Америка – adaption,

или Как живут за океаном наши дети

Четырехлетний Джо ползет по газону. Трава мягкая, чистая, и маме нравится наблюдать, как он прижимает ее то коленками, то подбородком. Мама темноволосая, малыш – тоже. Только у мамы корни греческие, а у Джо… Его корни-корешочки переплелись да подрубились. Мама, его родившая, вроде русская, папа – казах, живут в Ростове, детей наплодили кучу, Сережка седьмым на свет появился, почему-то в Ярославле. Там мама от него и отказалась.

Дайяна и ее муж, профессор Мичиганского университета, усыновили Сережку в двухмесячном возрасте. Он теперь Джо. У него есть десятилетняя сестричка Кристин, она родная дочь у папы с мамой. Правда, американцы в таком случае скажут “биологическая”. Для них усыновленный ребенок такой же родной, иначе зачем было бы его брать в свою семью. Дайяну поддерживают Мэри и Кармен, которые пришли к ней со своей ребятней, зная, что приедем мы, казахстанская делегация. Теперь эти женщины и их мужья стали близкими друзьями, а еще три-четыре года назад даже не знали друг о друге. У них как бы общая судьба – дети из России.

Детвора – вся вот она, в огромной уютной гостиной, то переваливается по пушистому ковру единым сопящим клубком, то юркими горошинами раскатывается по углам, креслам, диванам. Вначале, осознав, что в доме чужие, ребята опасливо жмутся к матерям, но потом дружелюбие и уже выработавшаяся привычка к добру побеждают, и нас с доверием принимают в общий круг.

Давидик – сын привлекательной, энергичной Кармен. Сейчас ему пятый год, а из Рыбинской больницы его взяли в год с небольшим. Родился семимесячным, мать отказалась, отец неизвестен. “Антон Пентаков”, – четко произносит Кармен первые “позывные” своего сыночка и – никаких комплексов по этому поводу! Тайны из усыновления американцы не делают. “Это ведь ложь, – говорит рассудительная Дайяна, – а ложь всегда вылезет наружу. И тогда может обернуться трагедией для ребенка. Он спросит: вы мне столько лет врали?”. Джо сползает у нее с коленок, и они с Давидом начинают мутузить друг друга диванными подушками. Ребятня вожделенно поглядывает на лестницу, ведущую на второй этаж. Похоже, у них зреет мысль, что неплохо бы туда проникнуть. Но стоит на входе прочная перегородка – специально для таких случаев, когда взрослые заняты и детишек надо подстраховать. На каждом шагу в Америке нам встречались такие вот придумки…

На журнальном столике – книга, яркое подарочное издание, выпущенное в Америке. На обложке крупно: “Kazakstan”.

Семья Фликнеров, Чарлза и Кристин, в которой мы побывали накануне, уже может организовать у себя маленький музей Казахстана, где будут и чапан, и верблюжата, и белые юрты, и даже письмо супруги казахстанского президента. Недавно Чарлз, крупный чиновник американского конгресса, привез из командировки в Монголию дивный казахский ковер ручной работы. Пристрастие к культуре далекой страны объясняется личным и дорогим мотивом – пять лет назад семья усыновила казахского мальчика Армана. Ему тогда было около четырех, он рос в Самарском детском доме, Казахстана никогда не видел, потому что родился в России, где и оставила его мама-беглянка. Чарлз и Кристин не стали сыночка переименовывать. Им очень нравится, как звучит его имя, они знают, как оно переводится с казахского. “Мечта” – как знак судьбы, то, к чему они так стремились долгие годы своего супружества. У них есть сын, умный, красивый, здоровый мальчик. И дочка у них тоже есть, Катенька, удочеренная из того же детдома. С приходом в семью детей Чарлз и Кристин расширили свой и без того немалый дом в Арлингтоне, вашингтонском пригороде. Теперь в тенистый сад, благоухающий азалиями и апельсиновым цветом, выходит застекленная веранда. И ввысь дом подрос на компактный третий этаж-башенку. Там – территория Армана. Мальчишка обожает свои владения, проводит там часы в играх и фантазиях, что совсем не устраивает его сестрицу, чья спальня, в кружевах и ковриках, этажом ниже. С некоторых пор Арман отказался от кровати и спит на мериносовой шкуре, подаренной родителями. Что тут скажешь, голос крови…

Про письмо Сары Назарбаевой надо сказать особо. Она прислала его мальчику два года назад, к семилетию, узнав об этой удивительной судьбе.

Кристин озабоченно глянула на часы: “Армоша, пора!”. Парень тренируется в бассейне, три раза в неделю у него занятия футболом. Арман натянул кроссовки и побежал вслед за матерью. Вечером им предстоял еще визит к бабушке, чей 78-й день рождения семья готовилась отмечать пирогами и подарками.

А нас ждали новые встречи с родителями и детьми, с судьями, агентствами, чиновниками департаментов, волонтерами, врачами, социальными работниками – с “Америкой – adaption”, этот термин в английском обозначает усыновление.

Мы – это маленькая делегация: Аким Искак, депутат мажилиса, Шолпан Сайпена, ведущий специалист Комитета по образованию, и я, автор этих строк. В Америку нас отправило информационное агентство США по личному приглашению Чрезвычайного и Полномочного Посла США в Казахстане г-жи Элизабет Джоунс. Мы приехали в Штаты, чтобы увидеть, как работает здесь система “adaption”, чтобы донести информацию об этом до тех, кому это интересно в Казахстане. Интересно же должно быть всем, в ком живы душа и, значит, сочувствие к маленькому человеку, лишенному главного шанса судьбы – родителей. В Казахстане только домов ребенка 25, свыше восьми тысяч детей нуждаются в обретении родителей. При сложной отечественной реальности немногие сироты могут рассчитывать на родителей-земляков. А вот заграничные семейные пары приняли бы их с удовольствием. Да только наше законодательство пока не разрешает. В 93-м тогдашний парламент “вычистил” статью, разрешавшую международное усыновление, из Кодекса о браке и семье как вредоносную, посягающую на национальный генофонд. Как будто сиротская доля этот самый генофонд не корежит, не изводит. Искомую статью в кодексе надо восстановить. Как это сделали в России, Молдавии, Украине, Грузии, в других государствах ближнего и дальнего зарубежья. Разумеется, нет большой радости в том, что стране приходится отдавать своих детей. Но и стыда в том нет никакого. В конце концов одна у нас планета, одно небо, и, если посылает оно шанс к спасению живой души, не гордись, власть имущий, и с тебя ведь когда-нибудь спросится!

Но, как известно, в подлость легче поверить, чем в добро. А вдруг и в самом деле детей, вывозя за границу, разбирают “на органы”? Наш собеседник Тодд Левенталь, специалист по борьбе с дезинформацией, десять лет жизни посвятил борьбе с этим вымыслом. Итогом его поискового труда стала папка с документами, скрупулезно развенчивающими каждый факт подобного рода.

Цепочка от детского дома до американской семьи проста и логична. Разумеется, когда усыновление происходит по закону. Правда, в наших законах не все “сочетается”. Ну, например, в странах СНГ усыновление – прерогатива государства. В Америке это позволено делать частным агентствам, разумеется, после получения лицензии от государства и при полной прозрачности деятельности, в том числе финансовой. Но агентства, как правило, не коммерческие и прибыли от своей деятельности не имеют. Люди, которые в них работают, энтузиасты, хотя в нашем представлении это не очень вяжется с Америкой. Многие из них приняли в свои семьи детей-сирот, зачастую сами не будучи бездетными.

Как, например, Нэнси Фокс, директор одного детройтского агентства по усыновлению, которая воспитала приемную троицу – из Гватемалы, Индии и Вьетнама – и теперь играет одну за другой свадьбы. Или Нина Костина – вице-президент Международного фонда помощи ребенку ассоциации “Фрэнк” из Вашингтона, у которой одиннадцатилетняя дочка Вика, взятая три года назад из детдома под Новгородом.

Я иногда думаю, каким он был, первый брошенный ребенок? И какой была первая женщина, прижавшая к груди подкидыша? Судя по всему, это случилось вскоре после сотворения мира. Иначе откуда бы так много слов в Библии о сиротах и о милосердии к ним?

Мы росли в убеждении, что добро там, где бедность, а где богатство – там зло. Сегодня небедные американцы спасают одиноких детей планеты, а кто-то силится выдумать причины, зачем им это нужно.

Два года назад вместе с известным казахстанским кинодокументалистом, телережиссером Александром Головинским мы начали снимать об этом фильм. Американская часть уже готова, отсняты сотни метров, запечатлевших потрясающие истории высоты любви и самопожертвования. Осталась техническая работа, которая стоит. Причина банальна – нет средств. Отечественные меценаты помочь не хотят, эта тема их не увлекает. Фильм называется “Шанс”.

Светлана СИНИЦКАЯ

Алма-Ата – Вашингтон – Детройт – Лос-Анджелес – Миннеаполис – Алма-Ата

Тема дня

Подросток хочет работать. Государство к этому не готово

На ярмарке вакансий “Выпускник-98”, которая проходила в Московском Дворце молодежи, 42 российских и международных предприятия выступили в качестве потенциальных работодателей – ЗИЛ, “Москвич”, “Трехгорная мануфактура”, “Русское бистро”, “Макдональдс”, Центр моды В.Зайцева – вот лишь некоторые из них.

На нынешней ярмарке работали юридическая консультация, компьютерный банк данных. Специально для подростков свои услуги предоставлял Штаб трудовых объединений, где собрана информация о возможностях подработать молодому человеку летом или в свободное от учебы время.

Рассказывает один из организаторов ярмарки, зам. председателя центра “Перспектива” Л.Кравченко:

– 30-31 марта нами была проведена акция “Подросток – право на будущее”. В ней приняли участие более 12 тысяч ребят. Все они заполнили анкеты, по которым будут комплектоваться отряды по разным видам деятельности. На сегодня мы можем предложить подросткам экологическую работу в Лосиноостровском, Яузском и Сокольническом лесничествах, экспедицию на байдарках по малым рекам Подмосковья – ребята будут не только убирать мусор на берегу, но и заниматься наукой: считать популяции моллюсков. В плане и продолжение восстановления Иосифо-Волоцкого монастыря, музеев-усадеб Царицыно, Кусково, Останкино. Для тех, кто хочет наесться вдоволь овощей и фруктов, мы предложим поехать в Дмитровский и Коломенский районы, где надо сначала все прополоть, потом собрать, а в промежутке можно насытить свой растущий организм витаминами…

Но… желающих работать подростков сейчас гораздо больше, чем мест, куда можно их трудоустроить. У нас, к сожалению, отсутствует инфраструктура для подросткового труда. На это есть и объективные причины – законом разрешено принимать на работу ребенка, начиная с 14 лет, но у него еще просто нет паспорта – а это очень серьезно.

У нас в стране есть хороший опыт – предприятия инвалидов. Они освобождены от налогов, платят самую низкую в Москве арендную плату, с них не берут НДС – все эти меры повышают их конкурентоспособность: продукция дешевле, следовательно, она быстрее раскупается. Таким образом можно организовать и подростковые предприятия, и мы пытаемся это делать, но у нас пока еще масштабы не те.

– А какие предприятия все же берут подростков на работу?

– В основном это те структуры, которые создает сама “Перспектива”. Например, экспериментальное швейное производство “Марс”. Здесь работают 45 девушек-студенток швейных училищ. Они шьют спортивную одежду.

Есть у нас сотрудничество с молодежным информационным объединением “Юнпресс”. Оно выпускает “Юношескую газету”, готовит материалы для наших СМИ о детях и молодежи. Существует фирма “Синекура” – здесь ребята занимаются всеми видами внутренних отделочных работ, включая установку домофонов и охранно-пожарных сигнализаций.

На сегодняшний день есть Закон “О квотировании рабочих мест”, где говорится, что 1% их на предприятии должен быть закреплен за подростками, не достигшими еще 18 лет. Но этот закон не работает, поскольку директору легче выплатить штраф за его невыполнение, чем создавать для ребят рабочие места.

Возьмем бывшую коллегу по соцлагерю – Венгрию. Не говоря уж о еще более развитых странах, здесь эту проблему решают давно. При школах, техникумах создаются учебные кооперативы. Чем только они не обеспечивают свое учебное заведение – ластиками, карандашами, тетрадями, пирожками, футболками. Товары, которые продаются в школьном буфете или киоске, значительно дешевле, чем в соседнем магазине.

Сегодня у нас в стране достаточно учебных заведений, где есть все условия для создания предприятий, аналогичных венгерским. Есть мастерские, лаборатории, желание у студентов, навыки у мастеров производственного обучения. Нет средств для запуска этого процесса – первоначального капитала, который необходим для закупки сырья, материалов и проведения маркетинга, чтобы определить, какую продукцию с наибольшей для себя выгодой подростки могут производить.

Ольга СТАРОВЕРОВА