Академия цыганских наук. Вечная сила!

Все так же шумною толпой…

Они шли яркой праздничной толпой к школе поселка Яицкое Куйбышевского района Самары. Это по моей просьбе директор школы Мария Хабулова пригласила из недавно перекочевавшего табора будущих учеников с родителями, а пожаловал почти весь табор. Малокомплектная школа, как магнитом, притягивала в этот солнечный теплый апрельский вечер и русских, и чувашских ребятишек, когда-то окончивших ее. Цыгане для них – пока экзотика. Бывшая выпускница этой начальной школы семиклассница Маша Макина сказала, что цыганские дети очень миролюбивы, их мальчишкам привыкнуть к школе и к новым друзьям будет ох как сложно, так что их первое время придется даже защищать.

Увидев фотоаппарат, все от мала до велика дергали меня: “Теть, меня…” Судя по всему, слово “фотографировать” им неведомо, хотя сам процесс явно пришелся по душе. Не успевала я выбрать нужный ракурс, как в объективе вместо одного красовалась скульптурно выстроенная группа или толпа разновозрастных цыганят. Только девочки постарше – лет 12 и 14, – прихорашиваясь, норовили встать перед объективом поэффектней, демонстрируя свои тонкие талии, длинные, волнистые распущенные волосы и не по сезону легкие яркие платья.

Четырнадцатилетние девочки, не умеющие ни писать, ни читать, не владеющие, по их уверениям, никаким цыганским ремеслом или умением, идут в 1-й класс со своими младшими братьями и сестрами, и эта перспектива их не пугает. “Но если к моей дочке Рубинте Раду кто-то посватается, ей придется прямо в первом классе выходить замуж, ничего уж тут не поделаешь”, – внесла существенные коррективы одна из мамаш, которую в свое время выдали после третьего класса – еще повезло. Это в последнее время срок девичества удлинился, а еще недавно цыганские невесты играли в куклы.

Когда табор заполнил класс, мой голос утонул в гаме. Я припомнила строчку из аналитического отчета по итогам психолого-педагогического обследования этих детей специалистами ПМПК: “У детей отмечается низкий уровень представлений об окружающем, незрелость процессов саморегуляции…”. Да уж, над саморегуляцией цыганят учителям придется попотеть, как и над их неразвитым словесно-логическим мышлением, несформированными математическими навыками, над отсутствующими познавательными процессами. Говоря проще, эта несовершеннолетняя публика не умеет ни читать, ни писать, ни логически мыслить, ни сосредоточиться на длительное время. Короче – стихия!

А с мотивацией к учебе все в порядке. Когда стихию удалось с помощью материнских окриков усмирить, удалось узнать даже у самых маленьких, кем они хотят быть. Власлав Георгиевич, как большинство его соплеменников, решил стать после школы милиционером. Вот где в почете эта грязная ментовская работа – в таборе. Илонка выбрала профессию учителя, Олеся – врача, Рубинта – продавца. Удивил всех Фантус Маркович, замахнувшийся на профессию режиссера телевидения. Дело в том, что этот табор живет во времянках, даже телевизор для многих – роскошь, и вот на тебе – мальчонка замыслил такое… Неужто чуду сбыться?

– Мы гадаем, попрошайничаем, потому что ничего другого не умеем, – расставляет точки над i Тежа Михай, самая примечательная и бойкая в толпе взрослых цыганок. – Почему наши дети не могут стать инженерами, учителями, врачами? Пусть живут по-человечески.

– А сколько классов должны закончить твои трое детей, чтобы выйти в люди?

– Кровь с носу – 8-10 классов!

Она так и сказала “кровь с носу”. Невдомек Теже Михай, что, пока росли ее детки, выпускными классами стали 9-й и 11-й. Промедли она немного, и придется вновь догонять русских соседей в 12-летке. Пообещав, что все родители будут всячески способствовать обучению детей: приводить в школу, обеспечивать посещаемость, покупать тетрадки, одевать “в русские платья”, а не в рюшечки и оборочки, табор снялся с места, оставив в классе запах костра и сырого дерева. Мы с учителями распахнули окна и вышли к озеру, что простиралось у самого почти крыльца школы.

– Вот вам подарок судьбы – цыганята. Вы, наверное, еще и не осознали, сколько вам предстоит в связи с ними решать проблем.

– Мы это понимаем, оттого переживаем, все ли получится – цыган обучать приходится впервые, – призналась Вера Бакланова.

– Нашу школу перед нынешним учебным годом чуть не закрыли, – наперебой рассказывают директор Мария Хабулова и учитель Вера Капишникова. – Территориально здание школы принадлежит сельскому Волжскому району, а административно – городскому Куйбышевскому. Если б директор хозяйства продал здание, куда бы пошли учиться перекочевавшие из Стромилово цыгане? А теперь к двадцати нашим малышам присоединятся 26 цыганят. Попробуй нас сейчас тронь…

На разных орбитах

Мое “хождение в табор” закончилось затемно. Мы сидели в комнате, которую, сломав стену, к новому учебному году превратят в класс для цыганских детей, и обсуждали свалившуюся на школу проблему. Но сначала эта проблема нежданно-негаданно свалилась на головы управленцев муниципального отдела образования, но за решение ее те взялись круто. По итогам работы ПМПК были выделены две группы детей, “сходных по уровню психоречевого развития и сформированности школьно значимых навыков”. В итоге сформировано 2 класса. Один – из детей, которые не знают, где правая рука, где левая. Они будут учиться по программе 1-4, а ребятня поразвитей – по программе 1-3.

Задачка для теоретиков педагогики: куда посадить цыганенка, который читает по буквам “м-а-м-а” и не может произнести слово целиком, зато буквы “з-о-л-о-т-о” просто автоматически складываются у него в нечто знакомое и дорогое – “золото”. Да за одну цепкость ума я сразу бы перевела его во 2-й класс. Много у них чего можно отметить “несформированного”, но все, что касается денег, отметили специалисты, тут детский цыганский ум схватывает мигом, потому что без этого не прожить. Но, что интересно, даже короткое общение с цыганятами дает основания для оптимистических выводов: это смышленые, умные, способные и художественно одаренные дети, хотя дремуче неразвитые.

– Выучить эту цыганскую бедноту – подвиг, – заявила завроно Эмилия Багрянцева. – Жизнь нас и цыган развела по разным орбитам, и вывести в люди тех из них, кто хочет стать режиссером и учителем, – моя запредельная мечта. Спрашиваю молодого помощника “цыганского барона”, как, мол, зовут. “Михай”, – говорит. – “А фамилия?” – “Михай”. На самом деле Вовой его зовут, а Михай – это фамилия. Так вот говорю ему: пока ваши дети не будут вместе с нашими посещать детские сады, ничего из их образования путного не выйдет. Отчего они бросают школу? Они к ней не готовы. А ты бы поехал в город и завез вон того бегающего Дантеса в садик совхоза “Волгарь”. Его там и накормят, и умоют, и разовьют как надо.

Действительно, семья цыганская сделать все это не в состоянии. Она не интересуется жизнью социума, а в силу исторически сложившейся психологии не причисляет образование к сколько-нибудь значимым жизненным ценностям. Так что господам “баронам”, как они сами себя величают, надо бы озаботиться дошкольным образованием нового цыганского поколения и стимулировать школьное. Только они пользуются непререкаемым авторитетом в общине, так что вполне могут переломить психологию несознательных родителей. И лишь с помощью психологов, учителей, “барона” и родителей можно будет со старшими детьми пройти программу начальной школы за 2 года, что с учетом полной неспособности детей к системной учебной деятельности сделать это будет сложно. И все же учителя и работники районного отдела образования рассчитывают на индивидуальную работу, на экстернат. Дав им функциональную грамотность, намерены даже максимально приблизить ее к госстандарту.

Госстандарт в приложении к образованию цыганских детей, память которых крайне плохая, словарный запас русского языка низкий, а связной речи от них не добьешься, – это звучит популистски, фантастично-несбыточно. Что ж, поживем – увидим.

Завещание Бартьяна

Человеческие завещания всегда кем-то исполняются. Эту истину Эмилия Багрянцева осознала только сейчас, глядя в золотисто-черные, каких нет ни у кого из цыган, глаза детей – правнуков Бартьяна Раду. Его табор стоял у Сухой Вязовки, и дед Эмилии сиживал на кухне с Бартьяном за долгой беседой: кузнецам всегда есть о чем потолковать. Тот вслух завидовал: “Внучка у тебя книжки читает, а в таборе ни одного грамотного нет. Вот бы и наших цыганят выучить…”

Лет через двадцать, когда Эмилия работала директором Дома пионеров, пришел к ней цыган, сын того Бартьяна, и говорит: “Дилектор, у нас своя огранизация – делаем корыта, бачки, урны из нержавейки”. Заказала она ему по безналичному расчету корыто для мытья обуви и ждет-пождет, а тот все не едет. А когда после долгих мытарств получила изделие, удивилась: это ж не нержавейка, а полуда. “Откуда ты знаешь, дилектор?” – “Да оттуда, что ты, Николай Бартьянович, – сын кузнеца, а я внучка кузнеца. Как же ты меня по старой дружбе мог обмануть?” – “Э, дилектор, какой я цыган, коль не обману? Как жить-то буду?”.

Этот самый Николай Бартьянович умер полтора года назад, так и не исполнив завещание отца выучить детей своего табора. Уж новые поколения народились и выросли в дремучести, пока судьба не забросила табор в поселок Яицкий. В тот день, когда мы приехали на встречу с табором, Эмилия Багрянцева узнала в отпрысках Раду мудрые и лукавые золотисто-черные бартьяновы глаза. И как натура поэтическая решила, что судьба недаром послала ей эту весточку из прошлого, отчего весь вечер она кидалась из крайности в крайность, мечтая: вот бы открыть здесь подростковый клуб, найти бы необычайную методику для ускоренного обучения великовозрастных цыганских детей, разделить бы оба класса еще на две части по способностям да как бы добиться, чтобы для табора слово учителя было равноценно “баронскому”. Короче, измается она с этим завещанием, ведь отдает же себе отчет: вряд ли надолго хватит цыганского энтузиазма. Как бы первые трудности не охладили горячие цыганские головы, больше приспособленные считать деньги, легко нажитые. Но, видно по всему, пройдет она весь тернистый путь до конца и без оглядки, чтобы на могиле деда своего дать отчет, что из последних сил смогла сделать для его старого друга.

Быль и сказка

Фильм “Цыган” по повести Анатолия Калинина Роман Лебедев, семиклассник 143-й школы, считает сказкой, хоть сам он из оседлой, состоятельной цыганской семьи, занимающейся бизнесом. Но радостных красок в его детстве поубавилось, когда год назад настигла Рому беда: после ограбления зверски была убита мать. Его увезли из города, и весь класс переживал, вернется ли мальчик в школу. Вернулся, и учителя основательно, бескорыстно занимались с ним, чтобы он наверстал упущенный материал.

Что уж там говорить про киношную пастораль, коль обеспеченный мальчик видит, что жизнь цыганская – не мед. Я спросила его, случись вдруг надобность, смог бы он выжить при том багаже знаний. Он ответил утвердительно. “Вас, цыган, на помойках не увидишь, вряд ли бы ты пошел к мусорному контейнеру или воровать. Так как бы ты заработал себе на пропитание?” – “Пошел бы на базар шапки продавать”. – “А надо ли ради этого тебе оканчивать 9 классов, умел бы считать до тысячи…” – “Кто как может, так и живет. Выучусь вот, а там посмотрим”, – рассудительно сказал Роман.

И все же, сознавая, что семейный бизнес волей-неволей втянет Романа в свою орбиту, я прошу его крепко подумать, неужто нет в его руках никакого мастерства и в душе – абсолютно никакого желания работать руками и головой. Забор он соорудить может и картошку пожарить, а о будущей профессии еще не задумывался, хотя отец до пенсии работал на промышленном предприятии. Это ж, казалось бы, никак не совпадает с цыганским менталитетом. Другое сейчас время – дед вообще кочевал с табором… Но Рома обещал мне подумать, нельзя ли и голову пристроить для жизненной пользы. По крайней мере деликатно не лишил человека надежды.

Учится Роман на тройки, но когда прочтет изучаемое по литературе произведение, то может ответить и на “хорошо”. Директор школы Ольга Калачева отмела все подозрения, что цыганский ребенок обречен на посредственное обучение, и показала тетрадки второклассника Максима Типушкина. В одной из них без комментария учительницы видно, как она добивается отличного результата. Красноречивые замечания “пиши аккуратней”, “молодец” свидетельствуют, что мальчишка, как все сверстники, может быть старательным или небрежным. Но что поднимает Максима в глазах учительницы и директора школы, так это то, что в школу он ходит, а иногда прибегает, несмотря на запрет деда учиться. Живет он у тетки, а женщины в цыганских семьях права голоса не имеют.

Прощаюсь с Романом Лебедевым, интересуюсь, на каком языке он думает. На цыганском и русском, оказывается. Когда как. А с друзьями разборчив – не с каждым цыганом будет общаться: “Разные они”, – заключает он, и становится ясно, что совсем обрусели городские цыгане – кряжские не знаются со стромиловскими кочевыми и зажиточными зубчаниновскими, о которых идет дурная слава, будто бы полно там наркодельцов. Разобщены цыгане, как и мы, русские, и разделены социально. Вот и выходит, что общие у нас беды и живем мы, не помня ни своих традиций, ни корней, не воспитывая у своей молодежи национального самосознания. А если присмотреться повнимательней, так только цыгане-мусульмане с фамилией Оглы воистину похожи на своих предков, а остальные – ну прямо русские. Когда классная руководительница Ромы подметила, что брат его светлый и вовсе не похож на цыгана, тот пошутил: “Такой получился…”, и все мы засмеялись.

Табор ушел в небо

Мы едем мимо замков с колоннами и бельведерами. Табор ушел в небо – своими этажами. На какие доходы в центре Зубчаниновки – в одном из окраинных районов города – возведены хоромы, милицию, как видно, не интересует, а кое-где у этих хором виднеется за забором милицейская будка. Наша милиция бережет их богатство. А по окраинам поселка в старых домах живут старые русские, новых русских нет – уж больно район непрестижный и криминальный. В одной из лачуг обосновалась семья директора 34-й школы Лидии Банновой. Но она тем не менее спокойно относится к своим богатым ученикам, которых на занятия приводят гувернеры. Правда, бывает, возмущается она, когда за 5 рублей в час богатые цыгане пытаются нанять учителей в репетиторы. Да кто – сам цыганский президент с юридическим образованием, Николай Вербенко. Она объясняет, что ее учителя не имеют права заниматься репетиторством, но у самой внутри свербит обида: это ж надо, как низко цыгане оценивают учительский труд!

В Зубчаниновке 3 школы обучают цыган. В 34-й их – 40. В каждом классе – по одному или два ученика цыганской национальности. Каждый год около десяти цыганят приходят в 1-й класс, а дальше уже идут не все. Община по старинке считает, что учиться должны исключительно мальчики, а девочкам для семейной жизни хватит и трех классов.

– А ваши дети учатся? – спрашиваю по телефону руководителя ассоциации самарских цыган, именующего себя их президентом, Николая Вербенко.

– У меня маленький сын.

– А дочери не в счет? Я слышала, что вы забрали из 9-го класса старшую дочь.

– Наши девочки должны оставаться девственницами, а вы сами знаете, что в школах творится… – его голос звучит агрессивно, безапелляционно.

– По-вашему, выходит, будто школа – рассадник безнравственности… – Начальственный голос прервал меня:

– Мы с вами говорим на разных языках. Чего вы хотите? У нас свои обычаи, свой уклад жизни, свое национальное самосознание.

Наконец-то хоть кто-то произнес эти слова о национальном самосознании! Честное слово, радостно было слышать хоть от одного самарского цыгана, кстати, почти с высшим юридическим образованием, такую связную речь. Жаль только, что она ничего прогрессивного и обнадеживающего не сулит в перспективе юному цыганскому поколению. И хоть мы оба говорили по-русски, общего языка нам найти так и не удалось. Николаю Федоровичу повсюду видятся химеры ненависти к его народу. Никакие доводы ему не кажутся убедительными. Что? В Яицком собираются учить весь табор? Он почему-то начал горячиться, и я, извинившись, положила трубку.

Если так рассуждает цыган, облеченный властью и пользующийся авторитетом, фактически идеолог, вождь и вице-президент цыганского сообщества на российском уровне, то что можно спрашивать с рядовых? Попытались учителя воздействовать на отца восьмиклассника Саши Михайлова, а тот им свой аргумент выдал: не хочет сын – пусть не учится. А дочку из 8-го забрал и спрятал за высоким забором, не боясь, что, если кому понадобится, выкрадут вместе с забором. Как ни отвоевывала девочку школа, не сдался.

А тут как-то цыганский президент объявил в телепередаче, будто бы открывается в Зубчаниновке цыганский класс. Для непосвященных это был акт истинно возросшего национального самосознания. Открываются же в Самаре татарские, чувашские классы и воскресные армянские, грузинские школы. Но среди цыган благодаря “цыганскому радио” началась паника. Не хотят они не то что цыганского класса, а даже чтобы в русском классе другие цыгане были. “Другие” – это для православных мусульмане и наоборот. Мало того, что цыгане разобщены на общины или таборы, поделены на богатых и бедных, так еще одна напасть – отчуждение по религиозно-клановому принципу. Православные цыгане, как я выяснила, учатся с большим желанием и живут, как русские, своим домом, празднуя наши общие праздники и не имея своих. Кстати, Великий пост держат и к Пасхе готовятся. А их женщины не гадают на улицах. У тех же, кто носит фамилию Оглы, мотивация к учебе, увы, наблюдается не у всех. Вот Виктор Оглы хочет учить своих отпрысков, ни одного собрания в школе не пропустит, правда, жена у него русская…

В учительскую заходит миловидная, высокая, светловолосая девушка. Это выпускница 11-го класса Наташа Жуковская, племянница президента Вербенко. Держится свободно, приветливо. В толпе русских сверстниц я бы ее не отличила. Наташа, скорей всего, единственная в Самаре цыганка, которая заканчивает в этом году среднюю школу. Я пытаюсь настроить ее на разговор о ее нации, спрашивая, что объединяет цыган, почему у них нет собственной элиты и это никого не беспокоит, даже их президента, гордится ли она, что одна из многих получит аттестат. Нет, она не гордится, а об остальном не приходилось задумываться. “Может, потому ты решила получить образование, что захотела иметь в своей будущей семье право голоса?” – “Да”. “А для чего у вас бывают сходы – до сорока машин скапливается?” – спрашивает директор школы. “Для разборок. Кто-то с кем-то поссорился”. “Это у них что-то вроде цыганского суда”, – поясняет Лидия Евгеньевна. “А как ты понимаешь цыганскую справедливость, ведь ты собираешься поступать на юридический факультет? Это, как сказал ваш главный, так и будет? Или вы по российским законам живете?” Пожимает плечами.

К ромалам Тютчев не придет?

Так какой делают вывод педагоги, не первый год обучающие цыганских детей? Они уверены, что следует четко сознавать: без родительской поддержки вытянуть проблему обучения цыганских детей не удастся. Родителей же обязан озадачить их президент, он же, судя по всему, в этом не заинтересован. Есть, правда, одна зацепка, вдруг возникшая на горизонте, – городская цыганская культурно-просветительная общественная организация “Романи дума”. Как записано в уставе, она создана с целью развития национального самосознания цыган, сохранения и развития родного языка и самобытной национальной культуры, повышения образовательного и культурного уровня молодого поколения, укрепления разнообразных связей цыган, проживающих в Самаре, в области и с цыганскими обществами за рубежом.

Председатель правления “Романи дума” Василий Кутенков всерьез озаботился развитием национальной культуры. Кировский МОО готов открыть с его помощью кружки для цыганских детей. Будет социальный заказ, вполне возможно открыть воскресную школу на базе одной из зубчаниновских. Однако только нулевой класс или класс для дошкольников может подготовить цыганят к школе и заинтересовать ею, поскольку они не отличаются дисциплиной и усидчивостью. И тут детишкам могла бы помочь совместно с Институтом “Открытое общество” созданная программа по возрождению цыганской культуры.

Звоню ректору его Самарского филиала Галине Голуб и спрашиваю, на какой стадии данный проект. “Он находится на утверждении стратегического правления, так что пока полная неясность”. – “Почему вы заинтересовались цыганами?” – “В Восточной Европе цыганские проблемы привычны, для нас – новы. Вот мы, обозрев их с высоты птичьего полета, внесли свои предложения”. “Если программа будет одобрена, мы бы в июне обучили учителей, а в сентябре открыли класс для дошколят, которых смогли бы обучать по программе “Шаг за шагом”, – сказала Тамара Комкова, заведующая методкабинетом Кировского МОО.

Гороно, в свою очередь, тоже разработало программу по национальному образованию, которая будет, скорей всего, утверждена в мае. Цыган как нацию в ней не выделяют. Как мне сказал ведущий специалист гороно Евгений Астахов, в обучении цыган целесообразно идти от заказа. Пусть представители диаспоры заявят о своих проблемах, а отказа выслушать и помочь не будет. К примеру, 11 лет назад была открыта воскресная татарская школа “Яктылык”, которая со временем стала общеобразовательной национальной. Можно пойти по такому пути. Почему нет? В гороно, кстати, заметили несколько возросший интерес цыган к образованию. Первая реакция Евгения Астахова – слава Богу! “Решение по обучению цыган в Куйбышевском районе будет нестандартным, потому что ситуация там сложилась экстремальная”, – заключил он.

Следовало бы заметить, что проблема обучения цыганских детей сама по себе уже нестандартная, ибо ни в одной нации на территории России нет такой вопиющей безграмотности и неразвитости. Я училась с ненцами, хантами, селькупами, зырянами, коих свозили в школы-интернаты из самых дальних стойбищ и поселков. И неважно было, вернется выпускник пастухом-оленеводом или поедет поступать в вуз. А ведь цыгане – наши соотечественники. Они – дети природы! Если перефразировать пушкинские строки “К зырянам Тютчев не придет”, заменив зырян на цыган, то можно уверенно сделать вывод: да, не дождутся ромалы высокой поэзии, сама по себе эта проблема “не рассосется” – люди с феодальной ментальностью без государственной поддержки еще не одну сотню лет не смогут стать цивилизованным народом. И оттого, на мой взгляд, было бы целесообразно обучение цыганских детей выделить в “отдельное делопроизводство”, возможно, даже создав особую программу во всероссийском масштабе. И тогда российские граждане цыганской национальности будут обучаться грамоте, причем порой вопреки своим недальновидным президентам и “баронам”.

…Итак, в двух районах Самары – Кировском и Куйбышевском – компактно проживают цыгане, словно на двух полюсах – северном и южном: такие разные меж собой. “Северные” живут по большей части во дворцах и предпочитают растить образованных мальчиков и полуграмотных девочек. А “южные”, бедные, может, и хотели бы выучить своих девчонок “на врачих”, да живут в нищете – еще не все имеют свои дома, оттого кажется: снимутся в одночасье – и ищи ветра в поле…

Галина СЮНЬКОВА

Фото автора

Самара