Бабушка Люлю Пренебрежение воспитанием есть гибель людей

Я слушаю Людмилу Ивановну и думаю: мы уже притерпелись к грустной формуле: “Из школы ушло воспитание”. Я бы предложила ее заострить: “Из школы вымели педагогику”. Как? Да очень просто. Помните, наверное: из Министерства образования РФ убрали отдел воспитания, из педагогических университетов – курсы по воспитанию, из школы – должность завуча по воспитательной работе? Случилось то, чего больше всего боялись в доперестроечное время: учитель перестал быть педагогом, он стал урокодателем. И вот когда урокодатели собрались однажды на семинаре у Людмилы Ивановны Маленковой, она спросила их: что проще – вести урок или воспитывать учеников? “Давать знания!” – “Почему?” – “Существуют учебники, программы, методички, урок, перемена… А в воспитании мы используем только собственный жизненный опыт”. В воспитании они – дилетанты.
Преподаватель Московского государственного педуниверситета Людмила Ивановна написала с десяток книг по воспитанию. Еще недавно у нее был девиз: “В год по внуку и по книге”. Она не только помогает дочерям с их детьми, но и в школе брала классное руководство – “для удовольствия”, как она говорит, потому что заработков это, конечно же, не приносило. В 45-й московской “доброй школе”, так называют ее дети, она отработала двадцать пять лет.
Ну теперь, слава Богу, и государство, и сами “урокодатели” вновь почувствовали необходимость школьного воспитания. Странно только, что наши педагоги умудрялись столько лет не вспоминать одну фразу из Я. Коменского: “Пренебрежение воспитанием есть гибель людей, семей, государств и всего мира!”.
Нам не повезло трижды. Упомянутое “пренебрежение” совпало по времени с экономической и политической перестройкой. А в результате мы получили не только “криминальное общество”, но, на мой взгляд, мы готовим в средней школе особый тип личности – человека-торговца! Государство школе это официально не заказывало. Такой заказ поступил от самого общества. Ведь сегодня очевидно даже несмышленой ребятне: не умеешь торговать (своим талантом, телом, “фейсом”, умом, физической силой) – пропадешь!
А меж тем известный русский педагог С. Шацкий сказал: “Научить ребенка считать очень просто. Наша методическая наука достигла в этом совершенства… Главное в том, чтобы с этим умением считать ребенок не стал обсчитывать”. Да и Дмитрий Менделеев предупреждал: “Знание без воспитания – меч в руках сумасшедшего”.
Ушинский так и назвал воспитание – “развитие сознания в человеке”. Но необходимо оно еще и потому, что передает жизненный опыт поколений.
И снова повторяет мне Маленкова вслед за Максимилианом Волошиным: воспитание может стать насилием над человеком.
Как-то раз Людмила Ивановна собрала группу из десяти детей, здоровых и успевающих в школе, и десяти больных и неуспевающих. Спросила одну благополучную девочку: “Верочка, почему ты такая правильная?” Ответ ошеломил: “Из страха”. Дилетантский подход к детству может остановить в ребенке жизнь души и ума. Развитие личности.
Но как установить: дилетант ты или нет? У Людмилы Ивановны есть тест. Дилетант – это дурно воспитанный взрослый, который сам остановился в развитии. А если вы попросите своих учеников написать, кого они считают “воспитанными”, они непременно ответят: тех ребят и взрослых, которые умеют ладить с другими.
Невоспитанность, как правило, проявляется в хамстве, цинизме, в неуважении, в бунте и угрозах… Человек – это его отношение к другим! Вот и педагог, как бы хорошо он ни думал о себе, если не проявляет заботу о других – учениках, членах своей семьи и педагогическом коллективе, – он людей не любит. Он дилетант и невежа. Это Людмила Ивановна много лет назад вычитала у Герцена: “Уничтожьте в человеке общественность – и вы получите свирепого орангутанга”. Да и любимый ею Макаренко говорил: трудные дети – это испорченные отношения личности и общества.
Сегодня учитель задает себе вопрос, на каком материале воспитывать учеников. В своих книгах Людмила Ивановна объясняет: выстраивайте для начала отношения детей между собой и с педагогами.
Перевоспитание – это перестройка тех же отношений с обществом. Мы говорили и о беспризорниках. Так вот, если их всех переловить и поместить в дома с чистой постелью и хорошей едой, они все равно убегут на улицу. Потому что с улицей у них отношения привычные, устоявшиеся, хотя, может быть, и не всегда приятные. А с нормальным обществом отношения еще надо выстраивать. Как? Через слова наставника, его интонацию… От того, какой интонацией воспользуются учитель и родители, зависит судьба ребенка. Он еще не умеет мыслить, однако само прикосновение к нему папы и мамы уже воспитывает его. Потому что дает навык межличностного общения, ласковый или грубый, заботливый или жестокий.
И опять педагогическая тонкость: задумывались ли вы, почему мы так любим Пушкина? Ответ дал Дмитрий Лихачев: “В дружбе он создал идеал возвышенной лицейской дружбы, в любви – возвышенный идеал отношения к женщине-музе, а еще возвышенный идеал печали. Он создал поэтически мудрое отношение к смерти”. Иначе говоря: Пушкин подымал своих читателей над обыденным. К тому же идеалы свои он претворил в жизнь. Вот почему Пушкин любим и понятен. Людмила Ивановна считает, что педагог должен двигаться в воспитательной работе, как художник, который доказывает свою точку зрения на трех уровнях: эмоциональном, рациональном и эмпирическом.
Если о рациональном… В воспитании все должно быть конкретно. Зовет учитель детей на природу, устраивает ли дискотеку, он должен задавать себе вопрос: зачем? И четкую задачу ставить и перед собой, и перед детьми. Ведь как у всякого процесса, у воспитания есть начало, есть цель и результат. Достигнута ли она, можно узнать по поведению ученика, потому что еще Гете говорил: “Поведение – зеркало, в котором каждый показывает свой лик”. Вот почему педагог выстраивает поле деятельности для детей. Ведь чтобы отношение перешло в поведение, оно должно проявить себя на опыте.
Деятельность формирует привычки. И тут стоит заметить, что в деятельность-то как раз вовлечь современного ребенка тяжело. Не хочет он вовлекаться! Подметать двор школы, сажать деревья, как мы когда-то, шефствовать над малышами. Потому что никогда и не привыкал к альтруизму.Как же заставить ребенка участвовать, во-первых, в общественной работе школы, а во-вторых, добросовестно относиться к урокам? В какой пропорции сочетать тут “кнут” и “пряник”? И опять нахожу ответы в книгах Маленковой. Нельзя переоценивать роль поощрения и наказания. Не настолько уж они эффективны. В некоторых случаях поощрение и наказание применены быть не могут. Нельзя хвалить за то, что дано природой, а не трудом, – за внешность, ум, физическую силу. Нельзя наказывать ученика, осознавшего свой проступок, и нельзя наказывать дважды за одно и то же. Нельзя в течение одного урока ставить ученику в дневник четыре двойки. Нельзя ставить двойки и за то, что ты, педагог, бездарно объяснил детям материал урока, а дети его не поняли. (Урокодатели увлеклись двойками). Нельзя ставить двойки и на первой же неделе начала учебного года. Можно вызвать отвращение ребенка к школе. Потому, что беспризорники, например, это дети, потерявшие свою “школьную позицию”. Нельзя наказывать детей за их неумение. Сначала научи. Собственно, дети для того и приходят в школу, чтобы сначала заявить самим себе и учителю о своем неумении, а уж потом изрядно над собой потрудиться. И уж конечно, они ждут от тебя нечто такое, что вызовет у них непроходящую тягу к познанию.
Однако “высокая педагогика”, то есть умелая, разрешает учителю обращаться и к аксиомам, которые, как известно, не требуют доказательств. Не следует, например, обсуждать с детьми правило: “Обижать и унижать человека, даже маленького, нельзя!” Или: “Помочь слабому – вечный удел сильного”. Достаточно потребовать, чтобы они исполнялись. Ведь это на самом деле табу.
Раннее взросление подростков, считает Людмила Ивановна, – кажущаяся принадлежность миру взрослых. Потому что мир взрослых – это постоянная, непрекращающаяся забота о себе и других. И она опять вытаскивает для меня на свет томик Сухомлинского, который рассказывал о пяти уровнях “заботы”, которая и заявляет о принадлежности человека к миру. Сначала надо научить детей делать добрые дела для себя и своих близких. Потом – для класса и школы. Затем – для двора, улицы, микрорайона, города. Далее – для общества, всей страны. Наконец – для человечества. Так растет человек.
Нет морали в чистом виде. “Без любви к человеку, – объясняет мне Маленкова. – Мы много лет извращали эту идею, считая, что ребенку достаточно услышать: “Люби!”, и он сразу же начнет любить других людей. Нет, педагог должен создавать и пространство любви. Любовь – чувство. А не мысль. Ребенок не полюбит человека, не полюбив в раннем детстве свои очеловеченные игрушки, книжки. Не рвать, не ломать, а любить! Видите: у меня на подоконнике огород? Это внуки посадили. Вот картошка проросла, вот ромашка… А на даче они вчетвером сооружают себе дом из кирпичей и деревяшек. Пусть любят возиться с землей и на земле!” Я спрашиваю: “Тяжело воспитывать четверых малолетних детей?” – “Ну что вы! Когда получается, это ведь такое удовольствие!” Потом: “Вот и ребенок: дайте ему однажды почувствовать удовольствие от мытья посуды. Когда он поймет на практике, что это можно делать легко и быстро – в какие-то десять минут, уже не придется гнать его на кухню палкой! У моей внучки Оли – ей десять лет – все пятерки в дневнике сосчитаны – их 136. Поэтому ей ужасно хочется их получать”.
Трудно расти сегодняшним детям! Один ученик в классе подруги Людмилы Ивановны так ласки ждал! Один сидел за партой. А у нее была привычка: проходя по комнате на уроке, всех детей погладить по голове. И вот когда она проходила мимо него то справа, то слева, он пересаживался и дважды получал эту ласку. Ласка… Знаете, как зовут Людмилу Ивановну дочери и четыре внука? “Люлю”. У нее в доме даже чайный гриб носит собственное имя: Василий Васильевич. Говорят, что в конце концов педагогика огрубляет учителя, он начинает чувствовать себя “фельдфебелем”. А Людмилу Ивановну не огрубила. Хотя она успела и в тюрьме поработать.

Ирина РЕПЬЕВА