На чтение: ≈ 19 мин.24 июля этого года из Мурманского порта вышли атомный ледокол «Россия» и научно-исследовательское судно «Академик Федоров». Несмотря на то что их поход с самого начала довольно подробно освещался в СМИ, россияне не придавали этому событию особого значения. Что же касается зарубежных читателей и зрителей, то они вообще едва ли слышали о северном походе. Ведь перед этим на глазах у всего мира Россия долгие годы только и делала, что «уходила с Севера». Уходила, оставляя за собой брошенные военные городки и аэродромы, пустые поселки, разворованные склады и полуразбитые научные станции. Одни российские политики тогда грезили «западным качеством жизни», другие соблазняли «последним броском на юг». Все в мире уже решили, что Восток, а тем более Север России больше не нужны. Оказалось, это было ошибкой.
Подводный рубеж
Когда 2 августа два российских подводных батискафа «Мир-1» и «Мир-2», совершив погружение на глубину 4 тысячи 300 метров к географической точке Северного полюса Земли, установили там на глубине 4 тысячи 300 метров государственный флаг России, эта новость облетела мир так же быстро, как облетел его 50 лет назад первый искусственный спутник Земли. Став первыми полярниками на дне Северного Ледовитого океана, российские исследователи (а их в экспедиции было более 100 человек) начали решение как чисто научных, так и политических, а точнее, геополитических проблем. Помимо взятия пробы грунта дна Северного Ледовитого океана перед учеными стояла цель – обозначить границы российского континентального шельфа, простирающегося в Северный Ледовитый океан.
Политический смысл этого исследования состоял в том, что в случае принадлежности океанических арктических хребтов к российскому континентальному шельфу, хребтов, кстати, имеющих имена великих русских ученых Ломоносова и Менделеева, Россия сможет обосновать свои совершенно естественные претензии на прилегающую к ней территорию Арктики.
Важно отметить, что арктическая территория, на которую претендует Россия, на протяжении долгого времени и так считалась русской: этот сектор на всех отечественных географических картах отмечался как советский, а затем российский. Но так было до появления международной Конвенции ООН по морскому праву, ратифицировав которую в 1997 году, наша страна сократила свою внешнюю северную границу, потеряв оставшуюся часть Ледовитого океана, в том числе собственный сектор Северного полюса. Теперь согласно Конвенции только прибрежная 200-мильная арктическая зона может находиться в распоряжении стран, к которым она примыкает, тогда как остальная территория, в том числе и полярная, является никому не принадлежащей землей.
Но в Конвенции есть одна оговорка: расширение принадлежащей стране территории допускается в том случае, если границы континентального шельфа страны простираются за пределы обозначенной 200-мильной зоны. Таким образом, согласно нормам международного права территория Арктики может быть разделена между 5 государствами: Россией, Данией (за счет Гренландии), Норвегией, Канадой и США (за счет некогда русской Аляски). Настоящая борьба идет за хребет Ломоносова, пересекающий весь Северный полюс планеты и содержащий гигантские залежи природных ресурсов.
Последняя кладовая
Все эти международные споры во многом связаны с тем, что Арктика является по многим параметрам бесценным резервом нашей планеты. Как оказалось, на дне Северного Ледовитого океана имеются огромные месторождения олова, марганца, никеля, свинца, а также золота, платины и даже алмазов. Но главное, под водами Арктики сконцентрировано до 25 процентов мировых запасов нефти и газа. А как известно, все современные разрабатываемые месторождения нефти и газа в самое ближайшее время начнут иссякать: британские скважины в Северном море исчерпают себя через 5 лет, норвежские запасы – через семь, разрабатываемые нефтяные месторождения США – через 10, российские месторождения нефти – через 35, а газа – через 65 лет.
Вот поэтому-то Канада и пытается доказать, что арктический хребет Ломоносова начинается с американского материка. Дания же считает, что хребет Ломоносова – естественное продолжение принадлежащей ей Гренландии. Даже Китай открыл на Шпицбергене исследовательскую станцию и дважды отправлял в северные моря ледокол «Снежный дракон». В этой связи современные политологи уже заговорили о начале «международного спора за Арктику» и «холодной арктической войне».
«Последняя экспедиция Москвы – яркое напоминание о 30-х годах прошлого века, когда СССР, охваченный при Сталине страхом и ненавистью, лихорадочно завоевывал Арктику. Сталин и его подручные сотнями тысяч казнили «врагов народа» на показных процессах, в подвалах штаб-квартиры тайной полиции на Лубянке или на безымянных лесных полянах. А тех, кого еще не арестовали, заставляли аплодировать «героям Арктики» – летчикам, морякам и исследователям, – на самом деле выражая верноподданнические чувства сталинской тирании – так написала 8 августа «The Washington Times». – И сегодня для противников нынешнего режима экспедиция к полюсу напоминает о страшной эре в истории страны, когда в морозные пустыни посылали миллионы узников ГУЛАГа во имя бессмысленных мегапроектов обезумевшего от власти диктатора».
«Установка флага имеет смысл, только если Россия полагает, что ей удастся пробить дорогу в Арктику хулиганскими методами, одновременно разжигая национализм у себя дома», – добавляет через 5 дней «The Wall Street Journal».
На эти хулиганские выкрики, полные одновременно страха и высокомерия и фактически уравнивающие таких членов экспедиции, как профессор-океанолог Анатолий Сагалевич, вице-спикер Государственной Думы Артур Чилингаров, директор Всероссийского НИИ геологии и минеральных ресурсов Мирового океана Валерий Каминский, зампред Комитета Госдумы по законодательству Владимир Груздев, а также австралийского и шведского исследователей Майка МакДауэлла и Фредерика Паулсена, с «узниками ГУЛАГа», можно было бы ответить молчанием. Но нельзя не признать, что они (пусть и в карикатурном виде) напоминают нам кое-что важное. Дело в том, что Север в 1930-х действительно осваивала вся страна.
Народное море
«…Это были годы, когда Арктика, которая до сих пор казалась какими-то далекими, никому не нужными льдами, стала близка нам и первые великие перелеты привлекли внимание всей страны, – писал от лица главного героя в своем культовом романе «Два капитана» Вениамин Каверин. – Каждый день в газетах появлялись статьи об арктических экспедициях – морских и воздушных, – и я читал их с волнением. Всем сердцем я рвался на Север.
И вот однажды, – мне предстоял в этот день один из трудных зачетных полетов, – уже сидя в машине, я увидел в руках своего инструктора газету. А в газете я увидел то, что заставило меня снять шлем и очки и вылезти из самолета.
«Горячий привет и поздравление участникам экспедиции, успешно разрешившим задачу сквозного плавания по Ледовитому океану», – это было написано крупными буквами в середине первой страницы.
Не слушая, что говорит мне изумленный инструктор, я еще раз взглянул на эту страницу – мне хотелось прочесть ее одним взглядом. «Великий Северный путь открыт» – название одной статьи! «Сибиряков» в Беринговом проливе» – название другой! «Привет победителям» – третьей! Это было известие об историческом походе «Сибирякова», впервые в истории мореплавания прошедшего в одну навигацию Северный морской путь».
Было ли это трогательное восхищение курсанта-летчика Григорьева «выражением верноподданнических чувств сталинской тирании»? Скорее всего, нет. Ведь плавание «Сибирякова», да и все вообще открытие Северного морского пути стало живым воплощением надежд и трудов нескольких поколений русских людей, родившихся задолго до Сталина. Такие разные люди, как Дежнев, Перфирьев, Чириков, Седов, Русанов, Брусилов, Колчак, отдали годы своей жизни (а иногда и всю жизнь до конца) Северу уж точно не ради товарища Сталина. Иркутский купец Александр Михайлович Сибиряков, родившийся в 1849-м, на протяжении полувека практически в одиночку финансировал международные полярные экспедиции, постройку кораблей, портов, дорог, будучи твердо уверенным: северная навигация не только возможна, но и выгодна! Революция 1917 года, казалось, положила конец его надеждам. Но в 1932 году потративший все свое состояние и бежавший от большевиков в Париж Сибиряков успел прочесть те же новости, что и комсомолец Саня Григорьев. Арктические льды расступились перед советским ледокольным пароходом, носившим его имя!
Молодая Советская Россия не знала слова «нацпроект», но освоение северного побережья страны и бескрайних ледовых полей стало в те годы не просто престижным делом отдельных специалистов, а настоящей народной стройкой. Мальчишки бежали из школ на Север так же, как они потом бежали на фронт. Полярники были окружены таким же почетом, как позднее космонавты. Высадка экспедиции Папанина на полярную льдину и ее многомесячный дрейф, трансполярные перелеты в Америку Чкалова и Громова, поход «Челюскина» и спасение челюскинцев, а перед этим спасение итальянской (фашистской!) экспедиции Нобиле, плавания ледоколов «Литке», «Садко», «Седов», «Малыгин», «Красин»… – все эти вехи, известные ныне только специалистам, знали тогда все советские школьники. Их не «страх и ненависть» заставляли читать газеты, им просто было интересно!
Да, где-то в тех же краях позднее были выстроены и концлагеря. Но это было уже потом, после 1937-го. А ведь до 1924 года построить хоть что-то секретное на побережье Ледовитого океана было просто нереально. Несмотря на дипломатические декларации Российской империи (1916) и РСФСР (1921), иностранные военные, рыболовные и прочие суда могли совершенно свободно пройти в 3 милях от любого российского порта. Что же касается неосвоенных участков побережья, то там при желании можно было без всякого уведомления высаживать хоть научную экспедицию, хоть армейский корпус. На острове Врангеля у берегов Чукотки несколько месяцев развевался звездно-полосатый флаг. Помешать было нечем, да и некому. Когда в начале 1923-го мурманские пограничники попытались отодвинуть линию государственной границы всего лишь на 12 миль от берега, из Лондона последовал ультиматум Керзона: либо свободное международное судоходство, либо война.
Большевики тогда уступили. Но примечательно, как на ультиматум отреагировали граждане страны. Не только на Севере, но и в Москве, и гораздо южнее в то лето прошли сотни стихийных митингов. Добровольное Общество друзей воздушного флота (состоявшее в основном из дореволюционных специалистов) построило две эскадрильи самолетов Р-1, получивших названия «Ультиматум» и «Наш ответ Керзону». Свой «ответ Керзону» написали еще сотни людей, не только нарком Чичерин, но и поэт Маяковский, и писатель Булгаков. Некоторые стихи и статьи советская цензура не пропустила в печать, так они были яростны. Хотя для Керзона, управлявшего сильнейшим государством мира, Британской империей, они, скорее всего, были просто смешны.
Что мы выбираем?
Между тем именно с этих смешных «ответов» в СССР и началась массовая и во многом стихийная борьба за «покорение Севера». Чтобы лишний раз не обострять обстановку, публицисты тех лет изображали ее в основном как «борьбу с природой». Но современники знали: Север – главная площадка самоутверждения Советской России на мировой арене. Проиграем здесь, значит, завтра проиграем везде. Можно только поражаться, как в короткие сроки, без военных и даже без серьезных дипломатических конфликтов СССР сумел официально отодвинуть свои границы до самого полюса.
Похожая борьба начинается и сейчас. По некоторым данным, в результате постепенного таяния арктических льдов уже к 2040 году Арктика может оказаться свободной от льда в течение большей части года. Это приведет к расширению и активизации Северного морского пути – самой короткой и удобной трассы из Европы в Америку и в Азию и появлению новых морских и авиационных транспортных маршрутов.
В этой ситуации права на значительную часть территории Арктики для России имеют огромное значение. По мнению наших ученых, Сибирский континентальный шельф действительно простирается в Северный Ледовитый океан, и именно ему принадлежат два океанических арктических хребта – Ломоносова и Менделеева. И после предъявления всех соответствующих научных данных Россия сможет обрести, а точнее, вернуть себе территорию площадью 1 миллион 200 тысяч квадратных километров – площадь нескольких европейских стран вместе взятых, образующая так называемый арктический русский треугольник.
Однако Государственный департамент США сегодня настаивает на том, что арктические шельфовые хребты не являются частью континентального шельфа какого-либо государства, но имеют океаническое происхождение, а значит, являются международными. С его точки зрения, претензии России на арктический шельф неприемлемы, а попытки доказать его принадлежность к Сибирскому континентальному шельфу весьма сомнительны. Вместе с тем тяжелые ледоколы береговой охраны США уже активизируют свои научные исследования в Арктике.
Все это в принципе естественно. Конкуренция великих держав существовала во все времена. Важно другое: поддержат ли граждане России, не причастные к дипломатическим баталиям – учителя, журналисты, писатели и кинорежиссеры, первые усилия своего государства в деле возвращения Русской Арктики? Или предпочтут спрятаться от «мировых проблем» в Гоа, на Бали или у себя на даче? Прильнут ли в поиске свежих «арктических» новостей к радиоприемникам и телеэкранам наши школьники и студенты? Или, напротив, переключат канал «на музыку»? От этого сегодня зависит многое.
Выбор читателей
Комментарии