На чтение: ≈ 8 мин.В воскресенье, 24 мая, около половины первого дня от нас ушел Александр Михайлович Абрамов. Замечательный человек, прекрасный педагог, надежный друг и соратник в борьбе за наше образование. Автор учебников, создатель МИРОСа. Видный публицист. Замечательный выпускник, а затем и учитель колмогоровского интерната при МГУ. Ученик, хранивший память и разбиравший математические и педагогические рукописи Андрея Николаевича Колмогорова. Человек, с которым можно было поговорить о литературе, философии, истории, друг и знакомый В.Я.Лакшина и многих других писателей и деятелей искусства.
Не знаю, что может добавить к моему восприятию Саши его звание члена-корреспондента АПН, или, по-нынешнему, РАО. Ничего. Потому что когда-то Андрей Николаевич Колмогоров назвал мне Абрамова своим лучшим учеником. Когда я спросил, почему не Арнольда или кого-то еще, Андрей Николаевич ответил, что педагогика – гораздо более трудная для воспитания ученика область, чем математика, и тут у него удач гораздо меньше.
Александр Михайлович не дожил до своего 69-го дня рождения, до 5 июня, совсем немного. Еще вчера мы говорили с ним по телефону, он радовался выходу из больницы после четвертой за неполные два года операции, строили планы моего приезда к нему на день рождения и его приезда ко мне в Питер, чтобы поработать над идеями \”контрреформ\” в области образования и науки. Обсудить возможности, как он выражался, \”борьбы с режимом в области образования\”.
Я не поверил этой новости. Все операции позади. Все самое тяжелое ушло, впереди новая работа и новая борьба. Все оказалось правдой, к сожалению. Я позвонил Наташе, жене. Саша ушел около половины первого дня… Тромб закупорил легочную артерию. Скорая не смогла ничего сделать. Я только вчера с ним общался. Бог, в которого я не верю, послал ему легкий уход. Он промучился всего 15 минут. Еще вчера после больницы он чувствовал себя очень хорошо, съездил на дачу, строил планы работы со мной и А.Н. Приваловым, обдумывал редакцию нового текста для \”Эксперта\”. Рассчитывал встретиться в Москве, на его день рождения, 5 июня. Не удалось…
Я познакомился с ним школьником то ли весной 1972 года, то ли осенью 1973-го, в Ленинграде. На матмехе. На конференции по работе со школьниками. Ребенком, в 9-м или 10-м классе. А лично и близко знаком с ним с 1974 года. Тогда он по-отечески отнесся к 16-летнему пацану, только-только начинавшему преподавание математики. Не высмеял мои завиральные идеи, а поддержал и познакомил с Колмогоровым. Потом с Арнольдом. И не только с ними.Он определил многое в моих взглядах на преподавание, и не только математики. Он помогал делом, советом, поддержкой не только мне. Как мне написал Витя Прасолов, без Абрамова не появился бы знаменитый двухтомник \”Задачи по планиметрии\”. Хочу напомнить, что без Саши не было бы и феномена Григория Перельмана.
Гришу бы просто не взяли на матмех, если бы Абрамов не стал руководителем сборной страны на Международную математическую олимпиаду. Без его немыслимых усилий в Москве по обработке министерства и людей на Старой площади (и моих с Куксой в Ленинграде, когда Кукса пообещал положить на стол партбилет, а я – членский билет Совета молодых ученых и специалистов обкома ВЛКСМ, если Перельману не дадут выездную характеристику) Грише бы не дали загранпаспорт и не включили в состав сборной страны на ММО. Как это удалось Абрамову, чем он, \”выездной\” (в начале 80-х годов!), тогда рисковал и кого он привлек – отдельная и долгая история. Всего лишь за год до того в сборную СССР не взяли моего Леонида Лапшина и киевлянку Наташу Гринберг (занявших два первых места на Всесоюзной олимпиаде)… Он сумел пробить стену лбом в 1982 году, еще при Брежневе. Гришу, вопреки желанию декана, приняли на матмех как члена сборной страны. А заодно еще пару таких же – если уж хоть один еврей просочился, то, как сказал декан Боревич, можно взять еще парочку сильных…
Абрамов стал для меня на эти 40 лет старшим товарищем. А потом и другом, собутыльником, собеседником. Он много раз бывал у меня дома в Пушкине (Царском Селе), в Ленинграде-Санкт-Петербурге на всех моих квартирах. Вместо гостиницы выбирая иногда раскладушку моей тогдашней холостяцкой однокомнатной квартиры – ради многочасовых (иногда затягивающихся на всю ночь) разговоров. Кажется, это был единственный человек, которому я разрешал курить у меня дома. Я не наберу и десятка столь же последовательных борцов за наше образование, как он. Расплатившихся карьерой, должностями, деньгами за свое право говорить правду. Добровольный уход из министерства в знак несогласия во времена Днепрова. Нежелание прогнуться под А.Л.Семенова, который закрыл его институт (МИРОС) в 90-е. Уход из \”Просвещения\” после критики учебника с \”высшей формой общественного строя – режимом суверенной демократии\”… И я не знаю ни более ярких и последовательных публицистов в области российского образования, ни более смелых людей, дороживших своей репутацией и принципами более, чем благополучием и достатком.
В мечтах я видел сборник его образовательной публицистики. Многое из написанного им имеет несиюминутное значение. Написано навсегда. Одно \”Как нам объЕГЭрить Россию\” чего стоит. Читавшие со мной согласятся.
Сказать, что мне будет его не хватать, – ничего не сказать. Не нас – меня стало меньше. И когда дней моей жизни осталось уже мало, я хочу сказать ему спасибо за то, что столько лет и десятилетий он был моим другом.
Об авторе
Сергей Евгеньевич Рукшин – профессор РГПУ, член общественного совета Минобрнауки по реформе РАН, научный руководитель физматлицея № 239 Санкт-Петербурга, наставник двух филдсовских лауреатов — Григория Перельмана и Станислава Смирнова, автор более ста работ по математике, техническим наукам, психологии и педагогике одаренности.
Выбор читателей
Комментарии