памятник. Люди заканчивают войну, люди хранят память о ней. Правда, часто это разная память. И нередко очень короткая. Поэтому и возникают новые узлы.

Сербия

Мы видим то, что видим. Но в глаза бросается то, о чем думал, на что был настроен. Такой многокилометровой вереницы машин на хорватско-сербской границе-«перелазе», пожалуй, больше нигде в Европе не встречал. В первом сербском городе Шиде неприятно зацепило названия улиц – царя Душана, царя Лазаря, воеводы Степановича, князя Милоша. В дальнейшем звучные говорящие сербские имена – Светозар, Славица, Живорад, Драгослава, Сретен, Милорад, Зоряна – торили тропинку к древнерусским истокам, грели душу, невольно заряжая ее древней языческой энергией предков, но вот названия улиц… Такое впечатление, что сербскую историю творили (в том числе и разрывая ее узлы и завязывая новые) одни цари и воеводы.

Язычество – древняя история европейских народов. Сегодня у них и их властителей другая религия. «Православ?»- спрашивали меня сербы. Иногда это звучало несколько вызывающе, как намек (в зависимости от ответа) на дальнейший допрос с пристрастием. Чаще всего я отшучивался, показывая на небо, которое одно для всех. Честно говоря, в других странах меня не озадачивали подобным вопросом. Невольно его настоящая ценность (одновременно и цена) определилась, когда на развалинах византийской базилики под железным крестом я увидел потрескавшуюся иконку с размытым скукоженным ликом какого-то святого, а рядом с ней скомканные динары разных достоинств. Так живем, так верим и так ценим…

Достопримечательности моей балканской дороги – это люди и обретенные мысли. Дорожные встречи случайны, мимолетны и ненавязчивы. Но порой очень сердечны и памятны. Оставляют следы и в голове, и в душе.

Беседы с местными жителями проходили в основном мирно. Наши статусы – мой, дорожный гостевой, и их, аборигенов-хозяев, – уравнивали шансы в споре. Правда, очевидным становилась его бессмысленность. У кого что болит, тот о том и говорит. Даже если и отболело. С одним убеленным сединами сербом я попытался развязать некоторые узелки сербско-славянской истории. Но быстро убедился в бесполезности, а главное – в бессмысленности этой затеи. «Ты мне друг?» – наконец спросил я с максимально риторической интонацией. Старик стал радостно тыкать себя в грудь: «Друг, друг!» Тут же суетливо схватил ящик, наполненный батонами с хлебом, и стал вручать мне. Негоже отпускать друга без подарка. Я от него и не отказался. Ограничился, правда, одной буханкой. Дело происходило в кафешке рядом с магазинчиком в приграничном с Косово селе. Драгиш – такое имя было у старого серба…

Косово, Албания

Из православной Сербии в мусульманское Косово – как из холодной купели в теплую ванну. Таковы реалии. Не только дороги и горного рельефа. При виде мечетей-джами, минареты которых белели на склонах окрестных холмов, в памяти всплыли картинки Востока, по которому пришлось постранствовать. Христианский и мусульманский миры очень органично вписались в общую картину мироздания.

Албанский язык оказался для меня крепким орешком. «Здравствуй» и «спасибо» – первые два слова, которые стараюсь запомнить, очутившись в чужеземье. Но тут даже язык отказывался их выговаривать. Однако это не было преградой для общения. Нужды путника просты и очевидны. Первый встречный, у которого я спросил дорогу, оставив жену и детей (он куда-то спешно направлялся с ними), минут двадцать вместе со мной кружил по тесным улочкам, пока не вывел за пределы города. Случайность? Скорее всего. Но именно она и создала настроение.

К албанской границе, минуя столичную Приштину, мчался по хайвеям. Здесь это велосипедистам позволительно. Быстро, ровно, без оглядки (некуда и не на что), жарко, утомительно и скучно. Не мое. По «земным» дорогам веселее, свободнее, интереснее. В Албанию попал уже в темноте, накрутив чуть ли не полтораста километров. Тут же, возле приграничной кафешки, и переночевал. Утром ее хозяин бесцеремонно поднял меня и предложил выпить с ним кофе. Это местный гостевой ритуал. Утренняя маленькая (крохотная!) чашечка черного горьковато-душистого напитка и стакан ледяной воды. Не для моего желудка. Но ситуация обязывала. Хозяин угощал и превозносил Албанию. Вполне заслуженно. Я согласно кивал головой. Потом албанец стал называть соседние страны и утверждать, что это тоже Албания. Была когда-то. Прозвучало это без намека. Просто факт истории. На этом импровизированный урок и закончился. Странный у Албании герб – черный силуэт двуглавого орла с растопыренными крыльями на красном фоне. Несколько зловещая птаха. И фон… явно не синее мирное небо. Хотя, может, это и символ великой печали. Ее в истории балканских народов тоже достаточно. Меняются времена, не так быстро, но меняются и символы. Неизменными остаются нравы и человек с его благими порывами, злодеяниями и заблуждениями.

Проклетие – горный массив в Северо-Албанских Альпах. Мой путь пролег по его южной оконечности. «Проклято» – название вполне определило и дорогу. Ее зигзаги иногда казались кругами ада. Только в отличие от адских вели не вниз, а все время вверх. По жарким серпантинам, опутавшим крутые склоны, я толкал и толкал велосипед, стирая подошвы о наждачное асфальтовое покрытие. Надежды, что снова окажусь в седле, оставалось все меньше и меньше. Безутешная реальность, которую пришлось принять. Не мог и не хотел в этот момент принять лишь мысли, что вспыхивали в голове. Они потеряли право голоса. Трудно представить, что их обладателем может быть хомо сапиенс.

Черногория

…Балканская черепаха ползла вдоль древней каменной стены, пробуя перелезть через нее или найти проход. Зачем? Я не знаю. Стена выросла на ее пути, и рептилия пыталась преодолеть преграду, чтобы следовать дальше. Куда? Неизвестно. Так распорядилась природа. Ее древняя, как мир, черепашья природа. И окраску панциря ей подобрала соответствующую – камуфляжную. Ни намерения черепахи, ни ее маршрут, а именно эта окраска бросилась в глаза. Черногория, Црна Гора, Монтенегро – «черные горы». Черный – цвет тайны и скорби, камуфляжный окрас – маскировка, защита, сопротивление. «Два кольори мої, два кольори…»

Свежее чистое утро. День набирает силу. Обочины в желто-голубом цветном убранстве. По обе стороны шоссе золотистые поля с почти поспевшими хлебами, а над ними безграничная небесная синь. «Два кольори мої, два кольори…»

Адриатика

Дорога овалами, зигзагами, петлями, лихо разматывая перекрестные узлы, заскользила вниз и уткнулась в солнечное Средиземноморье. Бар, Будва, Дубровник – ярко, пестро, громко. Праздник без моего участия. Праздник, который давно не со мной. В голове другие картинки. «Кто ищет рай на земле, тот должен обязательно побывать в Дубровнике», – восхищался Бернард Шоу местной экзотикой. Если есть рай, то должен быть и ад. Такие, увы, полюса нашего земного бытия. Думаю, не надо искать ни того, ни другого. Торные дороги к ним давно проложены.

..Мне деваться некуда. Все видит око, но неймут ни зуб, ни голова, ни душа. Реалиями этого чужого праздника я прожил два суматошных дня. Адриатика – конечная цель моего балканского маршрута. Точка? Нет пределов у неба, числа у звезд, берегов у ветров, конца у дороги…

Узел я, конечно же, не распутал. Ни балканский, ни другой. Но на распутьях, разматывая дорожные клубки, в каждой стране какие-то ответы нашлись. Не только для меня. Главное, как мне показалось, удалось потянуть за некоторые ниточки…

Владимир СУПРУНЕНКО, фото автора