Адам и Марио

У дружбы нет национальности

Меня поселили у себя Мария Сильвестровна и Адам Моисеевич Вишняки. Киевское общество трезвости пригласило в Киев наш совет по пропаганде трезвости при газете «Ленинградский рабочий». День занимали всякие мероприятия. Вечером, когда Адам Моисеевич возвращался с завода, начинались разговоры допоздна.

В один из вечеров мы пошли на Крещатик посмотреть факельное шествие. Плыла нескончаемая толпа. Факелы дымились и трещали, выхватывая из темноты лица. Подобное я видела только в кино. Было страшновато. По какой-то неясной ассоциации, вернувшись на улицу Василия Порика, мы за чаем заговорили о войне, об оккупации. «Немцы вели себя в Киеве прилично», – сказала Мария Сильвестровна. «Ты забыла про Бабий Яр», – возразил ее муж. «Да», – подумав, согласилась она.

Замечательную историю о дружбе услышала я в этот вечер от Адама Моисеевича. Последний день войны, 8 мая 1945 года, он встретил на острове Рюген. Еще не была подписана капитуляция, но все знали, что война окончена. Ночью наша авиация бомбила уходящие немецкие корабли. Утром все стихло. Счастливый, он бродил с приятелем по асфальтированным дорогам Рюгена. Навстречу шли двое в гражданской одежде.

– Господин офицер, – обратился один из них к Адаму по-немецки, – мои люди три дня ничего не ели. Я тоже офицер, итальянский хирург Марио Петтоелло. Со мной десять человек.

Что такое голод, Адам знал. Он пережил его дважды – ребенком на Украине и на Ленинградском фронте, защищая блокадный город. Поэтому он сразу сказал: «Идемте со мной». Поговорил с начальником продуктового склада. Вышел, нагруженный снедью. На следующее утро он принес итальянцам ружье и повел их охотиться на диких коз. Конечно, он рисковал, давая медикам оружие: все же Италия в состоянии войны с Советским Союзом. Однако обошлось…

Десять дней Адам Вишняк и Марио Петтоелло встречались ежедневно и очень подружились. Молодые, искренние, они легко находили общий язык и были в чем-то похожи. Они говорили обо всем на свете и в одном сошлись сразу: абсолютное зло – это фашизм во всех его проявлениях.

Потом итальянцы возвращались на родину. Провожая их, Адам спохватился: «Деньги у вас есть?» По ответному молчанию понял, что денег не было… Вытащил из карманов все, что имелось из оккупационных марок, призанял у товарищей и буквально впихнул всю наличность в руки Марио. Расставаясь, обменялись адресами. Но потеряли друг друга …

История неожиданно обрела продолжение, о котором Адам Моисеевич рассказал мне в письмах и по телефону. В 1988 году сын итальянского хирурга был в Германии. Разговорился со случайным знакомым. Тот оказался из Киева. «У моего отца в Киеве друг. Помогите найти». Уже через несколько дней у Марио Петтоелло был адрес Адама Вишняка. А потом в Киев пришло приглашение посетить Италию.

Договорились встретиться на станции Брешиа. Поздно ночью в гостинице, когда Мария Сильвестровна спала, а Адам Моисеевич листал какой-то журнал, в дверь постучали. На пороге стоял незнакомый мужчина с седыми бровями. Вишняк вопросительно посмотрел на него.

– Адам, это же я – Марио!

Они молча обнялись. У обоих на глазах были слезы.

Марио Петтоелло возил друга по всей Италии. Оказалось, что годы не проложили между ними трещину. Владелец большой клиники и киевский инженер, как и прежде, легко находили общий язык. К тому же Адам Моисеевич по-прежнему любил шутку, а Марио не разучился ее понимать.

Они были в Венеции, когда Марио предложил другу переселиться в Италию. Хлопоты по вопросам гражданства брал на себя. «Боюсь, замучает ностальгия», – отшутился Адам Моисеевич. Предложил купить в подарок автомобиль. «Не хочу таможенных сложностей».

– Все-таки вы, русские, удивительные люди, – заметил Петтоелло.

Когда Марио с ответным визитом приехал на Украину, Киев уже не был сытым и спокойным городом. Советский Союз распался. Бурлили политические страсти. Цены на продукты, одежду, обувь изумляли. Кровавых событий еще не было (до них Адам Моисеевич не дожил), но и первый Майдан с его вспышками ненависти вызывал глубокую тревогу. Простой разумный человек, бывший советский офицер А.М.Вишняк не мог понять легковерия, с которым воспринимали митингующие пустые обещания дешевых политиков. Марио Петтоелло ситуацию понял. Свое предложение повторил еще раз. Вишняк бежать не захотел. Он до конца верил в благоразумие своего народа…

Из Италии стали приходить переводы в твердой валюте, посылки… Обычно ботинок для правой ноги был в одной посылке, для левой – в следующей.

– Остановись, – не раз говорил другу Адам Моисеевич. – Если ты хочешь отплатить мне, то давно уже это сделал.

Общались друзья с помощью Интернета. Помогала внучка Адама Моисеевича.

Не надо видеть в этой истории лишь очевидную назидательность сюжета: добро, мол, вознаграждается. Увы, не всегда. Да и не в этом дело. Сегодня слишком многие склонны видеть не в отдельных людях, а в целых этносах носителей добра и зла. А все как раз наоборот. Поступки конкретных личностей формируют наше представление о народе. Марио Петтоелло в глазах Адама Вишняка – воплощение благородной и отзывчивой итальянской души. Так же как все эти годы Адам был для Марио средоточием русского великодушия.

Татьяна ДУРАСОВА, Санкт-Петербург