Алексей КОРТНЕВ: Единственный принцип воспитания детей – твой собственный пример

Новый герой нашей рубрики – легендарный музыкант, лидер группы «Несчастный случай» Алексей Кортнев. Скоро группу ждет 40‑летие. За эти годы коллектив пережил периоды невероятного взлета и сложных кризисов. Но, определенно, «Несчастный случай» давно заслужил почетное место на музыкальном олимпе, любовь и уважение многомиллионной публики. Алексей Кортнев – личность многогранная. Его можно встретить в джазовом клубе, на сцене в театре и застать с гитарой на бардовских выступлениях. Его волнуют политические процессы в стране, и он занимается благотворительностью. Помимо этого Кортнев – прекрасный многодетный отец и любящий муж. О джазе, о подготовке детей в рамках работы фонда «Дети наши», о славе, популярности и многом другом в эксклюзивном интервью Алексея Анатольевича.

– Алексей, недавно в Москве в клубе Esse у вас состоялся концерт. Вы выступали с джазовой программой. Расскажите об этом событии. Джазовые выступления – новый период вашего творчества?

– Примерно год назад ко мне обратился мой друг Паша Тимофеев, который играет на барабанах в группе «Несчастный случай». Сегодня он один из ведущих московских джазовых барабанщиков. Он и собрал квинтет под названием «Квинтет Павла Тимофеева», куда меня пригласил в качестве вокалиста. Я с огромным удовольствием согласился, потому что это разнообразие, совершенно другая музыка, не похожая на «Несчастный случай». Мы сделали абсолютно уникальные аранжировки, которые отличаются от классического варианта. Плюс осмелились сыграть десяток англоязычных песен. Это те песни, которые мне всегда хотелось спеть, но никак не получалось. А в джазовом мире все очень свободно, все закрывают глаза на авторские права.

– Джаз – это элитарная музыка, не массовая. Есть ли у нее шанс стать массовой и нужно ли? Почему словосочетание «русский джаз» многими воспринимается с усмешкой?

– Это неправда, что с усмешкой! Джазовые российские музыканты востребованы во всем мире, они играют и с итальянцами, и с французами, и с американцами. Чего, кстати, нельзя сказать о поп- или рок- музыкантах. Кроме как в России, вы больше их нигде не услышите. Так что если относиться с усмешкой, то как раз к нашим рок- и поп-музыкантам, это абсолютно доморощенная культура, которая не имеет валютной ценности. А ребята из джаза ездят по фестивалям по всему миру, и многие из них абсолютно заслуженно признаны.

– А что скажете о молодых артистах? Ваши коллеги – артисты «40+» часто критикуют молодежь, говоря о бездарных текстах и наборе звуков. Лично вам кто-то импонирует?

– Есть ряд молодых артистов, которые мне нравятся. Правда, назвать их молодыми сложно (улыбается). Например, группа «Окуджав». Или певица Монеточка, Саша Чугунова. Это музыканты, которым 30 и больше. А молодых артистов, которым по 20 лет, я не слышал. На мой взгляд, сейчас стремительное развитие как раз в хип-хопе, где есть очень интересные вещи. Хотя и это люди довольно возрастные, например, Noize MС, Oxxxymiron.

По большей части с событиями и именами нашей поп-музыки меня знакомят дети, но я эту музыку совсем не слушаю. Что касается русского рока и русской эстрады, то там застой, нет никакого нового звучания, в роке точно. Это все было придумано 20-30 лет назад и до сих пор тиражируется…

– Вы развивали у своих детей музыкальный вкус? И стоит ли у молодежи его воспитывать или пусть слушают то, что предлагается?

– Я даю им слушать всякую музыку, которая нравится мне самому. Например, когда мы едем в машине, то по очереди заводим разные треки. Хотя в последнее время наши вкусы совпадают. А в принципе я заметил, что вкусы детей формирует кино, которое они смотрят, в основном американское. А там как раз звучит очень хорошая музыка, причем сложная, хитро написанная и сложносочиненная. Например, в их любимом фильме «Стражи галактики» играет уникальный саундтрек. Это и есть развитие музыкального вкуса.

– В 2023 году группе «Несчастный случай» исполнится 40 лет. За этот долгий период у вас накопилось немало интересных историй. Хочется узнать и про кризисы. Они наверняка были, как с ними справлялись?

– Забавных историй у нас достаточно! Но когда просят рассказать что-то смешное, ты цепенеешь (смеется). Кризисов было достаточно много, и до сих пор они случаются периодически. За 38 лет мы раз 5-6 стояли на том, что надо расходиться. Хотя в последнее время научились справляться с кризисами, перестали их бояться. Потому что кризис в группе – это неизбежная вещь, всегда связанная с утратой цели, направления, мотивации.

Сейчас мы тоже находимся в глубинном поиске и поэтому занимаемся программой для YouTube «МузФак» (музыкальный факультет), где играем странную музыку. Мы берем советскую песню и подбираем к ней антисоветскую, или ресторанную, или бардовскую, или тюремную. И все на одну тему. Это тоже попытка уйти от кризиса, от монотонности жизни. Например, спектакль «День радио» был поставлен именно в кризис, до этого придумали «халатные концерты», когда выступали в одних халатах, сидя за столом.

– Ваша группа играет разные стили. А основной стиль какой?

– Когда-то музыкальный критик Артемий Троицкий определил нас как кабаре-рок. Это правильное определение. Потому что мы зародились в студенческом театре и сделали несколько кабаре-программ после. Мне очень нравится работать в смешении жанров. На концертах позволяем себе импровизацию и эксцентрику. Мы театральная команда, и многие песни у нас театральные. И эта театрализация всего на свете живет в нашем коллективе.

– Вы лидер группы. Не возникало ли желания отсоединиться и уйти в сольное плавание, учитывая те самые кризисы?

– Нет, никогда! Время от времени я играю на концертах под гитару, как правило, в каком-то клубе. Например, осенью я планирую так выступать в США.

– Готовясь к нашему интервью, я узнала, что существует еще дуэт «Частный случай». Что это за дуэт?

– У нас есть несколько форматов. Основная группа «Несчастный случай», есть «НесJAZZный случай» (джазовые выступления) и «Частный случай». Это наш дуэт с Сережей Чекрыжовым, с нашим клавишником. Связано это с тем, что некоторые площадки, особенно сейчас, не могут принять полный состав или выступления на частных вечеринках. Мы поем на два голоса и исполняем почти весь репертуар «Несчастного случая». Практически это бардовское выступление.

– Помимо музыки у вас есть театр. Актерство – это хобби?

– Для меня музыка и актерство – два ствола, прорастающих из одного корня. Играть на гитаре и участвовать в самодеятельности я начал еще в детстве. Более того, идеальный театр для меня – это музыкальный театр. Мюзикл, кабаре, там, где люди и говорят так, что слушатели плачут в зале, и поют так, что зрители смеются. И при этом еще актеры танцуют! И когда эти три искусства соединяются в человеке, то, во-первых, его можно назвать идеальным актером, а во-вторых, за этим интереснее всего наблюдать.

На сегодняшний день мюзиклы в России на высоком уровне. Мы недавно сделали мюзикл «Прайм-Тайм» в Московском театре мюзикла под руководством Михаила Швыдкого. Российский мюзикл в отличие от американского больше похож на драматическое искусство, в нем меньше элементов шоу. В бродвейском мюзикле больше поют и машут ногами. В нашем больше говорят, но так же виртуозно машут ногами! (Смеется.) И более того, мюзикл в России перестал быть экзотическим жанром.

– Вы не остаетесь в стороне от общественной и политической деятельности в стране. Часто остро высказываетесь по поводу тех или иных процессов. Как вы оцениваете сегодняшнюю ситуацию? С учетом и вакцинации, и предстоящих выборов в ГД РФ, и отсутствия концертов?

– Я бы ситуацию с пандемией и обстановкой в стране разделил. Потому что пандемия свела с ума весь мир независимо от политического устройства в стране. Музыканты во всем мире продолжают переживать кризис, из которого придется выходить долгие годы.

Но пандемия, конечно, усугубила политическое напряжение в определенных странах. Например, набирает обороты движение в защиту прав чернокожих Black Lives Matter. Если бы не ограничения и всемирная истерия, вряд ли оно выплеснулось бы настолько ярко. Это касается не только США, обострились межнациональные отношения во всем мире. То же самое касается России. То, как у нас расправились с несистемной оппозицией, было усугублено пандемией. Во-первых, под лозунгами ковидной безопасности запретили любые собрания. И тут же ликвидировали представителей системной оппозиции. А в ближайшие годы власть имущие могут наслаждаться победой и положением. Другое дело, я уверен, что маятник через какое-то время раскачается. Раньше мы, те, кто чем-то недоволен, могли выйти и выпустить пар, что называется. Сейчас этого сделать нельзя. Ну, значит, ждем, когда «рванет»…

Что касается предстоящих выборов в Госдуму. Ни одна из фракций и никто из политиков мне не нравится. Несмотря на то что я лично со многими знаком, как люди они приятны, как политики отвратительны!

– В мае 2021 года ВЦИОМ провел исследование про отношение россиян к благотворительности. По данным опроса, 40% жителей нашей страны не участвуют в благотворительности. Вы не только занимаетесь благотворительностью, но и являетесь одним из немногих, кто об этом говорит. Почему у наших людей такое отношение к этому виду деятельности?

– На самом деле людей, которые занимаются благотворительностью, в нашей стране много. Но вот тех, кто об этом говорит, меньше. Хотя я убежден, что именно открытость этой темы и мотивирует других подключаться к ней. С 2010 года я сотрудничаю с фондом «Дети наши», и мои коллеги оттуда умоляют говорить как можно больше о фонде. Если не могут помочь, хотя бы пусть говорят! Именно так сотрудники фондов стараются привлекать благотворителей. Потому что честная и открытая благотворительность в России существует, о ней должны знать.

– С фондом «Дети наши» вы сотрудничаете с 2010 года. Какими именно детьми он занимается?

– Фонд занимается проблемными детьми, воссоединением семей и помощью детям, которые потерялись или покинули свой дом в результате неблагоприятной обстановки. Мы работаем с детьми, которые живут в детских домах, и их выпускниками. Самая важная часть работы – это попытки воссоединения семей. Например, каждый год несколько семей имеют возможность воссоединиться, то есть забрать ребенка из детского дома.

И второе важное направление – это подготовка детей, которые выходят во взрослую жизнь. Во-первых, часто они не приспособлены к реальности и попадают в ситуации, когда у них могут отобрать квартиру, подаренную государством. Во-вторых, девять из десяти детей после выхода из детского дома попадают в наркобизнес, проституцию и т. д. Вот чтобы этого не произошло, с ними надо работать, готовить их к большой жизни.

– Вы многодетный папа. Какие основные принципы воспитания у вас есть? И как распределяются роли с прекрасной супругой Аминой Зариповой? Кто в доме злой «полицейский», кто – добрый?

– Злую роль играет мама! (Смеется.) Она у нас заслуженный тренер РФ, вот пусть и строит! Я абсолютный рохля в этом плане, никогда ни с кем не ругаюсь. Мне кажется, единственным принципом воспитания детей является твой собственный пример. Если ты говоришь одно, а делаешь другое, например заставляешь ребенка заниматься спортом, а сам ешь пирожные, то это не работает. Я стараюсь жить как можно более честно, открыто, здорово. И с детьми у меня отношения как у друга, а не как у воспитателя.

– Ваша супруга Амина Зарипова спортсменка, вы музыкант. Вместе вы больше пятнадцати лет. Как уживаются два человека таких разных профессий и в чем секрет семейного счастья?

– В умении находить компромиссы. Если ты любишь человека достаточно сильно, ты точно готов пожертвовать своей свободой и привычками ради совместной жизни. Если тебе твои отношения важнее собственной прихоти, то ты проживешь с человеком всю жизнь. Если прихоти все-таки важнее, а такое встречается часто, я это тоже понимаю. Но я другой человек, не могу жить один, это грустно и пусто! (Улыбается.)

– Если говорить о собственной свободе и ваших прихотях, какое значение имеют слава и популярность? И были ли они когда-либо двигателями в профессии?

– Безусловно! Этого хочет любой человек, который стоит на сцене. В какой-то момент ты этого хочешь и к этому стремишься. В моей жизни было несколько моментов, когда мы становились резко популярными, например, первый выход в эфир в программе «Взгляд», успех спектакля «День радио». Но ко всем им мы подходили постепенно, и успех нами воспринимался не как сенсация, а как заслуженная премия в конце квартала. Я стал известным не в восемнадцать, а в тридцать лет и отнесся к этому спокойно, даже с мыслью «спасибо, давно бы пора». Никакой эйфории по поводу популярности никогда не было, нет и, очевидно, не будет.