Афганские будни

Первые военные консультанты прибыли в сухопутные войска и минобороны Демократической Республики Афганистан в 1975 г. Среди них был и консультант-советник командующего артиллерией Вооруженных Сил ДРА полковник Лев СЕБЯКИН. Он вспоминает об афганских буднях.

Главная задача – «внедриться»

Большинство авторов начинают повествование об афганской трагедии с Апрельской (Саурской) революции 1978 г., оставляя без внимания время 1975 – 1979 гг. трудной, кропотливой работы в афганской армии группы первых советских военных консультантов. А ведь то время предшествовало вводу наших войск в Афганистан.

Вопрос о направлении наших военных консультантов в Афганистан возник по личной просьбе Дауда. К весне 1975 г. было достигнуто соглашение об их направлении на 2 года.

Президент ДРА М. Дауд осторожничал. Он впервые отважился допустить консультантов в Сухопутные войска (СВ) и тем более в минобороны, генштаб, во все центральные управления. Специалисты там были и ранее. Но в Сухопутных войсках и MHO ни советских, ни иных военных консультантов до 1975 г. не было. Мы были первыми. В подтверждение приведу ответ Главного управления международного военного сотрудничества на мой запрос:

«Генерал-майор Бондарец Иван Семенович – старший группы советских военных специалистов (СВС)… находился в стране с 29.11.1972 г. по 11.12 .1975 г.», но лишь с 25.06.1975 г. он стал именоваться «главный военный консультант – старший группы СВС».

Готовили нас офицеры Генштаба основательно. Знакомство со страной началось с древних веков до времен правления короля Захир-Шаха и президента Мухаммеда Дауда. Большое впечатление произвел эпизод первой англо-афганской войны. Афганцы за одну ночь вырезали в предместьях Кабула почти 18-тысячный гарнизон англичан, пытавшихся прорваться в Индию. Позже об этом я неоднократно слышал от подсоветных. Они не без гордости заканчивали рассказ примерно так: «Спасся только один человек – врач. Ему удалось добежать до Джелалабада. Изнемогая, падая, он смог произнести только два слова: «Я – последний».

Важным было многое – сведения об армии, традиции, обычаи, быт афганцев, правила общения, особенности мусульманской религии. Вплоть до мелочей. К примеру, если захочется осведомиться о семье, детях подсоветного – пожалуйста, но нельзя проявлять интерес к здоровью его жены…

Полковник Дмитрий Новоселов, знающий Афганистан не понаслышке, говорил нам: «Что бы вы от меня ни услышали, – говорил он, – все равно вас долго еще многое будет удивлять. Только представьте себе – вы попадаете в иное измерение времени. У нас сейчас 1975 г., а у них – 1354-й! Вы убываете из развитого социализма, а прибудете в средневековье…» Так и случилось. Удивляло многое, но «проколов» из-за недостаточного знания афганских особенностей у нас не было.

Из инструктажей мне запомнились слова: «Запомните личное требование Брежнева (генеральный секретарь ЦК КПСС): Главная ваша задача – «внедриться». Причем внедриться настолько, чтобы у афганской стороны возникло желание, не позднее марта 1977 г., продлить контракт, хотя бы еще на 2 года».

Нам раскрыли «тайну»: в связи с напряженной обстановкой на афгано-пакистанской границе предстоит подготовить и провести широкомасштабное оперативно-тактическое учение с боевой стрельбой всех родов войск и ударами авиации. Афганскому руководству крайне необходимо «хорошо попугать недружелюбных соседей». Но их армия к подобным мероприятиям не готова. От результатов учения будет зависеть ваше дальнейшее «внедрение».

В группе консультантов (без переводчиков и аппарата главного консультанта) было 35 человек. 11 – для работы в министерстве национальной обороны (МНО); 3 – в армейских корпусах (по одному в каждый ак); 21 – в «развернутых» (укомплектованных не менее чем на 50-60%) пехотных дивизиях (пд) – по 3 консультанта на каждую – по артиллерии, технике и по тылу).

27 июля 1975 г. в Афган вылетели офицеры Н. Полозов, В. Кузнецов, Л. Себякин, Н. Коробов, И. Карпенко, А. Хлебосолов, А. Душебаев, А. Митянин, Е. Мастеров и Г. Дементьев. Нас опередили только консультанты-операторы в армейские корпуса полковники Н. Жарков (1 ак, Кабул), А. Павлов (2 ак, Кандагар), А. Гаврилов (3 ак, Гардез). Остальные прибыли через несколько дней.

В Кабуле, кроме генерала Бондарца, нас встречали афганцы из всех Центральных управлений MHO во главе с их начальниками-генералами. Подъехал и начальник генштаба генерал-полковник А. Азиз. У афганцев – улыбки на лицах. Позже один из работников нашего посольства посоветовал не обольщаться: «Улыбка восточного человека – ширма, за которой может скрываться что угодно». Но мне повезло. Двое из встретивших меня офицеров артуправления старшие капитаны Инзыр Голь Сева и Абдул Хаким выражали искренние чувства. Оба 7 лет обучались артиллерийскому делу у нас. Инзыр был женат на москвичке, а Хаким дочерей назвал русскими именами. Они служили мне опорой во всех делах и, владея русским без акцента, исполняли роль переводчиков. К слову, после апрельских событий Инзыр Голь по моей рекомендации был назначен командующим артиллерией ДРА, а Хаким – начальником штаба артиллерии Центрального армейского корпуса в Кабуле.

Нас разместили в одном из домов микрорайона, где жили советские военные и гражданские специалисты, и на следующий день радушно приняли в управлениях MHO.

В артуправлении чаепитием руководил мой главный подсоветный – командующий артиллерией генерал-майор Мир Ахмад-Шах. Он с пафосом высказал много добрых слов в адрес «великого северного соседа» – СССР. Особо подчеркнул значение исторического факта: в 1919 г. мы первыми признали независимую Республику Афганистан и с той поры оказывали афганскому народу бескорыстную помощь. Львиную долю времени занял рассуждениями о мусульманской религии.

Каждый день приносил новые впечатления. Поражались, насколько бедна страна. Узнали, что воду из крана нужно кипятить дважды. Овощи и фрукты обдавать крутым кипятком, затем тщательно обработать раствором марганцовки. Нам разъяснили: для афганцев дизентерия – что для нас насморк.

Самое памятное – искреннее доброе отношение к нам простых афганцев. В Шари Нау (Новом городе) на рынке к нам подошел пожилой афганец в убогом одеянии, босой. Узнав, что мы советские, вскинув руки, радостно воскликнул: «О-о! Шурави!». И его лицо озарилось такой улыбкой, какой встречают только родных и близких людей. От подсоветных стало известно, что при Дауде действовал жесткий закон: «По чьей вине с русского волосок упадет, тому – голову долой».

Консультанты встретились с послом СССР Александром Пузановым. Он сообщил об указаниях из Москвы – провести учения с боевой стрельбой и ударами авиации. На его подготовку отводилось менее месяца. Всякий, кто знает, что такое учение, представляет как это сложно даже с хорошо подготовленным личным составом. У афганцев же части не были готовы к боевым действиям. К тому же учение планировалось как показное для всех военных атташе, аккредитованных в Кабуле.

По моей линии на учение привлекалась артиллерия 7-й и 8-й пехотных дивизий 1-го ак, 88-я артбригада и противотанковый дивизион ПТУРС «Фаланга». Боевую стрельбу вели 8 артиллерийских батарей и батарея ПТУРС. Такой размах был очень рискованным. Афганские руководители были в шоке. Стало ясно, что они никогда этим не занимались и смутно представляли, что от них требуется.

Руководителем учения назначили начальника штаба корпуса, его помощником по артиллерии – командира 88-й артбригады. В штаб руководства учением входили все консультанты MHO. Его работу возглавлял Николай Полозов.

Мы выехали в местечко Шикар Кола под Кабулом. Это был не полигон, а обычная местность, окаймленная населенными пунктами.

Спросил Мир Ахмад-Шаха: «Как будем здесь стрелять? Даже при высокой точности снаряды могут рикошетировать в деревню». «Ничего, – ответил генерал, – мы людей предупредим об этом. А когда начнем стрелять, они сами разбегутся». Затем добавил: «А вообще при наступлении в первый день боя считаются нормальными потери до 15%».

Но этот норматив используется лишь для прогнозирования потерь в реальном бою, но не на учениях! Сказал: «Вы шутите, господин генерал. Мы никаких потерь не можем допустить!».

Комбриг достал топокарты. И… о, ужас! «Двухверстки» английского производства. Стрелять с помощью таких карт нельзя. А других не было. Но настоящее потрясение было впереди….

На месте будущего пункта руководства учением собрали консультантов, афганских генералов и офицеров. Раскрываю артиллеристам замысел учения, задачи. Слушают внимательно, но вижу, что афганцы ничего не понимают. Выясняю, что артиллеристов у них учили стрелять в основном прямой наводкой и только по неподвижным целям, наводя орудия… через ствол! Обучение ограничивалось рамками «взвод-батарея». Приоритетами были изучение Корана, танцы под барабан, подчас заменявшие физподготовку, и строевая подготовка.

Пехота и танкисты были подготовлены не лучше. Но они угрозы не представляли. Не поразят мишени – не беда. А артиллерии нужно было стрелять как на войне – через головы участников учения. А со слабой выучкой это крайне опасно.

Подготовку артиллерии к учению обсуждали на совещаниях у главного военного консультанта, начальника генштаба. Одно из них вел начальник генштаба генерал-полковник Абдул Азиз. Афганцы много говорили о значении учения и почти ничего о том, что нужно для его проведения. Затем слово было предоставлено полковнику Полозову. Aзиз заинтересованно воспринимал наши предложения. А когда речь зашла о необходимости привлечь из войск дополнительно советских консультантов и специалистов, генерал, прервав совещание, тут же приказал отдать распоряжение на их вызов.

В результате офицеры-артиллеристы на следующий день, прибыв под мое начало, приступили к работе. Заработала группа геодезистов под руководством подполковника Колпакова. Подполковник И. Карпенко с артвооруженцами проверял орудия, артприборы и снаряды. На огневых позициях батарей наши консультанты и специалисты организовали активное обучение расчетов и офицеров. Мне кроме общего руководства пришлось «с чистого листа», готовить командира 88-й абр, назначенного помощником руководителя учения по артиллерии, командиров дивизионов и батарей.

Работа шла напряженно, денно и нощно. Никто не роптал на нагрузки. Афганцы проявляли к учебе большой интерес.

Последнюю декаду августа шли тренировки, затем – «генеральная репетиция», на которой присутствовали начальник генштаба Азиз и главный консультант Бондарец. Замечаний и недостатков было немало. Но для меня главным итогом стало окончательное решение допустить к боевой стрельбе 3 артдивизиона (8 батарей) и батарею ПТУРС. Такое количество огневых средств определялось возможностями наших офицеров обеспечить контроль над подготовкой к ведению огня.

3 сентября трибуны были до отказа заполнены высокопоставленными военными и государственными чиновниками, аккредитованными в Кабуле военными атташе и другими гостями. Последними прибыли президент М. Дауд и министр обороны Г.Х. Расули.

В 7 часов 55 минут перед трибунами громыхнул взрыв, образовав облако разноцветного дыма, ударила барабанная дробь.

Из громкоговорителей зазвучали команды руководителя учения и его помощника по артиллерии на открытие огня. Началась огневая подготовка атаки. Мы с Полозовым на пункте руководства стояли в окопе рядом с генералами, следили, как они разыгрывают сценарий.

Над головами – шелест, первые разрывы накрывают оборону «противника». Разлетаются осколки каменистой породы и мишеней.

Артиллерия переносит огонь в глубину. Наступает время стрельбы прямой наводкой и ударов авиации. Над трибунами на небольшой высоте с ревом проносится эскадрилья штурмовиков. Они освобождаются от смертоносного груза, разворачиваются и, накрыв траншею мощной грядой огня и дыма, под рукоплесканий гостей исчезают из поля зрения. Затем удары наносят боевые вертолеты и ПТУРС «Фаланга».

Стреляли все – пехота и танкисты – из всех видов оружия. Точность их огня никого не интересовала. Афганскому руководству хотелось больше зрительных и шумовых эффектов. И они были. А вот с артиллерией было сложнее. Управление огнем из-за слабой выучки командиров и связистов было медленным и ненадежным, а окончание стрельбы – непредсказуемым. Оттого и темп стрельбы был низким, и задержки заставляли поволноваться. Из-за этого произошел случай, едва не ставший трагическим.

При отражении контратаки танков «противника» у артиллерии была задача воспретить ее заградительным огнем, у танковой роты – с места. Артогонь должен опережать действия танкистов. Но они вышли на рубеж, а артиллерия молчит. Руководители учения командуют: «Ур!!…-Ур-р!!! (Огонь!)», – а его нет… Когда танкисты, постреляв холостыми, начали движение, артиллерия открыла заградительный огонь. Снаряды рвутся в гуще танков! Зрители приняли разрывы за имитацию огня «противника», а руководители учения хватались за головы, неистово кричали: «Дри-и-иш!!! (Стой!)». Но огонь продолжался, пока дивизион не выпустил все снаряды, отложенные на эту задачу. Только чудо спасло от трагедии. И в целом учение закончилось практически без ЧП. Только одно глинобитное жилище в населенном пункте развалил случайно залетевший танковый снаряд. К счастью, обошлось без жертв.

В честь тех, кто готовил и провел учение, министр обороны Гулям Хайдар Расули устроил пышный прием в главном парке Кабула Пагман. А главный военный консультант генерал Бондарец свое мнение выразил так: «Рад за вас, ребятки. Поздравляю. Вы заложили хороший фундамент…»

Продолжение следует