Аффтар, выпей йаду. Русский язык в кризисе: дети не хотят учить, взрослые не знают, как преподавать

В субботу, 25 мая, в День славянской письменности и культуры, в России празднуется еще и День филолога: поздравления принимают ученые-лингвисты, преподаватели вузов, учителя литературы, русского и иностранного языков. Более подходящего случая, чтобы поговорить о том, как обстоят дела в современной школе с преподаванием нашего родного «великого и могучего» русского языка, просто не найти.

С одной стороны, статистика утешает: всего три процента выпускников в прошлом году завалили обязательный ЕГЭ по русскому языку. При этом высшие 100 баллов получили почти две тысячи человек. Если сравнивать с обязательным экзаменом по математике, все вообще прекрасно: здесь 7,5 процента двоек и всего 51 стобалльник. Или вот историю возьмем: экзамен, заметьте, добровольный, а неудов аж 13 процентов. По информатике и химии – 11 процентов. По биологии – восемь. Значит ли это, что с преподаванием русского языка в современной школе проблем нет, небо безоблачно и любые перемены лишь навредят? Увы, обольщаться не стоит: вопросов к программам по русскому языку, к методике его преподавания, к корпусу учебной литературы море. И прежде всего у самих филологов – и у учителей, и у методистов, и даже у консервативных, казалось бы, вузовских преподавателей, исконно радеющих за академизм и нерушимость традиций. Интерес к предмету среди школьников стремительно падает. Надо сказать, русский язык никогда не пользовался у детей бешеной популярностью, сложен он, что уж там. А нынче дети и вовсе не понимают, к чему зубрить правила, учить наизусть словарные слова, если компьютерная программа ошибки все равно подчеркнет. Какой практический, жизненный смысл во всех этих разговорах о звонких и глухих согласных, односоставных предложениях и причастных оборотах? В социальных сетях и на форумах – Интернет ведь, пожалуй, единственное место, где подросток добровольно пользуется сегодня письменной речью, – про знаки препинания давно уже забыто, они такая же пыль веков, как восстание Спартака или какой-нибудь Холерный бунт. Тут «аффтары» литрами хлещут «йад» и никакой «пичальки» по этому поводу не испытывают. Им и так хорошо, а главное, все понятно и просто. Ладно, не будем паниковать, сойдемся на том, что современный интернет-язык – это некая крайность, которая, даст бог, из берегов Всемирной паутины не выйдет, а если и выплеснется, то так, какими-то постмодернистскими лужицами. Посмотрим на другой срез, например, на результаты акции «Тотальный диктант», который пишут уже взрослые сознательные люди, искренне пекущиеся о грамотности собственной речи. Но и тут результаты не так чтобы очень радужные: год назад 61% участвовавших в акции россиян получили двойки, допустив в тексте больше семи ошибок. 28% знают русский язык на тройку, четверки у 10%, отличников всего один процент. А если вспомнить о том, что творится в сегодняшней разговорной речи с ударениями, то впору вообще завыть на луну…Филологи, собравшиеся недавно в РГГУ на очередные свои гуманитарные чтения, решили, что, прежде чем болезнь лечить, ее надо диагностировать, нащупать самые болевые точки. Программы перегружены лишней наукообразной теорией. Во многих учебниках полно противоречий, а какие-то важные практические вопросы полностью обойдены вниманием, так как в большой науке не прекращаются идеологические баталии разных филологических систем, и непонятно, на чью сторону становиться. Учебники в большинстве своем старомодны, стиль изложения материала в них и даже оформление застряли где-то в прошлом веке. Современных детей на такой крючок не поймать никогда. В лучшем случае они бездумно переживут в его обществе очередной учебный год, а то ведь еще с них станет порекомендовать автору «убица ап стену». Итак, круг основных причин недуга обозначен. Дело за малым – кто возьмется за лечение?Универсальность в нагрузкуЕлена ШМЕЛЕВА, старший научный сотрудник Института русского языка им. В.В.Виноградова РАН:- Я вхожу в авторский коллектив, который под руководством профессора Московского педагогического государственного университета Алексея Дмитриевича Шмелева готовит новую линейку учебников по русскому языку для основной школы. Уже вышла книга для 5-го класса, в этом году будет готова следующая, для шестиклассников. Приступая к работе, мы, естественно, внимательно изучили все, что было создано до нас, и попытались исправить какие-то очевидные недочеты.Что собой представляли советские учебники русского языка, даже лучшие из них? Это были замечательные пособия по орфографии и пунктуации. Одна и две «н», слитно или раздельно – этому учили действительно хорошо, поэтому мое поколение, конечно, грамотнее сегодняшней молодежи. Но никакой другой функции учебник тогда не нес. Сегодня же от него требуется куда больше – это должна быть универсальная книга, в которой есть все. И исчерпывающая информация для учителя, включающая материалы к уроку, блоки заданий по развитию речи, по анализу текстов, а также подборка самих текстов, чтобы учитель не тратил время, которого у него и так нет, на их поиски. Если раньше достаточно было упражнений, составленных из отдельных, разрозненных предложений, то теперь нужны цельные познавательные отрывки. Детей надо заинтересовать, поэтому задания должны быть с элементами игры, проектной деятельности. Плюс яркие иллюстрации, чтобы книгу приятно было в руки брать.Один из основных сегодняшних вопросов: не слишком ли перегружена программа научной теорией? Перегружена, причем чрезвычайно. Наши коллеги-академики требуют, чтобы в учебнике было море всевозможной сложнейшей лингвистической информации, которая среднестатистическому ребенку абсолютно не нужна. Но совсем без науки тоже нельзя. Как известно, в Америке на уроках английского языка грамматику не изучают. Им поэтому очень тяжело иностранные языки учить, они элементарных терминов не знают, все эти глаголы и причастия для них – темный лес. Соответственно читать учебники, самоучители не могут. Потому-то американцы нашу систему преподавания в школе родного языка считают идеальной.Дорогу логике!Мария РОВИНСКАЯ, старший преподаватель кафедры русского языка Института лингвистики РГГУ:- Школьная программа, безусловно, перегружена теорией, которая никакой практической нагрузки не несет. Да, есть грамматические сведения, без которых понять орографию и пунктуацию невозможно. Прежде чем обсуждать правописание гласных в корнях слов, необходимо сначала объяснить ребенку, что такое корень, как он выглядит и зачем нужен. А вот для чего зазубривать классификацию наречий, долго и нудно выяснять, какое из них определительное, какое обстоятельственное, какое знаменательное, а какое местоименное, это мне совершенно непонятно. Достаточно было бы объяснить, как писать отрицательные наречия, научить отличать «негде» от «нигде», не забивая детям голову лишними фактами, которые им вряд ли когда-то пригодятся.Многие правила в учебниках сформулированы некорректно. Например: «Определение не обособляется, если является частью сказуемого». Хороший школьник, научившийся отличать части речи от членов предложения, должен понимать, что определение никогда не может быть частью сказуемого. Потому что оно либо определение, либо сказуемое. Я уж не говорю о том, какая путаница творится в синтаксисе, в частности, в разделе, посвященном односоставным предложениям.Давайте пожалеем наших детей. И прежде всего избавимся от лишней наукообразности, наведем порядок в школьных правилах, упростим их, сформулируем более логично, чтобы последние крупицы грамотности в наших учениках не растерять.Точка зрения? СвояТатьяна БАЗЖИНА, доцент кафедры теоретической и прикладной лингвистики РГГУ:- Наша школа практически не развивает навык обращения к справочной литературе. К сожалению, многие учителя русского языка забывают, что детей надо учить работать не только с учебником, но еще и со словарем. Итог плачевный: школьные и студенческие работы кишат орфографическими ошибками, потому что их авторы даже не подозревают, где и как можно проверить спорные моменты.Еще одна колоссальная проблема, которую принес с собой ЕГЭ: обилие в письменной речи штампов и клише, причем грешат этим не только дети, но и учителя. Поначалу за эти безликие обороты хватаются, как утопающие за спасательный круг, пряча за ними неумение выразить себя, свою языковую беспомощность. Но если пустить дело на самотек, то со временем ведь уже и выражать-то будет нечего. Привычку мыслить самостоятельно надо развивать, чтобы никому и в голову не пришло написать: «Автор сказал, и я согласен».Если пятнадцать лет назад студенты с легкостью находили и исправляли ошибки в медийных и научных текстах, то сегодня это задание считается у них одним из самых сложных. Еще труднее им отредактировать собственную работу. Практически невыполнимая задача – переписать свой текст, то есть сказать то же самое, но другими словами. Ладно студенты, но практикующие учителя-словесники впадают в панику, когда просишь их написать десять связных предложений на заданную тему, не пользуясь при этом никакими вспомогательными материалами. Поэтому, на мой взгляд, основная задача обучения русскому языку в школе не столько научить грамматике или даже орфографии с пунктуацией, сколько развить умение грамотно, стройно, небанально выражать свое «я» в тексте.Традиции нововведенийЕлена АРУТЮНОВА, учитель русского языка Центра довузовского образования РГГУ:- Сегодня мы все живем по правилам русской орфографии и пунктуации, утвержденным в 1956 году. Именно они взяты за основу основных справочников, в том числе и популярного справочника Розенталя. Но в 2006 году под грифом Института русского языка им. В.В.Виноградова был издан полный академический справочник по русской орфографии и пунктуации под редакцией Лопатина. Разница между правилами 1956-го и 2006-го небольшая, но она есть. И перед учителем встает вопрос: в соответствии с какими нормами он должен обучать, а потом и оценивать детей? В итоге педагогическое сообщество разделилось: одни ратуют за традиции, другим ближе нововведения, да и методисты при проверке работ ЕГЭ и ГИА рекомендуют пользоваться именно справочником Лопатина, хотя еще раз замечу, что правила 1956 года никто не отменял. Получается, что и учитель, и ученики оказываются заложниками лингвистической неопределенности.Что изменилось? Во-первых, структура некоторых правил. Во-вторых, и это куда серьезнее, разнятся некоторые законы правописания. Ну, например, у Розенталя говорится, что если «как-то» – это союз в предложении с однородными членами с обобщающим словом, его надо писать через дефис. А Лопатин рекомендует писать раздельно: «как то». Школьные учебники этот нюанс вообще обходят стороной, хотя и в сочинениях, и в диктантах такая конструкция, конечно же, встречается. Или написание приложений: согласно Розенталю конструкции типа «старик отец» пишутся раздельно, у Лопатина – через дефис: «старик-отец». И как в этой ситуации быть детям? Педагоги меняются, у каждого свой подход, своя точка зрения. Одно и то же написание один преподаватель сочтет нормой, другой – грубейшей ошибкой. Это не вызывает у ребят ничего, кроме недоверия к учителю и отторжения предмета. Поэтому я ключевым сегодня считаю вопрос: должна ли школьная орфография идти вслед за новыми филологическими течениями или трогать ее не следует ни при каких обстоятельствах?Обыкновенный лингвофашизмВладимир ПАХОМОВ, главный редактор интернет-портала «Грамота.Ру»:- Градус вражды, неприятия других народов и языков в нашем обществе сегодня зашкаливает. В Интернете можно наблюдать расцвет так называемого грамматического нацизма. Люди с гордостью именуют себя граммар-наци, лингвофашистами, национал-лингвистами, они агрессивны, нетерпимы к малейшим языковым погрешностям, отклонениям от нормы, хотя их речь тоже далеко не всегда безупречна. Понимаю, что это, наверное, естественный ответ на царящий в Сети языковой беспредел, но закрывать беспечно глаза на подобный экстремизм я бы не стал. Бороться с ним должны в том числе и школа, и наука. В учебниках нужно давать больше общекультурной информации: о происхождении русского языка, о других языках мира, оговаривать понятие нормы и ее вариантов, объяснять, чем разговорный язык отличается от литературного. Принципиально включить этот материал в базовый курс, а не преподавать его факультативно, «под звездочкой». Потому что только это спасет нас от дремучего невежества, порождающего дремучую нетерпимость, которая сегодня гуляет по Интернету, а завтра и на улицу выплеснется.