Айсберг безнаказанности

Время от времени информагентства сообщают леденящие душу истории насилия над детьми, творящиеся в разных городах страны. Они будоражат общество лишь какое-то время, а потом под наплывом других важных событий уходят из актуальной повестки. Тема преступлений на сексуальной почве окружена ореолом молчания. Кто виноват и что делать?

Не только улица грозит неожиданностями

В прошлом году психолог и педагог Ольга Бочкова, руководитель Академии безопасности Ольги Бочковой, предложила психологам организации «Тебе поверят» и директору Центра защиты пострадавших от домашнего насилия Мари Давтян провести совместное исследование, направленное на выявление данных о сексуализированном насилии над детьми в России. Из авторов 14000 проанализированных ответов более 99% оказались женщины от 13 до 66 лет. 40% от общего числа респондентов вспомнили и рассказали о своем опыте.

– Мы считаем, что эта тема не должна быть табуированной, напротив, она требует самого пристального внимания, – говорит Ольга Бочкова, – ведь о многих случаях пострадавшие не заявляли в правоохранительные органы, так и живут с непроработанной травмой всю жизнь. В исследование были включены вопросы, кто совершал насилие и в каком возрасте находились участники опроса на момент его совершения. Выяснилось, что риск пострадать от сексуализированного насилия резко возрастает в период с 4 до 6 лет и достигает пика с 7 до 12 лет, до 15 лет держится на высоком уровне, а с 16-17 лет значительно снижается. Больше половины девушек и женщин сталкивались даже более чем с двумя видами насилия.

Среди тех, кто совершал преступление против половой неприкосновенности, половину составляли знакомые взрослые – родственники, друзья семьи, соседи. Значительная часть преступлений приходилась на взрослых мужчин от 18 до 40 лет. Факт знакомства дает этим людям больше шансов, помогая наладить доверие с ребенком, оказать на него больше влияния, создать условия, где знакомые взрослый и ребенок могут оказаться вместе и остаться тет-а-тет. Часто преступные действия совершались именно дома у пострадавшей стороны или на территории насильника.

Существует расхожий стереотип, что преступления чаще всего происходят ночью в безлюдных местах. Иногда мы слышим от строгих участковых, педагогов, даже школьных психологов досужие советы: не гуляйте ночью (не ходите на вечеринки, не носите мини-юбки и т. д.), и с вами ничего плохого не произойдет. На самом деле доля преступлений, совершенных ночью в безлюдных местах, всего 6%! Нападения преступников в 16% случаев как раз совершаются именно в дневное время. Причем на людной улице гораздо чаще, чем в темном ночном парке. Социально опасными местами также являются подъезды. В последние годы к ним присоединилось и онлайн-пространство, ведь даже 12-13‑летние дети получили широкий доступ к гаджетам. Хотя исследование вы­явило всего 134 случая сексуализированного насилия онлайн (среди которых принудительные разговоры на сексуальные темы, груминг, отправка порнографической продукции и  т. д.), сегодня для девочки-подростка извилистые лабиринты виртуальной реальности могут быть не менее рискованными, чем прогулки по глухим городским переулкам.

Преступления без наказания

Криминальное поведение на сексуальной почве в нашей стране носит латентный характер, так как пострадавшие предпочитают не обращаться в правоохранительные органы. Из числа опрошенных, рассказавших о совершенном над ними сексуализированном насилии в детстве, только 3% обращались с заявлением в полицию.

– Мы всегда понимали, что выявляемость противоправных действий низкая, но даже для меня эта цифра стала неприятной неожиданностью, – признает адвокат Мари Давтян. – Масса преступлений представляет собой огромный айсберг, и только крошечная его верхушка – 3% – виднеется на поверхности. Замечу, что обращения в полицию – это задача родителей, поскольку вряд ли ребенок в 6-8 лет способен сам прийти и подать заявление. Даже если дети рассказывали о своей травме мамам и папам, далеко не всегда правда доходила до правоохранительной системы. Из-за низкого уровня просвещения, отсутствия знаний о том, как она устроена, люди боятся обращаться в полицию.

Судите сами: из 3% заявлений только по 1,7% были возбуждены уголовные дела. По остальным, видимо, в возбуждении уголовного дела было отказано. А наказанных оказалось всего 70 человек. То есть всего 1% из общего числа совершивших насильственные действия над детьми! Никто в точности не знает, сколько детей подвергается растлению, домогательствам, приставаниям или нападениям дома, в школе, в лагере, на улице или в Интернете. Ледяной айсберг все глубже погружается в воду латентности, а стало быть, сексуализированное насилие над детьми в России совершается фактически безнаказанно. Ошалев от вседозволенности, мерзавцы творят беспредел, а защитить несовершеннолетних, по сути, некому.

Кроме данных опроса Мари Давтян и ее коллеги проанализировали также данные ГИАЦ МВД, который следит за статистикой преступности, и параллельно провели анализ новостей сайтов региональных следственных комитетов и федерального СК, регулярно публикующего пресс-релизы по расследуемым преступлениям. Ежегодно регистрируется около 14 тысяч преступлений против половой неприкосновенности. И лишь примерно в ста случаях возбуждаются уголовные дела. Основная доля потерпевших – это женщины, среди которых 91% – девочки от 6 до 14 лет.

– Эти шокирующие данные должны учитываться и родителями, и специалистами, работающими с детьми, и правоохранительной системой, – подытожила Мари Давтян. – Адвокаты, защищающие потерпевших, уверены, что столь микроскопическая часть преступного айсберга расследуется из-за неэффективной работы сотрудников правоохранительных органов. Открыть для пострадавших детей доступ к правосудию, дать им безопасный способ обращения за помощью – обязанность государства. К сожалению, у полицейских и следователей нет обучающих программ и утвержденных методик расследования подобных преступлений.

Почему дети молчат?

Обратимся опять к данным исследования. 48% опрошенных никому не рассказывали об опыте насилия. Лишь 20% поделились тем, что с ними произошло, спустя много лет. Две трети женщин оказались один на один со своими переживаниями, загоняя их глубоко внутрь и продолжая находиться в поле травмы. Разберемся, какие мотивы скрываются за молчанием потерпевших.

28% опрошенных боялись, что их осудят. Мы можем предполагать причины стыда. Интимная тема табуирована в обществе, она сопряжена с осуждением и ощущением грязи, а пострадавших от сексуализированного насилия часто обвиняют в том, что они сами подтолкнули насильников к преступлению. Растлевая детей, насильники часто навязывают мысль, что дети добровольно участвуют в происходящем, от этого чувство стыда у пострадавших растет.

В 20% случаев ответ был дан такой: «Я боялась, что мне не поверят». И это не случайно. Взрослые – учителя, следователи, воспитатели в детдомах и даже психологи – часто культивируют миф о том, что дети преувеличивают свои страхи, фантазируют. Этот миф защищает их представления о безопасном и безоблачном мире.

Примерно четверть ответили, что не сразу даже поняли, что с ними произошло. Не всякая, к примеру, семилетняя девочка вообще понимает, о чем ее медовым голосом просит зарвавшийся взрослый дядька. А в 19% случаев они элементарно боялись, что «будут ругать», поскольку не сомневались, какая реакция последует – непонимание, виктимблейминг, скандалы, ссоры.

– Неудивительно, что первый человек, с которым делится пострадавшая девочка, – это чаще всего закадычная подруга, – говорит психолог Ксения Шишунова. – 38% отметили, что за поддержкой обратились к сверстникам, и только 27% – к маме. Дружеские отношения безопаснее, чем подчинение грозным взрослым. Иногда чужому человеку легче доверить интимную тайну. Мне часто пишут родители детей, которым их друзья рассказывают о произошедшем с ними насилии. Ведь не в каждой семье ребенок может позволить себе откровенный разговор с родителями, не все понимают, как говорить с ребенком о «самом главном».

Интимные границы на замок

Авторы исследования убеждены: нужна систематическая профилактическая работа, направленная на детей, родителей, специалистов, работающих с детьми во всех сферах, не только в учебных заведениях, но и в лагерях отдыха, больницах, детских домах. Уже с дошкольного возраста надо обучать детей интимной безопасности, давать им базовую информацию об устройстве тела. Ребенок должен усвоить, что личные границы нельзя нарушать, что тело принадлежит только ему, больше никому не разрешается осматривать и ощупывать его интимные органы.

– Согласно данным нашего исследования каждая третья его участница получила половое воспитание в каком-то виде в семье, – утверждает Ольга Бочкова. – Те девочки, у которых были эти знания, реже сталкивались с фактами насилия, успешно спасались в случае угрозы. К сожалению, сейчас половое воспитание не носит системного характера. А в большинстве школ никакой профилактики нет, не считая анатомии в 8‑м классе. Да и лекции на тему полового воспитания тоже в основном направлены на снижение добровольных сексуальных связей, предостережение от абортов и венерических заболеваний. Но эти знания нельзя назвать исчерпывающими. В них не затрагиваются вопросы профилактики насилия, которое происходит помимо воли человека, не проводится обучение детей основам личной безопасности, взаимодействию с разными категориями людей, отсутствуют рекомендации по помощи пострадавшим, нет методик по организации психологически комфортного обучения вопросам интимной безопасности.

В школах, по мнению Бочковой, должны проводиться занятия по общей и интимной безопасности, обучающие принципам взаимодействия с окружающими, конструктивным способам реагирования на нарушение личных границ, способам защиты в опасных ситуациях – от словесных манипуляций до прямого нападения. Важно, чтобы не только девочки, но и мальчики получили равнозначную порцию знаний. Для детей это своеобразный контракт: правила поведения связывают их между собой незримыми нитями, и если кто-то в группе ими пренебрегает, то сами ребята ставят нарушителя на место. Следует включить в вузовскую программу подготовки специалистов, работающих с детьми, курс обучения детской безопасности. Несовершеннолетним должна быть доступна любая помощь в ситуации сексуализированного насилия, будь то федеральный телефон доверия, онлайн-обращение в правоохранительные органы, поддержка психологов и психотерапевтов, работа­ющих с травмой.

Наконец, необходимо сформировать уголовное правосудие, дружественное к детям, утвердив на федеральном уровне процедуры расследования сексуализированных преступлений для полиции, следственных органов, прокуратур, органов социальной защиты, опеки и попечительства. Пора создать не только единую систему профилактики, но и национальный межведомственный механизм защиты детей от насилия. И понять, что ханжески уклоняться от широкого общественного обсуждения, когда речь идет о детях, – значит исподволь покрывать преступления. Пора сорвать табу с темы сексуализированного насилия и перестать прятать ее под стыдливой завесой молчания.

Людмила ПОЛОНСКАЯ