Академический класс. О школьниках в большой науке и большой науке в школе

​Идея просто звучит и трудно осуществима: некоторые школьники готовы еще до института попробовать сами, что такое настоящая наука и что значит быть ученым. Под руководством взрослых они вполне в состоянии получать свои личные, пусть даже маленькие, но новые, никем еще не полученные результаты.Но под руководством каких взрослых дети могут понять что-то о том, как устроена профессия исследователя?

Школьные учителя, которые сами не являются действующими практикующими учеными, не могут адекватно показать на практике, что такое Большая наука. Их задача гораздо тоньше: они могут вовремя распознать, кто из учеников готов к работе, и обеспечить контакт, перекинуть мост между школьниками и руководителями из институтов или научных центров. Вовремя распознать и сдать в нужные руки. А потом всеми силами поддерживать этот контакт, который на первых порах уязвим, как телефонный провод на передовой.Зачем это нужно? В первую очередь затем, чтобы школьники как можно раньше точней и осознанней смогли сделать правильный выбор будущей профессиональной судьбы. Большинство людей выбирают профессию, руководствуясь воображаемым результатом, а не реальным процессом. Мотиватором обычно выступает какой-нибудь фантомный лозунг типа «Квантовые компьютеры изменят облик планеты», «Биоинформатика победит рак», «Через двадцать лет мы научимся выращивать любые органы в пробирке». Но что, какая конкретная ежедневная работа стоит за этим – даже приблизительно неясно. Нужно, чтобы стало ясно, и как можно раньше. А общество каждый год будет получать целую плеяду увлеченных своим делом исследователей, идущих вперед.ИдеяЧто такое академический класс и научная деятельность, почему она вызывает такие сильные эмоции и зачем она вообще нужна?Для того чтобы помочь школьникам понять, что такое наука, создан проект «Академический класс». Этот проект «объединяет усилия учителей московских школ, ресурсы всех сетевых учреждений Департамента образования города Москвы и научных организаций, подведомственных Федеральному агентству научных организаций Российской Федерации». На практике для школьников это означает, что они могут ходить на лекции и экскурсии в исследовательские институты, научно-технические центры и лаборатории и там получать возможность контактов с учеными, которые могут стать для школьников научными руководителями, и получать посильную, совершенно реальную задачу. И далее, регулярно встречаясь с руководителем, эту задачу решать: понемножку, но неустанно, длительное время. Смысл этой работы в том, что все по-настоящему.Если это задача по химии, биологии или физике – необходим эксперимент, и школьник делает его в настоящей лаборатории, ознакомившись с правилами техники безопасности. А если эксперимент связан с повышенной опасностью, то руководитель может выполнить его сам, обсудив со школьником все детали.Если по вычислительной математике – могут пустить и на кластер (суперкомпьютер с несколькими процессорами для объемных вычислений).Часто для решения нужно добыть необходимую информацию из научных статей на английском языке. Такие статьи нельзя просто скачать в Сети, доступ к ним есть только у исследовательских институтов Академии наук.Иногда исследование заходит в тупик – и нужно начинать какой-то этап сначала или вообще все сначала. Результаты работы докладываются на конференциях, иногда международных.Длится один школьный проект долго, несколько месяцев, а если повезет – то и лет. Эта работа вызывает сильные эмоции (и у школьников, и у руководителей), во-первых, потому что в ней ничего не понарошку, все всерьез. Но не омрачено прагматикой: школьники делают это не за деньги, не за карьеру, не за отчет, не за льготные баллы для поступления в вуз, но за идею – и важно, что со стороны школьника все должно быть на чистом интересе.Во-вторых, притягательна эта работа, в частности, благодаря личности научного руководителя. Потому что научный руководитель, как правило успешный ученый (иначе зачем бы он взял школьника в коллектив), – это что-то совершенно новое и отличное от привычного круга людей, которых знает и видит ученик в школе. Это тот человек, который для ребенка является прообразом ученого вообще: «если ты пойдешь по этому пути, твоя жизнь будет выглядеть примерно так». Руководитель, его стиль работы и мировоззрение сильно влияют на подопечного. Если этот пример заразителен, школьник горы свернет.И в-третьих, эта работа окрыляет тех, кто в школе – даже очень сильной и доброжелательной школе – не имеет иных шансов на настоящий успех. Для всех, кто не супербыстр и не успешен в спорте (в том числе олимпиадном), но готов к долгой работе, – это поле для самореализации. И поле такое широкое, что для пробы хватит места всем. Важно понимать, что победы на школьных конференциях и конкурсах – это вершина айсберга, если были бы только они, это бы впечатляло, но не было бы работающей образовательной системой. По-настоящему важно еще и то, что ежегодно на каждого победителя международной конференции приходится еще двадцать – тридцать работ чуть-чуть более скромных, но успешных, проливших свет на то, что такое наука, помогших школьникам подняться над собой и что-то понять о науке и о себе. А еще – порядка пяти работ не получившихся, помогших кому-то сделать выбор не идти в науку, вовремя понять, что это не для него, что тоже очень важный результат.Подводные камниУчитель, который обеспечивает контакт школьника с научным руководителем, играет самую ответственную роль в этом процессе. Он должен обладать особым искусством угадать, у какого ученика какая тема получится, какой ученик родственен по типу мышления именно этому руководителю, как сделать так, чтобы мотивация не угасла. Учитель – это Хранитель процесса, менеджер, адвокат, нянечка. Он не должен расслабляться, обеспечив первую встречу, первая встреча – еще не работа, а только возможность. Какие здесь таятся подводные камни?Первый, частый: отдать ученика не в институт, а в коммерческую (даже научно-техническую) компанию, где результат означает прибыль, а пришедший школьник становится работником, или хуже того – еще и с зарплатой. Это почти всегда плохо, несмотря на привлекательность вроде бы «настоящей практики». Это лишает свободы, бескорыстного интереса и принципиальной добровольности работы.Другой, тоже частый. Отдать ученика к руководителям, привыкшим работать исключительно со старшекурсниками или с аспирантами. Есть серьезный риск того, что школьнику будет сложно, первый шаг будет изначально не по силам («вот вам статейка, вы там разберитесь, как разберетесь – приходите»). Всегда должен присутствовать человек, способный помочь преодолеть возникшее препятствие, хотя бы организационно, иначе процесс работы может заглохнуть.Третий: неструктурированное расписание работы. Школьники не должны встречаться с руководителем «по вдохновению», чем более регулярно и запланированно проходят встречи, особенно поначалу, – тем эффективней идет процесс. «Свободный полет» обычно менее конструктивен.Четвертый: скучный коллектив, неэффективная работа научной группы. Школьник, увидевший моральную и физическую паутину в лаборатории, переносит этот опыт на всю науку вообще и скоропалительно решает, что делать ему в науке нечего, если это такая тоска. Именно поэтому наличие учителя, который заранее знакомится с руководителем, очень важно, чтобы первый опыт не оказался и последним.Пятый: публичные доклады. Часто, выступив на какой-либо конференции для школьников (или еще хуже – получив там какую-нибудь награду, школьные конференции в отличие от взрослых почти всегда являются конкурсами), ученик превратно представляет себе масштаб сделанного. Иногда вообще останавливается, считая полученный результат окончательным и готовым к употреблению. Иногда начинается «научный туризм», когда пару месяцев ученик делает работу, а потом еще полтора года ездит по разным конференциям с докладами по ней. Это, безусловно, вредно, от доклада к докладу работа должна развиваться.Шестой: конкурсы. Часто отсутствие награды за доклад на конференции вредно еще сильнее, чем ее наличие. Школьник уверяется в своей неуспешности в деле, которое он начал, и остывает к задаче, не отдавая себе отчета в необъективности любой оценки.Подводных камней еще очень много, и каждый требует отдельного внимания и труда, но всем вместе совершенно не причина отказываться от идеи. Какое же море без подводных камней! Вместо эпилогаАкадемические классы – это то, что нужно нашей науке и некоторым нашим детям. Пока вплотную не имеешь с этим дела – эта возможность кажется далекой, как Ботсвана, если глядеть со стороны. Но принцип «один в поле не воин» тут не работает, каждый учитель может запустить процесс настоящих научных работ в школе, даже увлеченный старшеклассник может послужить катализатором. Ученые готовы, не все и не всегда, но в целом все-таки готовы передавать свое дело не только с университетских кафедр и не только аспирантам («если ученый не может объяснить восьмилетнему ребенку, чем он занимается, он скорее всего шарлатан»). Школьники готовы, не все и не всегда, но некоторые готовы начать решать научные задачи. Главное – иметь это не абстрактной мыслью «хорошо бы», а навязчивой идеей, тогда найдутся возможности, найдутся руководители, найдутся дети – и будет хорошо.Ольга СТАРУНОВА, учитель математики и информатики ЛГК на Юго-Востоке