На чтение: ≈ 8 мин.10 июля 1941 года началась долгая битва за Ленинград, его оборона. На соседнем Волховском фронте, а после объединения двух фронтов и на Ленинградском тоже, воевал будущий писатель Юрий Нагибин. Коронавирус и изоляция в этом году послужили причиной того, что 75-летие Победы не было отпраздновано так широко, как планировалось. И 100-летний юбилей Юрия Марковича Нагибина в апреле тоже прошёл незаметно. Хотя он и в «докоронавирусной жизни» не был у нас автором, особенно чествуемым обществом.
Из трёх замечательных прозаиков советского периода, особенно любимых мною, трёх Юриев: Нагибин, Трифонов и Казаков, именно Нагибин произвёл на меня впечатление, сравнимое с тем, как если бы меня выбили из седла. Это случилось после первой же прочитанной книги — сборника «Встань и иди». Настолько жёстко, даже безжалостно по отношению к людям, и прежде всего, по отношению к самому себе были написаны его рассказы и титульная повесть.
Видимо, неслучайно один из любимых авторов Нагибина, о которых он писал и рассказывал на телевидении — Николай Лесков. Вот уж кто в русской классической литературе не питал иллюзий относительно рода человеческого!
Юрий Нагибин — фигура сложная и многогранная. При наличии большого числа критиков его личности и книг, вряд ли кто-то сможет отрицать одно, и наверное, самое главное — его нежную верность своим ровесникам, фронтовому поколению и детской дружбе. Так очень редко бывает, но дружбу с одноклассниками он сохранил на всю жизнь. И в своих книгах возвращался к ним — живым, погибшим на фронте и умершим после войны.
А проза его завораживающая и мучительная одновременно. И как в одном из последних интервью Нагибин сказал про себя, что он человек без стадного чувства, так и его рассказы — единственные в своём роде, не встающие в ряд.
Вряд ли кого-то не поразит рассказ «Терпение». Причём, именно поэтому читатель может подумать, что такого, как в рассказе не могло быть, как и не было острова Богояр, где происходит действие рассказа. Я тоже мог бы так подумать, впервые его прочтя, но до этого мне попала в руки книга послевоенных воспоминаний, в которой в том числе речь шла об инвалидах-фронтовиках, без рук и ног, которые могли зарабатывать только, прося милостыню на улицах. И их не очень-то жалели, даже дети старались над ними подшутить.
А потом они пропали с улиц городов. Чтобы не портили вид, было решено отправить всех безродных инвалидов и тех, кого родные не имели возможности содержать, по дальним приютам. Многие попали в дом инвалидов на остров Валаам, тот самый Богояр у Нагибина.
Через тридцать лет после окончания войны здесь встречаются главные герои рассказа: он — безногий инвалид и она — благополучная внешне, семейная женщина-учёный. Но она каждый день своей вполне респектабельной жизни думала о нём, а он — каждое утро спешил на пристань на тележке с колёсиками, отталкиваясь от земли деревянными утюжками. И там «торчал пеньком» весь день, глядя на приезжавших туристов. Он просто хотел однажды увидеть свою Анну. И вот, спустя столько лет, дождался. Не думал, что она его узнает. Это не входило в его планы. Но она узнала его и такого…
Это предельно откровенный и невыносимый по душевной боли рассказ. Безжалостный и по-настоящему антивоенный.
В прошлом году в Москве, в парке «Сокольники» проходила выставка «Частные музеи России». Около павильона на улице были выставлены работы резчика по дереву из Карелии Ивана Марценюка. Все они относились к циклу «Безсмертный полк Валаама». Именно так — «безсмертный» по дореволюционной орфографии. Это был передвижной музей Памяти.
Портреты ветеранов войны-инвалидов, доживающих свою жизнь на Валааме, Марценюк вырезал по серии графических работ художника Геннадия Доброва «Автографы войны». Геннадий Михайлович побывал на острове в 70-е годы. Благодаря его трудам хотя бы часть имён фронтовиков и их историй сохранились. И главное, сохранились лица…
Иван Марценюк продолжил дело Памяти. Его «кисти и краски» — нарочито-грубая пластика, потемневшая будто от времени древесина, и небольшие рассказы о героях войны, не щадящие наших чувств.
«Лейтенант Александр Подосенов. В 17 лет добровольцем ушёл на фронт. Стал офицером. В Карелии был ранен пулей в голову навылет, парализован. В интернате на острове Валаам жил все послевоенные годы, неподвижно сидящим на подушках. На рисунке хорошо видны страшные отверстия — входное и выходное — в его голове».
«Неизвестный солдат. Никто ничего не знает о жизни этого человека. В результате тяжелейшего ранения потерял руки и ноги. Лишился дара речи и слуха. Война оставила ему возможность только видеть». После широкой публикации в печати работ Геннадия Доброва во второй половине 80-х годов неизвестный солдат обрёл имя. По портрету его узнал сын. Живым отца не застал, он умер тогда же, летом 1974 года. Но через двадцать лет сын героя приехал на Валаам и поставил памятник отцу на безымянной могиле. Неизвестный солдат — лётчик, лейтенант Григорий Андреевич Волошин, протаранивший немецкий истребитель в небе над Восточной Пруссией 16 января 1945 года, посмертно представленный к награждению орденом Отечественной войны 1-й степени.
«Нюра Иванова. За два дня до войны её мужа-военного отправили в Брестскую крепость. Услышав по радио о начале войны, она упала в обморок — лицом в горящую печь. Маску ей изготовили по довоенной фотографии. Она пела народные песни чудным задушевным голосом».
Использованы фото сайтов gennady-dobrov.ru, newsland.com, caoinform.moscow
Выбор читателей
Комментарии