Бакалавры придут из педколледжей?

Сегодня в Департаменте образования состоится заседание Совета ректоров городских вузов, учрежденных Правительством Москвы. Ректоры обсудят проблемы реформы педобразования, уровневой подготовки «бакалавр-магистр». Судя по всему, Министерство образования и науки РФ всерьез нацелено на реформу высшего педагогического образования. Цели и задачи уже ясны – приложить максимум усилий для перевода подготовки педагогов в классические университеты. Об этом говорит прежде всего то, что и на нынешний год объем подготовки по специальности «образование и педагогика» вновь сокращен, а это не очень понятно в условиях всеобщего дефицита учителей и стремительного старения ныне работающих педагогических кадров. Задача поставлена, но пока непонятно, как она будет решаться. Непонятно главным образом потому, что все планы министерства держатся в тени, но при случае руководители ведомства нет-нет да и скажут о предстоящей радикальной модернизации высшего педагогического образования.

В чем заключается эта радикальная модернизация, понять пока сложно. По идее за этим должно стоять улучшение качества подготовки педагогических кадров. Нужно ли его повышать, нужно ли улучшать подготовку учителей? Конечно, нужно, весь вопрос в том, как.

На недавно прошедшей конференции, посвященной реализации проекта «Строим Школу будущего», выступал ректор Московского городского педагогического университета Виктор Рябов. Говорил Виктор Васильевич о подготовке кадров для Школы будущего и представил довольно стройную систему работы современного педагогического вуза. Казалось бы, нужно обсудить предложенное московским педвузом и взять как руководство к действию, в конце концов как модель, которую возможно использовать и тиражировать. Московский опыт ведь не тайна за семью печатями, все, что разработали, открыто, берите, нам не жалко. Но, как видно, этому мешает пресловутый региональный снобизм – Москва нам не указ, мы сами с усами. В этой ситуации чиновникам действовать легко и просто – разделяй, властвуй и реформируй так, как заблагорассудится. А благорассудится так: старое отбрасываем, новое не видим, а свое внедряем.

Что старое отбрасывают? На протяжении последних лет были по меньшей мере две программы по педагогическому образованию, которые, как и положено, УМО, Совет по педагогическому образованию, Совет ректоров педагогических вузов разрабатывали вместе с заказчиками, то бишь с органами управления образованием. Например, в Москве система образования вообще тесно работает с педвузами, которые строят свою работу исключительно с прицелом на развитие, в частности, школ и дошкольных образовательных учреждений. Это были программы «Развитие непрерывного педобразования до 2010 года» и «Модернизация педобразования». Кстати, никто пока еще не сказал, что эти программы плохие и нужно от них отказаться. Они есть, они действуют, ими руководствуются педагогические высшие учебные заведения. Не нравятся, устарели, скажите и отмените, говорят ректоры чиновникам, но не игнорируйте, не делайте вид, что таких программ не было и нет вовсе.

Впрочем, эти программы просто так отбросить нельзя, ведь их авторы писали все не просто так, а изучив проблемы отрасли, опросив региональные органы управления образованием, выяснив, чего они хотят. Органы, как и раньше, так и сейчас, хотят, чтобы, во-первых, будущему педагогу давали побольше предметных знаний, во-вторых, улучшили его практическую подготовку, в-третьих, дали еще и психолого-педагогическую подготовку, в-четвертых, научили пользоваться информационно-компьютерными технологиями. Все вращается вокруг этого в разных вариациях, но основные задачи поставлены и ясны. Но самое главное, руководители системы образования хотят, чтобы все выпускники педвузов после получения диплома приходили на работу по специальности. Правда, от самих педвузов это мало зависит, так как распределение как таковое отменено, и заставить насильно пойти выпускника в школу никто не может и даже не вправе. Система образования, или, строже говоря, государство, должно заинтересовывать учителя работой в школе. При трудоустройстве молодого учителя большую роль играют зарплата, материальные блага, предоставление жилья. Хотя министр образования и науки РФ Андрей Фурсенко и считает, что не зарплата все определяет, а интерес к работе и энтузиазм педагогов, статус учителя в обществе для молодежи значит очень много. Молодые люди понимают, что тысяча долларов в фирме лучше, чем сто долларов в школе, даже если они очень большие романтики и энтузиасты. В Москве вот уже много лет идет планомерная работа по повышению статуса молодого педагога, и он после окончания вуза имеет разряд выше, чем его коллеги в регионах, а следовательно, выше и зарплату, кроме того, есть целая система поддержки, которая, мало того, что привлекает молодежь в школы, но и закрепляет ее там. Однако министерство к московскому опыту относится не очень внимательно, ссылаясь на то, что Москва, дескать, регион богатый и может себе позволить то, чего не могут позволить иные субъекты РФ. Но при этом не идет разговор о том, что многое зависит от регионального руководства: умеет оно руководить региональным хозяйством – деньги есть и для учителей, не умеет – нет денег, и учителя влачат жалкое существование. Да, Правительство Москвы умеет руководить экономикой, поэтому и растут зарплаты бюджетников, и это все же скорее плюс, чем минус. Как плюс и то, что зарплаты педагогов правительство неуклонно повышает. Но в министерстве считают, что зарплата – это совсем другое, что для установления достойной зарплаты нужны другие программы (будут ли они такими же радикальными, как планы модернизации высшего педагогического образования, никто не говорит). Хотя как раз зарплата – то самое, что архинужно, и решать все необходимо в комплексе. Один пример: в Москве была острая нехватка учителей иностранного языка, все «иностранцы» уходили в фирмы, где им платили много больше, чем в школах. Когда зарплату учителям иностранного языка повысили в два раза, в школы потянулось так много специалистов, что на одно место конкурс доходил до 30 человек и даже больше. А теперь пусть кто-нибудь скажет, что не зарплата определяет желание педагогов работать в системе образования. Иными словами, у Москвы есть свой удачный опыт работы высшего педагогического образования с системой образования при поддержке городских властей. Но планы радикальной модернизации высшего педобразования основываются, увы, совсем не на московской модели.

Когда после завершения конкурса инновационных вузов в рамках нацпроекта «Образование» в министерстве собрали три педагогических вуза, выигравших в этом конкурсе, – Московский городской психолого-педагогический университет, Московский педагогический государственный университет и Российский государственный педагогический университет (собрали почти тайно, запретив рассказывать обществу об этой педагогической сходке), то предложение было одно – разработать новую программу модернизации высшего педагогического образования. Почему именно им? Видимо, расчет был на то, что вузы-победители будут чувствовать себя в какой-то мере обязанными и не смогут отказаться от столь сложного предложения. МГППУ тогда предложил такой вариант: есть три вуза, три программы, которые одобрены государством, так почему бы не признать, что есть несколько инновационных моделей развития высшего педагогического образования, изучить модели, которые есть у других педвузов и представляют интерес для высшей школы, а потом предложить их как варианты всем остальным. Но предложение не прошло, вузам-победителям предложили разработать все же одну модель. То есть при богатстве выбора чиновники предпочли выход в одну дверь. Теперь весь вопрос в том, что это будет за модель и кто станет представлять ее на Совете при министре, а может быть, и при Президенте РФ. Понятно, что тут приоритет будет отдан не умным москвичам, а покладистым питерцам.

В системе высшего педагогического образования сложилась парадоксальная ситуация. С одной стороны, есть система, выступающая единым фронтом, с другой – есть еще и РГПУ как надежда и опора реформаторов. Именно его ректору Геннадию Бордовскому чиновники постоянно доверяют заявлять позицию в области высшего педагогического образования. Почему? Возможно, потому, что вуз питерский, а возможно, еще и потому, что Бордовский – сторонник тех самых пресловутых радикальных преобразований, которых так жаждут чиновники. Но чье мнение высказывает Геннадий Алексеевич? Отнюдь не общее мнение коллег-ректоров.

Сегодня, как никогда, остр вопрос об уровнях высшего педагогического образования. Спор идет вокруг бакалавров, магистров и специалистов. Всем понятно, что учитель в принципе сегодня не может быть бакалавром (разве что в начальной школе), ведь говорят, что даже заведующий детским садом и воспитатель должны иметь высшее образование. Бордовский же – сторонник бакалавриата и высказывает свое мнение на этот счет. С одной стороны, в течение 15 лет в РГПУ шел эксперимент по подготовке бакалавров и магистров, поскольку на базе этого вуза работает УМО по этому направлению, что дает РГПУ право на заявление своей позиции по уровневому образованию. Но, с другой стороны, сам педуниверситет без устали готовит педагогов по программе специалитета, а бакалавров тут же принимает на дальнейшее обучение (вопрос о том, платно или же бесплатно, из деликатности никто РГПУ не задает). Однажды на совещании ректоров педвузов зашел разговор о проблемах практики для специалистов, но попутно решили выяснить, как будет организована практика у бакалавров. Но ответа на этот вопрос представители РГПУ не дали. Ответ мог бы дать МГПУ, где готовят по своей модели бакалавров сразу на нескольких факультетах, но МГПУ вуз региональный, а региональный вуз, как правило, к таким разговорам не приглашают (и, между прочим, совершенно напрасно). Основной аргумент в пользу бакалавриата у питерцев такой – у бакалавров лучше психологическая подготовка, у них лучше педагогическая подготовка. Кем это все установлено, как это все проверено? Видимо, дальше разговоров дело не идет, просто априори говорят, что все у бакалавров лучше, так как, по мнению чиновников и иже с ними, бакалавр нужнее специалиста.

Ректоры педвузов еще в ноябре 2006 года, обсуждая поправки к закону о многоуровневом высшем образовании, стали писать письма с вопросами и предложениями в УМО по педобразованию, УМО в свою очередь направило письмо с изложением позиции педвузов тогдашнему первому заместителю министра образования и науки РФ Андрею Свинаренко. Мнение состояло в том, что регионам нужен учитель, готовый преподавать не менее чем два предмета, так как школа предметно ориентированна, и педагог в большей степени учитель-предметник. В этой связи бакалавр, у которого 1200 часов профильного обучения, никакие два предмета, естественно, вести не сможет, ведь сейчас на предметную подготовку специалиста отведено 3900 часов, и разница в подготовке специалиста и бакалавра весьма существенная. Андрей Свинаренко, как говорят ректоры, на их письмо не ответил. С чем и отбыл на другую работу, которая ему, бизнесмену, гораздо интереснее. Такой человек, к слову, совсем не знающий высшего педагогического (как, впрочем, и всего остального) образования, по определению не мог лоббировать интересы педвузов. Между тем опытная сотрудница Минобрнауки Наталья Гунявина смогла «пробить» эксперимент по подготовке бакалавров в педагогических колледжах. Это не только понижает статус высшего педагогического образования, но может стать шагом к закрытию высших педагогических вузов. Магистров станут готовить не все, подготовка бакалавров перейдет в систему среднего педобразования, при этом многие педвузы останутся не у дел? Вот вам и радикальная модернизация. Вот вам и ликвидация уникальной системы высшего педагогического образования, которой нет за границей.

Бордовский выступает как идеолог модернизации высшего педобразования, и это, естественно, вызывает в профессиональном сообществе много вопросов. Один из важнейших – почему именно Бордовский? Дело в том, что в конкурсе инновационных вузов РГПУ по количеству баллов существенно обогнали и МГППУ, и МПГУ. Понятно, что у Московского городского психолого-педагогического университета программа связана, естественно, с психологической подготовкой учителя, но она ориентирована прежде всего на систему образования. У МПГУ программа, предполагающая массовую подготовку учителя и повышение качества этой подготовки по гуманитарному, психолого-педагогическому, научному и другим направлениям. То есть в отличие от РГПУ, представившего на конкурс программу гуманитарной подготовки вообще в социальной сфере, у двух московских вузов нет намерения уходить из процесса подготовки учителей. Но выступают по поводу реформ не они, а именно питерский вуз.

Все вузы стоят за специалитет, в ответ их упрекают, что они-де заботятся лишь о своей судьбе, но на самом деле это забота именно о массовой и качественной подготовке учителя. Ведь в магистратуре, по прогнозу, будут обучать лишь 30-35% от общего количества бакалавров. Кто, спрашивается, будет давать кадры для общего среднего образования, для старшей школы и так далее? Однако этот вопрос, судя по всему, Бордовского не волнует, лично у него все хорошо. Других ректоров, чуть исполнится 65 лет, отправляют в президенты вузов. Геннадий Алексеевич был успешно утвержден на новый ректорский срок. Руководитель Федерального агентства по образованию Николай Булаев, кстати, один из авторов закона о президентах вузов и конкурсных выборах ректоров, незадолго до ухода из Госдумы РФ именно у Бордовского, а не в родной Рязани защитил докторскую диссертацию. Так что никто не удивится, если Геннадий Бордовский, ратующий за бакалавриат, в результате вдруг добьется для своего педуниверситета права готовить педагогов по программе специалитета.

Вызывает удивление, что столь тих голос российского ректорского сообщества. Понятно, что сегодня каждый ректор опасается за свою судьбу, но речь-то ведь должна идти не о каждом вузе в отдельности, а о системе высшего педагогического образования в целом. Мнение чиновников есть, а вот консолидированного и четкого мнения российских педвузов пока не слышно. Между тем нужно формировать общественное мнение, пока не поздно, пока не приняты решения, не только ухудшающие положение высшей педагогической школы, но и ставящие под сомнение ее существование.