Антон КРАСОВСКИЙ, журналист, директор вещания на русском языке телеканала RT: Я стал гораздо более системным

11 сентября в Сочи были объявлены имена победителей первой Национальной премии за высшие достижения в области журналистики «ТЭФИ-Мультимедиа». Фильм журналиста, директора вещания на русском языке телеканала RT Антона Красовского «COVID-19. Невыжившие» победил в номинации «Документальный фильм» (телевидение). Опытнейший журналист рассказал «Учительской газете» о том, кем мечтал стать в юности, своих учителях в профессии и о вакцинации от коронавируса.

– Антон Вячеславович, газета у нас «Учительская», поэтому и начну с вопроса, касающегося ваших учителей – в широком смысле слова. В Литературном институте имени Горького в свое время вы учились у Татьяны Александровны Бек и Сергея Ивановича Чупринина, главного редактора журнала «Знамя». Что можете о них сказать как о наставниках?

– Я учился не только в Лите. Сначала я был студентом Горного института, потом посещал занятия в Университете Натальи Нестеровой в 1993 году. И только в 1994‑м я попал в Литературный институт. Про Татьяну Бек могу говорить много и долго, и только хорошее. Главное, за что я благодарен ей, – это за то, что однажды она сказала: «Поэт ты плохой. А вот журналист прекрасный». Это было для меня невероятным открытием. И я всегда буду помнить о том, что именно Таня уступила мне свое предложение о работе на НТВ.

– Так вы и попали на телевидение?

– Да. Предложение поступило первоначально Тане, но она сказала, что она же не девочка, чтобы работать у Шаталова. А я вместо Татьяны Александровны Бек согласился и стал работать в программе «Книжные новости» на НТВ – сначала корреспондентом, затем шеф-редактором. Так что Таня дала мне путевку в жизнь, как сказали бы в 1968 году. И я это никогда не забуду. Я люблю и буду любить ее. Это один из самых дорогих людей в моей жизни.

Я помню все ее трещинки на лице, я помню ее улыбку, нос, эту шаль, эту баскетбольную осанку. Я помню эту крышу, где располагалась редакция журнала «Вопросы литературы», где она была моей начальницей, когда я работал там корреспондентом… Татьяна Александровна Бек – это человек, которого я не мог в те годы оценить и по-настоящему полюбить ввиду отсутствия глубины этого чувства у подростка, и долюбил, к сожалению, уже только тогда, когда ее не осталось в живых. Я помню, когда она умерла, я поехал на ее отпевание, в панике искал, где это должно происходить, искал по всей Ходынке, бегал между храмами, но так и не нашел. С тех пор я так и не был у нее на могиле. А ведь я столько раз был у нее дома – мы были соседями…

– Когда Татьяна Бек охарактеризовала вас как поэта очень резким словом, вы как на это отреагировали? Непослушно писали дальше?

– Отнюдь. Я воспринял это с облегчением. Писать стихи для меня всегда было большой мукой. А создавать публицистические тексты, брать интервью на тот момент не представляло для меня никакого труда. Уже потом это стало не таким легким занятием. Но это позже, когда я начал следить за качеством текста. (Впоследствии, кстати, опять стало легче, когда опыт позволил мне расслабиться.) Поэтому я очень благодарен Татьяне Бек за ту характеристику. Я ведь и сам это знал, просто не мог произнести эту фразу.

– Сейчас стихи не напоминают о себе фантомными болями?

– Нет. Скажем так, последнее стихотворение я написал пару лет назад. Я не Демьян Кудрявцев, я не пишу стихи по средам и четвергам.

– Школу вспоминаете?

– Я учился в каком-то бесконечном количестве школ, моя семья очень много переезжала. Начинал я учиться в школе №5 города Подольска, где родился. Это было такое старое здание бывшей первой Подольской гимназии. Потом мы переехали на Украину, где мой отец руководил запуском атомных реакторов. Вот эта Первая школа города Кузнецовска (ныне Вараш), пожалуй, была для меня самой запоминающейся, школой с большой буквы. Потом мы вернулись в Подмосковье, я учился в Дубровицкой школе. Там у меня появилась большая проблема – мне очень мешал сильный украинский акцент, я почти не мог нормально говорить по-русски. Поэтому меня и отправили в Дубровицкую школу, к каким-то нашим знакомым. Заканчивал я учиться уже в Москве.

– Многие родители думают, что важно любыми путями запихнуть свое чадо в московскую школу – и будет всем счастье…

– Ну, в девятом классе и я, уже честно говоря, учебой не очень интересовался. Тут не совсем и в школе, может быть, дело… Меня больше тогда привлекали сейшены, концерты, какие-то встречи… Поэтому я и плохо помню, что там было в этой школе.

– Журналистскую карьеру вы начинали в «печатке», продолжили на телевидении, сейчас возглавляете целую дирекцию целого международного телеканала. Как вам удалось совместить в себе эти, как считается, далекие друг от друга жанры журналистики?

– На самом деле для меня нет никакого внутреннего дуализма или биполярки – я везде работал с текстом. Другое дело, что один текст идет на печать, а другой – воспроизводится на экране, читается вслух. Печатный текст может быть более сложносочинен, на телевидении тексты проще. Но это все равно всегда текст. Вот и все. Еще один момент. Много лет я уже не занимаюсь журналистикой как таковой, я скорее работаю в области организации производства. Хотя и не хочу руководить. Так получается.

– Кого считаете своим наставником в журналистике? Может быть, Александра Шаталова?

– Шаталов, конечно, хороший мужик и много доброго сделал для литературы в нашей стране, издавал Лимонова, но я не могу назвать его своим наставником. Настоящий мой учитель, который выдохнул меня в мир, так скажем, – это Татьяна Бек. Мы о ней уже говорили. А второй мой наставник – Илюша Осколков-Ценципер, который был главредом журнала «Вечерняя Москва», а потом основал «Афишу». В «Афише» я, правда, уже с ним не работал. Но для осознания мной мира он сделал многое, хотя и был несильно меня старше, чтобы играть роль мудрого гуру. Может, еще Шура Тимофеевский. Есть наставники, а есть люди, чье мнение по поводу твоей жизни тебе ценно. Вот со смертью Шуры у меня в окружении пропали люди, чье мнение по поводу моей жизни мне ценно.

– Ваша карьерная история полна неожиданных поворотов. Вы много раз уходили из тех или иных проектов. Иногда со скандалом. Скажите, насколько тяжело переживался вами разрыв с НТВ? Насколько трудно было поставить точку?

– Какой именно разрыв?

– Последний.

– Напротив, это было легко. Я ушел руководить избирательным штабом Михаила Дмитриевича Прохорова. Это была совершенно головокружительная для меня карьера. И я ни секунды не пожалел об этом. В итоге за мной ушли и все мои коллеги, и даже начальники. Почти вся дирекция «праймового» вещания. Тем не менее я без всякого презрения, даже, наоборот, с уважением и любовью, отношусь к тем людям, которые сейчас работают на НТВ. Многие из них мои друзья. И в какой-то степени я до сих пор чувствую себя энтэвэшником.

– Сейчас вы возглавляете Дирекцию вещания на русском языке телеканала RT. Многие считают этот телеканал пропагандистским проектом. Может, я ошибаюсь, но в прошлом вы тоже часто находились в оппозиции к власти…

– Я никогда не был оппозиционером. На самом деле в России и не может быть такого понятия – «оппозиция». В России есть либо дураки, либо люди, которые в чем-то с этой властью, которая неизменна, как гора Эльбрус, не согласны.

– А как бы вы оценили эпоху Бориса Ельцина?

– Бориса Николаевича живьем я видел один раз в жизни. Когда он ушел, мне было 24 года, я работал в избирательном штабе Сергея Кириенко. В московском штабе «СПС»… Такие люди, как Путин, Медведев, Громов или Кириенко, для меня были всегда более понятны и приятны, чем люди, которых сейчас называют оппозицией, хотя, наверное, следует характеризовать их иным словом. И я так считал всегда – с этим я ничего сделать не могу.

– Но все-таки с возрастом вы поменяли свое мировоззрение?

– Не скажу про мировоззрение. Но, конечно, научившись распоряжаться своей жизнью, я стал гораздо более умеренным, чем был. Гораздо более системным. Сегодня я сижу в своем кабинете на фоне знамени и портрета президента. И мне это нравится. И мне так действительно комфортно. Потому что я вижу изменения в мире, которые не хотел бы видеть…

– В России свои проблемы. Например, у нас очень остро стоит проблема с ВИЧ… Вы об этом сняли целый доксериал – «Эпидемия». Ведь часто даже люди образованные говорят такие далекие от науки вещи по этому поводу, что диву даешься. А сейчас многие доктора и вроде бы неглупые люди пересказывают фейки из чатов по поводу ковида на полном серьезе… Как с этим бороться? Может ли телевидение помочь в решении таких проблем?

– На самом деле никак это не исправить. И телевидение точно тут не поможет. Насчет вакцинации… Я считаю, надо просто принудительно вакцинировать, ничего не спрашивая, не пропагандируя. К сожалению, мы уничтожили в головах нескольких поколений тот самый механизм, на который бы работала научная пропаганда. В массе своей люди все равно будут против здравого смысла. Помочь победить коронавирус может только насильственная вакцинация.

– То есть принудиловка – это нормально?

– Принудиловка – это не плохо. Не надо ее так бояться. Не надо переживать из-за этого. Народ привьется, и всем будет хорошо.

– В других сферах не начнут «закручивать гайки» по аналогии?

– Не думаю. Это совершенно не связанные вещи. При Анастасе Ивановиче Микояне в 1956 году привили всех детей СССР от полиомиелита, это не привело к расстрелам масштаба 1937 года. Потом, наоборот, как вы знаете, наступила «оттепель». Не надо людям доверять принятие квалифицированных решений, которые не находятся в их компетенции. Вы же не посадите необученного человека за руль?

– Но можно пойти по пути просвещения всех и вся…

– Попробуйте. Обучите всех на биофаках. Это займет минимум пять лет. Вы согласны ждать пять лет, когда речь идет об эпидемии?

– И последний вопрос. Недавно было анонсировано, что у врачей будет единый зарплатный минимум по стране. Учителя уже давно ждут того же. Ваше мнение об этой инициативе?

– Не готов давать здесь оценки – все-таки я не депутат и не сенатор. Но если вам интересно мое мнение, то я считаю, что это не нужно. Я за права муниципалитетов, я убежден, что надо возродить комьюнити, которое уже и должно решать, сколько, в частности, платить учителям в конкретно взятом муниципалитете. Люди должны сами избирать главу местной полиции, главу местного суда, даже директоров школ. Если мы этого не сделаем, большинству будет по-прежнему все равно, что происходит у них в городе.

Иван КОРОТКОВ