Архив

Ситцевый мяч на зеленой траве

Стоп, ей нет еще шестнадцати, иначе ее тоже арестовали бы.

Волны того апрельского наводнения на Москве-реке не захлестнут девочку, она будет жить долго, доживет до наших дней.

Но уже грядет другое наводнение, которое сметет все “лишнее” из жизни Москвы и СССР. До 37-го еще одиннадцать лет, однако Соловки – уже давно тюрьма. Да, никогда, пожалуй, не потерпит Россия инакомыслящих – тех, кто живет старыми обрядами или новыми идеями. Взгляды должны быть только господствующими, иначе дурак, мракобес или преступник. Так было, есть и будет…

Скауты не вписались в советскую систему, укреплявшуюся на Руси. Их ценности, как доказало время, оказались вечными. Увы вам, маленькие разведчики “буржуазного индивидуализма”…

Валентина Константиновна Концова (в девичестве Гусева) оглянулась, схватила какой-то пояс и мгновенно связала крепкий узел.

– Никогда не развяжется, попробуйте. Называется рифный.

У меня такой же получился не сразу.

– Потом, когда я уже работала геологом, – вспомнила Валентина Константиновна, – буровиков учила разные узлы вязать. “Что вы, мужички, – говорю, – столько троса тратите? Вот же как надо”.

Мужики удивлялись умению начальницы все делать своими руками: и кухню полевую, и палатку утепленную. “Откуда вы все знаете?” – “А я человек бывалый”.

Скауты прежде всего именно это и постигали: как надо. Как надо узлы вязать, костры разжигать, пуговицу пришивать, определять стороны света по форме муравейника, плавать, делать все вещи, которые необходимы в жизни. И еще: строго и сознательно оценивать себя, свои поступки и делать как можно больше добра людям. Словом, учились технологии жизни в этом умном, жестоком, рациональном и бурном двадцатом веке.

– А прием “пойдем-пойдем” не знаете? – Валентина Константиновна легко “обезоружила” меня и потянула куда-то под руку. – А другой приемчик мне, знаете, часы спас: пристал тут один в электричке, но я ему так пальчик прижала, что у него рука онемела.

В 1922-1923 учебном году Валя Гусева училась в школе # 8 на Плющихе (теперь там управление ГАИ). Приехала новенькая из Мелитополя: “Как, у вас нет скаутского отряда?”

Вскоре они стали членами ХОГС – Хамовнического отряда герл-скаутов. Каждая должна была иметь специальность. Валя любила работать с картой, компасом, заниматься сьемкой, вот она и сделалась в скаутинге специалистом по топографии, а потом – геологом. Главным событием года был, конечно, летний лагерь. Они ездили в Востряково по Павелецкой дороге. Ну что – устраивали в лесу соревнования: по подкрадыванию, по бегу в три ноги (становятся парами, внутренние ноги связывают, потом бегут)… Дежурили ночью у костра… Вечерами пели смешную песню: “Над Рогожкой-рекой за поляной большой темный лес на горе возвышается. Только солнце взойдет, дико горн пропоет, так, что в селах народ устрашается”.

Были ли они религиозны? Нет, во всяком случае не все. Но и от атеизма были далеки. Вообще-то русская религиозность – дело сокровенное, неприлюдное: Бог – знает, а обществу – незачем.

Некоторая таинственность их сборов и поездок становилась необходимой: уже с октября 1919 года, со II сьезда РКСМ, скаутские организации считались в Советской России нежелательными.

Ну в самом-то деле! В том, например, отряде, где была Валя, знамя выглядело так: красное с лотосом. Красное – понятно, ну а лотос-то зачем? Зачем эта непростота, эта “буржуазность”?

…Из резолюции II сьезда РКСМ: “…Считая скаутскую систему системой чисто буржуазной не только физического, но и духовного воспитания молодежи в духе империалистическом, находит необходимым немедленный роспуск всех бой-скаутских организаций, существующих в Советской России”.

Из резолюции IV сьезда РКСМ (сентябрь 1921 года):

“Полная ликвидация всех националистических, спортивно-гимнастических и скаутских организаций является… неотложной задачей”.

Наконец, VI сьезд РЛКСМ (в названии союза уже есть литера “Л” – Ленинский) в 1924 году, после смерти вождя, принимает приветствие “Ко всем юным пионерам, ко всем рабочим и крестьянским детям СССР”: “Выбросив на 5-м Всероссийском сьезде нашего союза лозунг организации детского движения, мы добились обьединения в рядах юных пионеров более 250000 пролетарских детей к нашему 6-му сьезду. Наш союз, выросший до 800000 членов, ставит перед собой задачу обьединить в своих рядах к будущему сьезду полтора миллиона рабоче-крестьянской молодежи. Он ставит перед собой и вами задачу привести под знамена юных пионеров к 1925 году также полтора миллиона рабоче-крестьянских детей”.

Все, начался “охват”, возникает цифромания, растекается поголовная идеологизация детства.

Скаутинг быстро приобретал приверженцев в России. Необычная форма, простые и умные законы, возможность заниматься спортом и туризмом привлекали не только мальчиков, но и девочек. Первая мировая война вызвала всплеск патриотизма, желание делать что-то полезное для воюющей Родины. 1916, 17-й, 18-й годы – расцвет русского скаутинга. Нет ни одного крупного города, где бы ни встречались ребята в шортах и широкополых шляпах. Даже иные уездные города могли похвалиться скаутским отрядом. Скаут из Сызрани С.П.Рождественский вспоминал: “Очень долго приходилось приучать городское население к скаутским законам и обычаям. Когда скауты предлагали свои услуги поднести тяжелые корзины женщинам, шедшим с базара или огородов, их часто просто не понимали и с площадной бранью отгоняли от себя. Иногда дело оканчивалось в милиции, куда слишком ретивые торговки приводили незадачливых скаутов, обвиняя их в попытке воровства: “Ой, пройдохи, знаю я их, товарищ начальник, – причитали торговки, – подсобить хочут, а потом и недосчитаешься…”

Фи, как они ошибались, эти женщины. Не то что украсть – даже соврать для скаутов немыслимо. Таким людям жить и просто (среди своих), и трудно (среди крадущей, врущей, оголтело верящей и тупо-недоверчивой толпы). Вообще говоря, скаутинг – это изобретение для цивилизованной, спокойной, стабильной страны, к нам он – настоящий – вернется не скоро и не сразу. Социальные катаклизмы – не для традиционно-аполитичных скаутов, хотя скаутинг помогает выживать в самых непредвиденных обстоятельствах, строго готовя ум и тело к серьезным испытаниям. И потом: в трудные для Родины времена скауту нелегко оставаться в стороне, тем более когда по разные стороны баррикад становятся люди одной нации, кровные братья – как тут разобраться, где политика, а где патриотический долг?

Ну вот и тогда… Главными скаутскими ценностями, как известно, являлись (и являются) Родина, Бог, государство, родные, а также честность и верность, следовательно, не было ничего удивительного в том, что иные из выросших скаутов воевали за будущее России в гражданской войне на стороне белой армии.

Одного этого было бы сверхдостаточно для преследования скаутинга в Советской России. Но скауты по-прежнему заявляли о своей принципиальной аполитичности, что совсем уж не вязалось с изменившейся вокруг обстановкой. В стране, которая включила в свое новое название – СССР – как тип власти, так и обозначения строя, это означало полную несовместимость скаутизма с новым общественным устройством.

Тем более что рядом рос такой большой суровый медвежонок, что возле него в берлоге никто не поместился бы. Как и всякая революция, Октябрьская была уделом и делом молодых. Двадцатилетний казался зрелым большевиком. Более юные обьединились в комсомол. Коммунистическая идея, тем более победившая, обладала громадной притягательной силой. Это был искренний порыв масс, умело направляемый сверху. Принципы вырабатывались по ходу дела: непримиримость, преданность знамени революции, классовая ненависть. Люди создавали абсолютно новое общество. Они свято верили в то, что построят жизнь, в которой не будет места обману, наживе, делению на бедных и богатых (приведем для сравнения куда более скромные воззрения Баден-Пауэлла: признавая аксиомой существование классового неравенства, он ввел единую для всех скаутов форму, которая уравнивала бы детей из разных социальных слоев). Революционные идеи были столь заразительны (а к тому ж они уже господствовали), что даже многие бывшие скауты становились пионерами и комсомольцами, если их туда пускали, конечно. Валю, например, Гусеву так в комсомол и не приняли – “ржавая интеллигенция”…

А что в те же революционные дни и годы исповедовали члены скаутских отрядов? Петр Георгиевич Бурман, скаут с 1920-1921 учебного года, показывал мне скаутскую памятку: “Скауты не валяются в постели утром, а поднимаются сразу, как Ванька-Встанька. Стелют постели своими, а не чужими руками (“здесь, конечно, признак некоторой элитарности скаутов, ведь у многих в семьях были служанки”, – заметил П.Г., сам происходящий из небогатой многодетной семьи военного инженера). Моются тщательно. Стоят и сидят прямо, не горбясь. Не курят: курящий скаут – уже не скаут. Начатое дело доводят до конца. Улыбаются, когда больно, и насвистывают, когда тяжело. Они знают адреса: ближайшего доктора, ближайшей аптеки, ближайшей больницы и ближайшей пожарной команды, чтобы быть всегда готовыми помочь людям в беде. Их девиз и приветствие: “Будь готов!” и ответ: “Всегда готов!”

А.И.Баллод, из девочек-скаутов, говорила: “Мы ведь не были ангелами, скорее озорными девчонками. Но основное было: не врать! Чтобы не было лжи, но чтобы была доброта и естественная готовность помочь тому, кто плачет, или кто тяжело несет, или кто упал. Мгновенно помочь!”

В 40-м году вышла из печати новая книжка славного детского писателя Гайдара (и молодость, и жизнь потом отдавшего за Советскую Родину). Книга называлась “Тимур и его команда”. Вроде бы и носили ее герои пионерские галстуки, а поступали… по-скаутски, потому что не афишировали свои добрые поступки, совершали их тайно. Увы, то была книжная команда (хотя и имела множество последователей), трогательная попытка Аркадия Петровича “исправить” пионерию, привить ей привлекательную секретность и сердечность родственника-скаутинга. Но когда с детства ребенку не внушено – родителями, школой или церковью – основополагающего понятия “совесть”, его легко заставить рапортовать обо всем на свете, а от этого недалеко и до двойной морали: это – для общества, это – для себя… Кстати, недавно я узнала, что насчет Тимура-скаута – это не только мои догадки, именно в приверженности скаутизму обвиняли А. Гайдара некоторые правоверные критики.

“Индивидуалисты” скауты подчеркивали значение самовоспитания своей собственной личности, даже если оно протекает в рамках коллектива – отряда, патруля. Они полагали, что хорошее общество сильно именно развитием отдельных личностей – уникальных, неповторимых, самостоятельных. Не винтиков большой государственной машины, не членов необьятного партийного организма…

Но помните нешуточное: “Единица – ноль, единица – вздор”?

В то время и в той стране скауты были обречены.

У скаутов всего мира до сих пор принято называть свои отряды по именам животных, в том числе птиц. В 20-е годы “водились” в Москве “бобры”, “волки”, “зорянки”, “синицы”, “черные дрозды”…

– Я совсем недолго была “тушканчиком”, – говорила мне жена П.Г.Бурмана Анна Алексеевна, в девичестве Шестакова. – Мы собрались в лесу на сбор, а тут вдруг выходят из кустов…нет, не милиционеры, а, может быть, комсомольцы? Они нам ничего плохого не сделали, просто сказали, что “этого делать больше нельзя”. То есть собираться. И все.

Итак, скауты не поддались идеологическому давлению комсомола, тайно встречались, вели дневники, какие-то вещи пытались собирать для детдомов… Противостояние усиливалось. Не исключено, что до “заинтересованных людей” в Москве (но не до самих подростков, конечно) доходили из-за рубежа совсем не “аполитичные”, скорее, наоборот, высказывания Старшего Скаута России О.И. Пантюхова, оформленные в виде приказов: “Один из наших скаутских законов говорит о повиновении родителям и начальникам. Этот закон обьединяет всю нашу скаутскую семью в одно целое и при теперешнем всеобщем развале – для всех ясно – особенно необходим. Когда наши враги захотели разрушить Россию, они сначала разрушили дисциплину…”

Еще один его приказ: “Те, которые остались в России, помните, что ваши лишения и ваша настойчивость в достижении поставленных задач будут оценены. Ваша работа труднее, но тем более вы заслуживаете названия истинных скаутов, если не падаете духом…”

Или сообщение об утверждении значка в виде трех белых подснежников, знака чистоты и скромности, эмблемы весны, “которая как нельзя более кстати нам теперь, во время этой бесконечно длинной зимней тьмы большевизма”.

Из Константинополя, из Нью-Йорка…

Н-да, комсомолу оставалось лишь подключить иные инстанции. Это уже было делом техники.

Валю Гусеву и Женю Сиротинского застали в гостях у скаутской семьи Сергея и Риммы Шарыгиных (у тех болела дочка Верочка) вечером 23 апреля. Звонок в дверь, входят трое: “Просьба не покидать квартиру”, обыск длится всю ночь… Женю взяли, а Валя утром помчалась к его отцу сообщить об аресте; бежала берегом Москвы-реки; начиналось апрельское наводнение 1926 года…

В эту ночь в Москве были арестованы все скаут-мастера. 11 мая – еще партия арестованных. Если кому “не хватало возраста” – ждали. Аресты шли до осени.

Следователи были довольно милые, вежливые, с юмором. Долго и тщательно изучали их дневники и журналы. Искали криминал. А какой там криминал в этих девчоночьих и мальчишеских записях? Хотя…

Из дневника “бобров”: “Прения открылись докладом Люси К., в котором она указала на ту моральную поддержку, которую нам дает общество друг друга, когда жизнь так пуста и трудна, особенно для женщин 15/II-25 г.”.

Сидели в Бутырках. Сказать правду, они угодили в тюрьму в достаточно гуманное время. В тюрьме была прекрасная библиотека, они читали с утра до вечера и с вечера до утра, очень увлекались Джеком Лондоном. Там кормили лучше, чем в теперешних общедоступных столовых. А еще принесла надзирательница старое ситцевое платье, и сшили девчонки мяч, и до упаду играли в него на заросшем травой тюремном дворе.

Мальчики сидели этажом выше. Удавалось пересвистываться, обмениваться шариками-письмами. Подавали заявления о браке, часто фиктивные, только чтоб не отправили в ссылку поодиночке и чтобы возле девушки был рыцарь.

Скаут-мастера получили Соловки, а рядовые скауты – в основном “минус 6”, т.е. запрещение жить в шести крупных городах вроде Москвы, Ленинграда, Одессы… В 60-е годы каждый из осужденных получил стандартную бумажку, чуть подсластившую старость, такую, например: “Справка. Дело по обвинению Траустель Ларисы Ивановны, до ареста учащаяся школы # 7 МОНО, пересмотрено… Постановление особого совещания при коллегии ОГПУ от 23 августа 1926 года и все последующие постановления коллегии ОГПУ и особого совещания при коллегии ОГПУ отменены…” Дело прекращено… Лариса Ивановна (Наталья Васильевна, Александра Ивановна и пр.) реабилитированы… Жизнь прошла под рубрикой “враг народа”.

После репрессий устраивался кто как. Кому удавалось победить обстоятельства довольно быстро, обзавестись семьей. А кто наматывал годы и годы в заключении. Юрий Соколов провел в лагерях 23 года. По выходе сказал: “Если бы я не был скаутом, я бы не выжил”.

С 83-летним Алиханом Хатахцхоевичем (по-русски Александром Георгиевичем) Гусаловым мы познакомились летом. Солнце выпихивало тучи с неба, шел густой, торопливый дождь, а он встречал меня у подьезда в морской военной форме, невысокий, но в струнку вытянутый, с огромным скаутским значком на груди – рыцарь! Его жизнь заслуживает отдельного рассказа, но даже пунктирно это – Жизнь!

Скаутом и скаут-мастером он стал в Харбине, где семья жила после русско-японской войны. Возвратились уже в Советскую Россию. Нет, самого его не посадили, но вот неграмотного отца и брата послали на Беломорканал; вернувшись, отец прожил три дня на свободе и умер. Со скаутингом было покончено, а жить было надо. После окончания физкультурного института Александр Георгиевич заведовал кафедрой в вузе; когда началась война, отказался от брони: ему, победителю первенства Москвы по рукопашному и штыковому бою, было стыдно сидеть в тылу. Служил в окруженном Севастополе, в госпитале. Потом – плен; потом, после плена, неприятности в Москве. Мало ли тех, кто так и сник. Нет! Именно Гусалов стоял у истоков такого заметного явления, как летние лагеря труда и отдыха школьников, и именно он стал инициатором создания в Союзе групп общефизической подготовки для людей среднего и старшего возраста, долго вел уроки гимнастики по телевидению. В жизни всегда есть место…делу, если человек дельный. До преклоннейшего возраста Гусалов помогал пожилым людям, ходил в соседний подьезд чужой немощной старушке кашку варить и дома все-все сам делал (жена была серьезно больна): и стирал, и готовил, и варенье отличное варил, и все бодро, без раздражения…

– Когда я был еще маленьким скаутом, меня научили: когда спать ложишься, вспомни, что сделал за день, и реши, что надо сделать на следующий день. Засыпая, я желал себе завтра быть лучше, чем сегодня. И до сих пор – так!

17 мая 1926 года в очередном послании в “никуда” из Нью-Йорка О.И.Пантюхов писал: “Быть скаутом никогда не поздно… Я надеюсь, что все вы до глубокой старости будете истыми скаутами. Не правда ли – я не ошибусь?”

Он не ошибся.

Татьяна КОРСАКОВА