Анатолий КОПЫТОВ, директор Института развития образовательных систем РАО: В России не планируется развитие..

​Премьер-министр России Владимир Путин обозначил стратегические направления в образовании – создание единой доступной образовательной среды, развитие одаренных детей, профессиональная ориентация старшеклассников, межкультурные коммуникации, повышение статуса учителя, модернизация уровня педагогического образования… Над всеми этими темами давно работает Институт развития образовательных систем РАО, созданный на базе Института образования Сибири, Дальнего Востока и Севера в 2003 году. В Томской, Кемеровской, Челябинской областях, в Башкортостане и Краснодарском крае действуют опытно-экспериментальные площадки института. Это более 70 учреждений, среди которых управления образования, детсады, школы, интернаты, детдома, дворцы детского творчества, училища, колледжи, вузы и даже духовная семинария. Об Институте развития образовательных систем РАО и проблемах, волнующих умы сибирских ученых, рассказывает его директор Анатолий Дмитриевич КОПЫТОВ, заместитель председателя Сибирского отделения Российской академии образования, заслуженный деятель науки РФ, член-корреспондент РАО.

– Нам удалось сконцентрировать в институте серьезные интеллектуальные силы: 16 докторов и 16 кандидатов наук, 39 аспирантов и докторантов, 135 педагогов-исследователей. О проблемах учебных заведений сотрудники знают не понаслышке – все они в свое время «вышли» из школ, училищ, вузов… У нас четыре научные лаборатории – непрерывного педагогического образования, сравнительного анализа образовательных систем и международных связей, управления развитием образовательных систем и развития образовательных систем в сельской местности, редакция журнала «Образование в Сибири». Совместно с Мичиганским университетом мы создали международную лабораторию «Цивилизация. Культура. Образование». Сформировано Сибирское отделение Российского совета по сравнительному и международному образованию. Программы по инклюзивному образованию внедряются на нескольких экспериментальных площадках, успешен опыт по работе с одаренными: курируем Академлицей в томском Академгородке. Уникальна наша экспериментальная площадка – Текосский лицей комплексного развития личности, который возглавляет педагог-новатор, академик РАО Михаил Петрович Щетинин. В лицее учатся дети не только из России, но и из ближнего и дальнего зарубежья, вместе с аттестатом об общем среднем образовании они получают две-три рабочие профессии. Создаем классы, в которых дифференцированно подходим к обучению одаренных детей в сельских школах, вводим индивидуальные формы обучения. Ежегодно проводим всероссийскую конференцию по этой теме, распространяя опыт. Есть лаборатория, которая занимается развитием национальной культуры в мононациональном регионе. Помогаем коренным малочисленным народам Севера – ханты, селькупам, народностям Алтая – в национальной самоидентификации, пишем для них учебники, методические пособия.- Наиболее давние разработки, очевидно, связаны с начальным профессиональным образованием, ведь в конце 80-х институт создавался как филиал НИИ трудового обучения и профессиональной ориентации АПН СССР?- Тут у нас многолетний опыт, особенно на селе, где создаем специальные учебные комплексы, в которых нам удается соединить идею профильного обучения с профориентацией – на базе ПУ школьники получают профессию. Во многом опираемся на международный опыт. Лаборатория сравнительных международных исследований изучает и отбирает лучшее, что есть за рубежом, для адаптации в России. В Юргинском технологическом институте совместно с Ольденбургским университетом осуществляется эксперимент: студенты учатся дольше на год, во время которого работают на машиностроительном заводе и получают рабочие профессии. К сожалению, я не уверен, что подобные наработки нужны государству. Оно сегодня практически не участвует в управлении не только качеством подготовки специалистов, но и количеством. Многое отдано на откуп рынку. Открывая новые специальности, руководитель училища, техникума или вуза руководствуется модными тенденциями: придут ли на эту специальность учиться за деньги? В университеты вчерашние школьники идут не за профессией, а за дипломом ради диплома. Или просто поступают туда, куда легче. Парадоксально: выпускник российской школы, сдав ЕГЭ, имеет право стать студентом вуза любого профиля, тогда как за рубежом кроме аттестата об окончании школы нужно предъявить сертификат о профессиональной подготовке, соответствующий профилю вуза, и портфолио, отражающее достижения выпускника в выбранной области. А ведь качество профессиональной подготовки специалистов определяется прежде всего индивидуальными способностями учеников и их мотивацией к получению профессионального образования. К сожалению, хорошая идея профильного обучения в старших классах настолько упростилась, что не способствует профессиональному самоопределению учащихся. По сути, оно сводится к предвузовской подготовке. Ориентированность общего образования только на высшее – вообще пагубная тенденция, которая ведет к росту молодежной безработицы и деградации общества.- Как может стремление к повышению уровня образованности вести к деградации?- В России в вузы поступают более 80 процентов выпускников, в США – 44, в Германии – 38. У нас в стране сейчас всего 5 процентов высококвалифицированных рабочих, а в Германии, к примеру, 55. В среднем в мире – 40. При этом более 60 процентов выпускников российских вузов не могут устроиться по специальности – торгуют, охраняют. Исследуя причины молодежной безработицы в Сибири, мы сделали вывод: одна из основных причин ее роста – сокращение количества учреждений начального и среднего профобразования. Еще семь лет назад в России там обучалось 1,5 миллиона человек, сейчас – не более 400 тысяч. При этом на рынке труда острая нехватка рабочих и специалистов со средним профессиональным образованием, особенно высококвалифицированных.К сожалению, хорошая идея профильного обучения в старших классах настолько упростилась, что не способствует профессиональному самоопределению учащихся. По сути, оно сводится к предвузовской подготовке.- Академик РАО Евгений Викторович Ткаченко не раз бил тревогу по поводу того, что государство пустило систему профобразования на самотек, тем самым разрушая его…- Да, мы всецело разделяем его тревогу. Государство перестало участвовать в регулировании соотношения «потребности производства – возможности системы образования». Скоро мы можем вовсе лишиться слоя квалифицированных рабочих. А у предприятий нужда в качественных кадрах с каждым годом все острее. Что будет, когда уйдет на заслуженный отдых старое поколение слесарей и токарей? В проекте нового закона об образовании, как и в ряде других нормативных документов, начальное профобразование забыто. Есть краткосрочная подготовка – подготовка рабочих без соответствующего образования. Три месяца – и ты каменщик. Человек-функция с очень узкой подготовкой. Но ведь «высококвалифицированный» и «узкоквалифицированный» – это не одно и то же! Работодатель ищет работника с широким спектром профессиональных навыков и качеств. Общечеловеческих тоже. Из проекта закона ушли понятия: знания, умение, опыт. Они заменены модным и далеко не однозначным словом «компетенция». Профучилища собираются передать в систему СПО – якобы это поднимет престиж и качество начального профобразования. Вряд ли, скорее сделает его пасынком. Надо учитывать также, что в ПУ была очень сильна социальная защита – бесплатное питание, стипендии, спецодежда, обмундирование… Не случайно туда шли выпускники детдомов. Как только начальное профобразование попадает в систему среднего профессионального, все эти льготы автоматически отменяются – не положены по закону.- В чем же решение проблемы нехватки квалифицированных кадров в масштабе страны?- В развитии системы начального профобразования. Надо понимать: в основе всего лежит начальная профессиональная подготовка. Будущий инженер сначала должен получить рабочую профессию – это база для роста. Если мы хотим развивать собственное производство, нужно готовить квалифицированные рабочие кадры. А мы закрыли такие возможности в школе – ушли в небытие учебно-производственные комбинаты и рабочие места на предприятиях, теперь собираемся разрушить систему профучилищ. А ведь есть отработанные модели, по которым можно работать.- Западные?- И не только. Для сегодняшней школы было бы огромным достижением вернуться к советскому уровню фундаментальности общего и высшего профессионального образования. Выпускники наши были конкурентоспособными. Законодательство было устроено так, что экономика и профобразование тесно переплетались. Существовали экономические механизмы, которые сближали образование и промышленность. Были учебно-производственные цеха, где проходила профориентация школьников. Все крупные предприятия имели базовые училища. Западная модель тоже эффективна. Учащиеся средних школ, кроме общего среднего образования, получают профильную и начальную профессиональную подготовку. Как правило, в американских школах имеются собственные учебно-производственные центры, включающие 18-20 современных мастерских, в которых дети осваивают различные профессии. Это финансируется предприятиями – потенциальными работодателями. В Германии 650 тысяч фирм обязали создать рабочие места для школьников. Очень важно, когда начальное профессиональное образование получает поддержку и работодателей, и государства. Интеграция начального, среднего и высшего образования должна быть нацелена на формирование специалиста со школьной скамьи. Пока же существующий уровень образования – и школьного, и высшего профессионального – разрушается.Мы убеждены, что сохранение учреждений профобразования как единой системы непрерывного образования с увеличением сроков обучения, расширением профессиональной подготовки – единственный путь к устойчивому развитию российского общества.- Согласна с вами, Анатолий Дмитриевич. Несмотря на попытки подражания Западу, новации в российском образовании не соответствуют мировым тенденциям развития.- Мы давно изучаем образовательные системы США, Великобритании, Германии. Везде сроки обучения увеличиваются. В общеобразовательной школе учатся 12-14 лет, удлиняются сроки профподготовки. В США работает система профессионального обучения «2+2+2»: два года – начальное профессиональное образование, два – среднее и два – высшее. С учетом 12-летнего общего выходит 18 лет учебы. А у нас – 11 в школе плюс четыре в вузе. Какой же за это время может вырасти специалист? Очевидно, в российских вузах нужно создать не двухступенчатую, а трехступенчатую подготовку в вузе: бакалавр, специалист, магистр. Мы убеждены, что сохранение учреждений профобразования как единой системы непрерывного образования с увеличением сроков обучения, расширением профессиональной подготовки – единственный путь к устойчивому развитию российского общества. Мы обеспокоены будущим системы общего и профессионального образования. В проекте закона об образовании из перечня ключевых принципов исчезли три очень важных: всеобщность, фундаментальность и бесплатность. Сейчас говорят: надо воспитывать рыночного выпускника, способного подать и продать себя на рынке труда. Парадокс в том, что мы не думаем о детях! Нет ребенка, есть только потребитель услуги… Вместо бесплатности – рыночная услуга. Вместо фундаментальности – подготовка узкого функционера. Мы отступились от всеобщности – задачи, которую советская власть ставила перед собой на заре своей истории! Подход к образованию как к услуге методологически неверен. Товарно-денежные отношения в образовании – нонсенс. Ребенок должен получать в школе фундаментальное образование, которое разовьет его мыслительные процессы, научит творчески мыслить. Общество устало от перманентного реформирования образования, от не очень продуманных экспериментов – на этапе их подготовки никто не прогнозирует итоги. Кстати, роль науки в модернизации экономики, социальной и духовной сферы общества также практически не прописана. Складывается впечатление, что модернизация идет в полном отрыве от общества, от его интересов и ценностей, без понимания роли гражданина. И проект закона, и сложившаяся практика наталкивают на мысль: в стране не планируется развитие.