Афганские будни

Кто совершил переворот? Как 27 апреля 1978 г. развивались события во дворце «Арк», мне стало известно 30-го во время первого боевого дежурства в министерстве национальной обороны (МНО) от афганского дежурного генерала. Позже подполковник Абдул Кадыр подтвердил и дополнил эту информацию…

Окончание. Начало в №№ 44 – 48 с.г.

До подхода танков к дворцу президенту Дауду о действиях 4-й танковой бригады ничего не было известно. Вот уж кто действительно «проспал» начало апрельских событий, так это афганские спецслужбы, ответственные за государственную безопасность!

Узнав, что у дворца стоят танки, президент распорядился выяснить: почему они там оказались? Ему доложили, что якобы командир бригады прислал их для усиления охраны дворца. Это был обман, но Дауд поверил и дал команду возвратиться в расположение бригады. Танкисты приказ не выполнили, а Дауд, ничего не подозревая, продолжал совещание кабинета министров до тех пор, пока танки не начали огневой налет.

Как только в соединениях и частях стало известно о начале штурма дворца «Арк», революционно настроенные офицеры стали захватывать власть и управление на местах.

Под руководством Кадыра при поддержке танкистов, по его выражению, «были уничтожены остатки королевских приспешников, стоявших во главе ВВС и ПВО». Танкисты 4-й бригады освободили из заключения М. Тараки и других видных деятелей НДПА. Кабульский и Баграмский аэродромы перешли на сторону повстанцев. Летчики подняли в воздух боевые самолеты и вертолеты, еще засветло нанесли мощные огневые удары по дворцу.

К тому времени Кабул был охвачен огнем. Самолеты и вертолеты кружили над микрорайоном и буквально от линии наших домов непрерывно производили пуски неуправляемых реактивных снарядов. Стоял неимоверный грохот и гул. Казалось, от дворца и здания МНО ничего не осталось.

Позже выяснилось, что МНО не коснулся ни один снаряд. Удары были точечными и настолько точными, что был только срезан шпиль одного из зданий дворцового комплекса, а другое здание, в котором, как предполагалось, находились Дауд и его окружение, было полностью разрушено. Но их заседание проходило в другой резиденции.

Овладеть президентским дворцом было непросто. Дворец «Арк» представлял собой мощное крепостное сооружение. Здания были окружены лабиринтом непробиваемых железобетонных стен. Двухтысячная гвардия, охранявшая дворец, обладала всем необходимым для обороны от наземного и воздушного нападения вплоть до танков и противотанковых средств.

Несмотря на мощное огневое воздействие охрана президента упорно сопротивлялась. Большую роль сыграл примкнувший к восставшим батальон «командос». С наступлением темноты его десанту под командованием старшего лейтенанта Имамуддина удалось прорваться к резиденции Дауда и окружить ее. Президенту и его непосредственной охране ввиду бесполезности сопротивления предложили сдаться, но охранники ответили огнем.

Когда Имамуддин с группой офицеров ворвался внутрь здания, он, пользуясь рупором, еще раз предложил прекратить сопротивление и сложить оружие. Как нам рассказали, в то время Дауд спускался по ступенькам вниз, держа в правой руке пистолет в готовности к стрельбе. За ним следовала жена, со слезами на глазах умоляя его не стрелять. Но президент выстрелил и ранил старшего лейтенанта в руку. Имамуддин, падая, успел дать автоматную очередь, которая стала для Дауда роковой.

Всю ночь с 27 на 28 апреля в городе шел бой. К утру сопротивление гвардии, защищавшей дворец, и других сторонников Дауда было подавлено. Власть в стране перешла в руки Военного Революционного Совета во главе с будущим министром обороны – полковником Абдулом Кадыром.

Кто же совершил переворот? Я полностью согласен с мнением доктора философских наук генерал-майора

К.М. Цаголова: руководящей роли НДПА в апрельских событиях не было и не могло быть, потому что в то время ее руководители находились «в наручниках». Конечно, определенные заслуги офицеров, работавших в армии от фракций «Хальк» и «Парчам», отрицать нельзя. Но ведущая роль в Саурском перевороте, несомненно, принадлежала Объединенному фронту коммунистов Афганистана (ОФКА) во главе с ее руководителем А. Кадыром.

Первые декреты

С 1 мая 1978 г. на афганском радио появились ежедневные передачи на русском языке. У меня сохранилась магнитофонная запись первой из них. Диктор зачитал декрет Военного Революционного Совета Афганистана от 29 апреля 1978 г. В нем шла речь о том, что восстание патриотических офицеров и солдат 27 апреля стало началом национальной демократической революции в Афганистане, свергло деспотический режим Мухаммеда Дауда и заложило основы национального демократического строя в Афганистане.

Военный революционный совет передал всю полноту высшей государственной власти Революционному Совету Демократической Республики Афганистан, а сам стал его частью.

Первый декрет Революционного Совета ДРА от 30 апреля 1978 г. гласил, что на первом заседании он избрал Нур Мухаммеда Тараки своим председателем, который в то же время был главой правительства, то есть премьер-министром. Совет как высший органа государственной власти страны также постановил, что по всей стране будет действовать военное положение; будут избраны заместитель председателя Совета, заместитель премьер-министра и члены правительства: Совет утвердит и объявит его программу: высшие государственные и правительственные дела будут осуществляться декретами Совета.

В той же радиопередаче шла речь о том, что правительство Советского Союза официально признало Демократическую Республику Афганистан, посол СССР встретился с председателем Революционного Совета ДРА и передал ему послание своего правительства.

После восстания

Несмотря на эйфорию руководителей НДПА по поводу легкой и быстрой победы над Даудом, обстановка в Кабуле и стране в целом оставалась сложной и напряженной. Отпечаток на ситуацию накладывало военное положение и введение комендантского часа.

В Кабуле продолжались аресты. По ночам происходили вооруженные столкновения полиции и других силовых структур с оппозиционерами – сторонниками прежнего режима. Для стабилизации обстановки в стране было распространено постановление Военного Революционного Совета, подписанное Кадыром. Оно в жесткой форме требовало: всем бывшим военным, государственным и другим деятелям и чиновникам, независимо от партийной принадлежности, в пятидневный срок пройти регистрацию в городских или муниципальных органах революционной власти и сдать оружие. Признающим законность новой власти и готовым с ней сотрудничать были гарантированы амнистия и безопасность. Не прошедшим регистрацию добровольно грозила строгая ответственность по законам военного времени.

Это постановление оказало большое положительное влияние. Очень многие воспользовались предоставленной возможностью, выходили из подполья и добровольно сдавали оружие. Те же, кто это своевременно не сделал, попадали под арест.

Следующим шагом стала организация боевого дежурства во всех военных гарнизонах и провинциях. На импровизированные штабы возлагалось изучение положения дел на местах, информация обо всех происшествиях «вверх» и организация оперативного противодействия возможным вылазкам бандформирований.

С 30 апреля началось и круглосуточное боевое дежурство наших советников совместно с афганскими генералами и офицерами в здании МНО. Роль дежурной комнаты выполняла приемная бывшего министра обороны. Рабочий кабинет занимал Председатель Военного Революционного Совета Кадыр. Мы – дежурные – с ним поддерживали тесный контакт.

Работать с ним было легко. Вел себя Кадыр просто и доброжелательно. Внимательно относился к нашим предложениям и рекомендациям. Решения на привлечение войск для ликвидации угрозы захвата перевалов и других важных объектов всегда утверждал лично. Иногда участвовал в их выработке, когда было необходимо, без промедления вместе с нами оказывался в зоне конфликта.

Вспоминается, как во время одного из дежурств вдруг возникла активная перестрелка на площади за нашими окнами. Внизу, в коридоре раздался топот по меньшей мере сотни пар ног. В голову пришла мысль: те, с кем велась перестрелка, ворвались в здание. А что мы – 5 – 6 человек – можем противопоставить такой массе?!

О том, что в подвале содержатся арестованные генералы и другие высокопоставленные чиновники, мы знали. Но не знали, сколько их. Оказалось, что по решению коменданта охраны понадобилось всех арестованных переводить спать на крышу здания – в так называемый «солярий». Всего под охраной тогда находилось 96 человек. После дежурства я обо всем доложил генералу Горелову, высказал мнение, что держать такую ораву в центре города, при фактически беспрепятственном тесном контакте с внешним миром небезопасно и вряд ли оправданно. Лев Николаевич согласился. В результате его встречи с Кадыром все арестованные были переведены в лагерь для политзаключенных, оборудованный на территории 4-й танковой бригады.

Среди арестованных было много «ненадежных», снятых с высоких постов. Позже почти половину арестованных расстреляли, в том числе бывшего министра обороны Г.Х. Расули и начальника генштаба А. Азиза.

Новое военное руководство МНО 2 мая 1978 г. организовало для нас и членов наших семей посещение бывшего королевского, а затем президентского дворца «Арк».

Впечатление осталось двоякое. С одной стороны, было много интересного. Всюду дворцовая роскошь, начиная с огромных хрустальных люстр и уникальной, необыкновенной красоты мебели. Множество комнат, поражавших разнообразием золотой отделки и богатством убранств. С другой стороны, перед нами предстала удручающая картина последствий недавнего боя не на жизнь, а на смерть.

Сопровождавший нас участник штурма подполковник Абдул Мамад действовал в качестве гида, познакомил с рабочим кабинетом Дауда. Он обратил наше внимание на список на столе и зачитал нам его. В нем было более тридцати фамилий лиц, «подлежащих уничтожению». В первой десятке приговоренных к расстрелу значился мой подсоветный старший капитан Инзыр Голь.

Затем Абдул Мамад повел нас в роскошный зал, в котором Дауд проводил последнее заседание кабинета министров. На пути к нему нельзя было без содрогания пройти мимо густо окровавленных стен, высохших луж крови на полу. Некоторым нашим женщинам стало дурно.

В жилых комнатах валялись дамские сумочки и предметы женского туалета, детское белье, игрушки. В рабочих кабинетах на столах – горы окурков, зажигалки, пачки сигарет, авторучки, фломастеры и листы бумаги, чайники и чашки с недопитым чаем и кофе.

Подполковник Абдул Мамад охотно отвечал на все вопросы. А когда услышал: «Кто расстрелял женщин и детей?» – заявил: «Когда мы сюда ворвались их в живых уже не было».

К 9 мая 1978 г. на базе офицерского клуба «Аскари» был развернут доставленный из Союза узел связи с обслуживающим персоналом. Его надежно охраняли два пояса – наши военнослужащие и афганцы. Туда перенесли боевое дежурство. Постепенно узел связи превратился в оперативный штаб, куда поступали указания и распоряжения Минобороны СССР главному военному советнику. Оттуда шли доклады и другая информация в Москву.

Несмотря на все усилия, в том числе, силовые меры революционного правительства, добиться стабильности в стране не удавалось. Общая нездоровая обстановка усугублялась тем, что НДПА по-прежнему раздирала внутрипартийная борьба. Разногласия достигли такой остроты, что Н.М. Тараки в союзе с Х. Амином решили окончательно разделаться с «парчамистами». Для прикрытия своего замысла они постановлением Политбюро ЦК НДПА категорически запретили всякую фракционную деятельность. В результате фракции «Хальк» и «Парчам» как таковые прекратили свое существование, а вся власть фактически перешла в руки «халькистов» – сторонников Тараки. «Парчамисты» и другие инакомыслящие руководители начали подвергаться суровым репрессиям.

Особенно пагубно это сказывалось на положении в армии. Всех офицеров и генералов, неугодных руководству НДПА, изгоняли с занимаемых постов либо арестовывали. Вместо них назначали верных Тараки и Амину, подчас совершенно некомпетентных людей. Такие решения наносили большой ущерб боеспособности войск, вносили смуту в офицерскую среду. Насколько нам было известно, министр обороны полковник Кадыр проводил свою независимую линию. Более того, он, якобы совместно с Б. Кармалем готовил новый переворот с целью создания афганской республики народно-демократического толка.

Начиная с мая, мы напряженно работали. Помимо обычных дел в управлениях продолжались боевые дежурства. Приходилось внезапно выезжать в войска, когда требовалась помощь афганским командирам и начальникам в «горячих точках». Были вылеты на вертолетах для организации прикрытия границы с Пакистаном на направлениях «верблюжьих караванных путей», по которым доставлялись оружие и боеприпасы для формирований оппозиции. Эти мероприятия были небезопасны. Для маскировки работы на границе нам приходилось рядиться в афганские гражданские одежды. Помню, как-то на обратном пути при пролете над горными хребтами в районе Гардеза на высоте около 3 000 м нас обстреляли. Все обошлось благополучно. Но после посадки на одной лопасти мы обнаружили весьма внушительный скол…

В то время из Союза начали поступать группы новых советников. Сеть советнического аппарата заметно расширялась, появлялись советники командиров полков и даже командиров батальонов (дивизионов). Жаль только, что так поздно! Всех их нужно было принять, разместить. Познакомить с обстановкой. После инструктивных занятий – каждого представить афганскому руководству на местах.

В июне началась работа по оказанию помощи командованию 7 пехотной дивизии (пд) в подготовке к общевойсковому тактическому учению с боевой стрельбой. Оно стало для нас знаковым. Командование и штаб дивизии на наших глазах в присутствии посла А.М. Пузанова и главного военного советника генерал-лейтенанта Л.Н. Горелова продемонстрировали способность самостоятельно управлять в бою огнем и маневром не только мотострелковых и танковых частей, но и артиллерии.

Так же успешно прошли учения по стрельбе и управлению огнем артиллерии в ряде других соединений и частей. В частности, в 11-й, 15-й, 17-й, 25-й пд и 88-й артбригады. По докладам советников из этих дивизий и бригады артиллерийские подразделения, участвовавшие в ликвидации очагов сопротивления оппозиционных формирований, с поставленными задачами справились.

В целом, положительные результаты, достигнутые в войсках, мы воспринимали как самую дорогую оценку всей нашей трехлетней деятельности в вооруженных силах ДРА.