Андрей НЕКИТА:

История создается из человеческого взаимодействия

Как влияют на людей мифы? Что такое социальный идеал и археология человеческого? Есть ли польза от фильмов ужасов? Казалось бы, все эти темы мало связаны между собой… Но только на первый взгляд. По мнению профессора Новгородского государственного университета имени Ярослава Мудрого, академика Российской академии естествознания, доктора философских наук Андрея Григорьевича Некиты, такие науки, как философия, культурология, социология, история, представляют собой единое целое и по-настоящему помогают человеку в познании себя и окружающего мира.

– Андрей Григорьевич, вы ведь начали свою научную и преподавательскую деятельность в вузах Украины и только потом переехали в Россию?
– Действительно, я родился и вырос на Донбассе. В школе увлекался одновременно всеми предметами гуманитарного профиля и биологией. И все-таки решил поступать на философский факультет. Получилось только с пятого раза. В 1994 году окончил Киевский университет имени Тараса Шевченко, а в аспирантуру поступил в 98‑м. Работал в школе учителем истории и обществоведения, потом преподавал в вузах Киева.

Совершенно случайно в 2001 году я получил приглашение от декана философского факультета недавно образовавшегося Новгородского университета имени Ярослава Мудрого. Там были нужны специалисты как раз моего профиля…

– Как известно, Великий Новгород – одно из древнейших государств Руси. Связана ли ваша работа с его историческими традициями?
– Новгород на весь мир прославился как столица уникальной феодальной боярской республики. Этот город – сама живая история. Вы ежедневно ходите по ней, смотрите на нее, учитесь у нее…
В 2014-2015 годах мы с моим коллегой и постоянным соавтором, профессором Сергеем Маленко, который сегодня возглавляет нашу кафедру, воплотили проект, связанный с миссией новгородского иночества. Новгородская республика, существовавшая вплоть до XVI века, занимала громадное пространство – от Северного Ледовитого океана до границы Тверской земли и от Балтийского моря до Уральских гор… Поэтому у здешнего населения имелся колоссальный опыт культурной абсорбции и адаптации. Причем очень бережной, цивилизованной, толерантной… В отличие от стран Западной и Восточной Европы, да и той же Руси, здесь не было ярких и мощных конфликтов между языками, религиями, культурами, племенами. Гениальным «управленцам» Новгородской земли удавалось со всем этим справляться…

С домонгольского периода на территории Новгорода сохранилось 13 великолепных церквей, стоявших буквально на каждой улице, в каждом из пяти «концов» – районов древнего города. Вот мы и занялись философско-историческим и культурологическим анализом иночества, но не столько под углом истории и этнографии, сколько с точки зрения духовно-ментальной, применив психоаналитические методы. Ведь в то время монастыри были центрами образования, культуры, книжности, просвещения, пропаганды… Они являлись духовной опорой государства, без которой нельзя было ни освоить территорию, ни тем более удерживать ее ненасильственным способом. Этому помогали сила веры и осознание важности общего дела. Да и религиозность новгородцев была не фанатичной – она органично соединяла в себе и отношение к природе, и этнографию, и культуру, политические, организаторские, хозяйственные действия…

Мы опубликовали более 20 статей на эту тему. Сейчас подготовлена к печати и монография, причем есть публикации даже на турецком языке.

А победу в региональном конкурсе РГНФ нам принес не менее интересный культурологический проект – «Материнский» Новгород и «отцовская» Москва: драма софийного и имперского начал в русской ментальности». Широкий массив фактов из истории, политики, науки, культуры, религии, образования Древнего Новгорода мы переосмыслили с точки зрения юнгианской теории архетипов коллективного бессознательного… И пришли к выводу, что та самая феодальная боярская республика, или, как ее еще называли, республика Святой Софии (Софийский собор – центральный храм Новгорода и Новгородской земли), на протяжении веков успешно конкурировала с другими формами власти в Древней Руси. Москва как раз восприняла именно византийскую патриархальную, «отцовскую» модель власти. Жестокая конкуренция между «материнским» Новгородом и «отцовской» Москвой, к сожалению, привела к крушению софийного Новгорода и многовековой доминанте имперской столицы… Если бы в истории что-то пошло по-другому, мы могли сегодня жить совсем в другой стране.

Вот так мы с Сергеем Маленко рискнули распространить на новгородскую почву новое научное направление «психоистория». Помните, как обычно преподают историю в школе? Есть хронологическая шкала, и ее наполняют различными событиями… Мы же попытались еще и «очеловечить», «одухотворить» историю… Ведь ее делают люди. Безусловно, есть объективные законы, но и субъективное начало в историческом процессе никто не отменял. Просто в традиционной модели истории оно активно вытесняется. Мы хотим эту несправедливость устранить.
– Вы еще занимались такими интригующими проблемами, как феномен массового общества, археология человеческого… Можно о них поподробнее?

– Пожалуй, начну с археологии человеческого, поскольку она близка к тому, о чем мы только что говорили. Чем занимается традиционная археология? Археологи находят остатки материальной культуры, стремятся их описывать, моделировать, как они использовались, выстраивают некие последовательности и таким образом реконструируют прошлое… Наша задача – «очеловечить» историю, максимально насытить ее событиями, связанными с чувствами и мыслями людей. Ведь живой тканью коммуникации всегда являются люди с их достижениями, просчетами, сомнениями, сильными и слабыми качествами… Именно из человеческого взаимодействия и создается история по большому счету…

Если брать официальную историю, то в восточных странах ее личностный и природный компонент более силен. А в традициях западной истории он как раз максимально вытесняется.
Археолог находит черепок и пытается по нему реконструировать вазу. Мы идем дальше – и воссоздаем культурные отношения, коммуникативные сценарии. Конечно, нам часто говорят: «Ребята, вы чересчур фантазируете!» Но ведь личностное начало должно обязательно и повсеместно присутствовать. Если я вижу, что оно вытесняется, скрывается, для меня это главный повод задуматься, усомниться в достоверности любой исторической информации.

Проблемой массового общества я занимаюсь последние 20 лет. Есть такая точка зрения, что оно возникло в конце XIX – начале XX века. Кто-то говорит, что в начале ХХ века, некоторые – между Первой и Второй мировыми войнами… Я считаю, что массовые общества – ровесники человеческой цивилизации. Например, египетские пирамиды просто невозможно было бы построить без использования больших масс людей…

– Вы сталкивались с тем, что одни и те же исторические события интерпретируются по-разному у разных народов и наций? Например, кто начал Вторую мировую войну, кто в ней победил? Как к этому относиться?
– Если речь идет о конкретном факте, то вспомним, что есть те или иные исторические документы. Вот у нас как раз сегодня была со студентами конференция, посвященная тоталитарной повседневности. Мы подробно разбирали роман Джорджа Оруэлла «1984». Там с историей вообще поступали очень «весело». Ее переписывали ежедневно и даже ежечасно по указаниям сверху. Есть такой анекдот, когда у партийца со стажем спрашивают: «Как вы вели себя в периоды колебаний генеральной линии партии?» Ответ гениальный: «Колебался вместе с генеральной линией…»

Но философы традиционно плюралисты. Я своих студентов учу с первых дней: «Если вы не предоставляете на семинарах, в письменных работах хотя бы две точки зрения на один и тот же вопрос и не анализируете их, можете считать, что вы ничего не узнали, не поняли и в итоге ничего не получили».

Любой альтернативный взгляд на тот или иной предмет имеет право на существование, но он должен быть обоснован. Я бы посоветовал вооружаться документами, но в то же время всегда делать поправку на социальный заказ, различные идеологические, пропагандистские сценарии…

– В вашем вузе действует учебно-методическая лаборатория «Берестяная грамота». Можете ли подробнее рассказать о ее деятельности?
– Однажды я столкнулся с тем, что студентам негде брать первоисточники. Возможности библиотек невелики. Группа 20 человек, а в библиотеке в лучшем случае 1-2 источника. Название «Берестяная грамота» неразрывно с культурой древнего Новгорода. Бересте доверяли мысли на религиозные, философские, исторические, хозяйственно-бытовые, повседневные темы… Отсюда и идея. Мы собрали несколько десятков тысяч единиц полных текстов по широкому кругу гуманитарных дисциплин. Статьи, учебники, монографии, первоисточники – как научные, так и художественные. Плюс тысячи художественных и документальных фильмов, музыкальных произведений, изображений, то есть культурных текстов. В 2004 году была создана лаборатория, где каждый желающий мог плотно поработать с этими текстами. В 2013 году на международном конкурсе имени Бориса Ельцина в Москве мы даже получили диплом за лучший учебно-методический проект.

– У вас множество научных работ по фантастической литературе и даже фильмам ужасов. Почему вы считаете эту тему такой важной?
– Это связано с мифологией, которая играет важнейшую роль в становлении личности и общества. Причем любая – личная, общенациональная или коллективная. А такие формы, как художественная фантастика, фильмы, – это не что иное, как визуализация мифа.

– Как вы думаете, нужно ли включать в школьную программу темы мифологии? Должны ли школьники знать о мифологических корнях сказки, истории?
– Мифологию, безусловно, нужно включать в школьную программу. И рассказывать о «плохом», о смерти тоже. Культура смерти в моем понимании равнозначна культуре жизни. Мы же искусственно создаем для детей зону умолчания, чем травмируем или недоформируем их личности. Эта психологическая ущербность создает трагический разрыв с реальностью.

– Часто приходится слышать, что современные дети и подростки слишком увлекаются ужастиками, компьютерными стрелялками и это не идет им на пользу. Вы с этим согласны? Нужно ли искусственно ограничивать контакт с данной сферой?
– С одной стороны, конечно, регулировать эти вещи нужно. С другой стороны, смотря на каком уровне. Одно дело, если вы это делаете дома, в семье, исходя из конкретной ситуации, из того, насколько хорошо вы знаете своего ребенка. И совсем другое, если вы прочитали какие-то советы в Интернете или вам их дала соседка, подруга… Вы не должны быть с ребенком авторитарны: «Это плохо, ты это не смей делать!» Но следует учитывать и ограничения по здоровью, особенности ребенка. Если он слишком впечатлителен, то есть смысл ограничить просмотр ужастиков или же смотреть их вместе.
– А может, это необходимый этап взросления? Скажем, в моем детстве, когда еще не было компьютеров, видеоплееров, редко показывали ужастики по телевизору, мы увлекались устными страшными историями о черной руке, кровавом пятне и проч…
– Страшилки, мифы, безусловно, нужны любому поколению детей. Они помогают органично справляться со страхами, вызовами окружающего мира. Но каждая возрастная группа, каждое новое поколение воспринимает информацию по-своему.

Мы сейчас вместе с томскими коллегами подаем заявку на грант – проведение крупного междисциплинарного исследования по мифологии «цифрового» поколения. Ведь чтобы продуктивно работать с представителями того или иного поколения, мы должны знать, чего стоит от них ожидать, а чего нет, как выстраивать с ними отношения, какие методики лучше использовать…

– А есть какие-то универсальные рекомендации для общения с младшим поколением?
– Всегда нужно быть с детьми, с молодежью честными. И если вы чего-то не знаете, а они явно знают об этом больше вас – ведь у современных школьников и студентов есть доступ к Интернету, к огромному количеству источников, – то в обязательном порядке признавать это, выслушивать их точку зрения, так называемое экспертное мнение… Это поможет выстроить долгосрочные отношения на равных.

Ирина ШЛИОНСКАЯ