А вы читали?

Только что на книжных прилавках магазинов и развалах появились две любопытные книги – “Сочинения Александра Галича” в двух томах, вышедшие в свет в московском издательстве “Локид” в авторском проекте Давида Хубларова. Эти книги действительно любопытны. Особый интерес для читателя представляет, пожалуй, второй том, куда вошли киносценарии Александра Аркадьевича Галича, опубликованные впервые. Это – “Федор Шаляпин” и “Разные чудеса” (история с музыкой, пением и танцами. Мюзикл).

В составлении второго тома активное участие принимала дочь известного поэта и драматурга Алена ГАЛИЧ. Ей слово:

– Отец работал над созданием фильма “Третья молодость”. Это был первый совместный советско-французский фильм (“Мосфильм” – “Алкам-филм”), и, совершенствуя сценарий, он почти полгода прожил в Париже – редкая для тогдашнего советского человека удача.

В Париже Александр Галич знакомится со многими представителями первой волны русской эмиграции и среди них – с Федором Федоровичем Шаляпиным. Там же, в Париже, и зарождается идея фильма о великом русском певце.

С “Шаляпиным” связана забавная история, произошедшая с одним из “заграничных” отцовских поклонников. (А их после Парижа появилось немало). Богатый американец предложил безвозмездно продюсировать постановку “Федора Шаляпина”, и отцу ничего не оставалось, как порекомендовать меценату обратиться к Е.А.Фурцевой, тогдашнему министру культуры, где он, естественно, получил отказ. К делу подключился соавтор отца и режиссер фильма дипломатичный Марк Донской – мол, фильм хорошо бы снимать и в Париже, и в Америке… “Все отлично можно снять и в Риге”, – отрезала госпожа министерша.

Уже осенью 1971 года оператор Михаил Якович уехал в Нижний Новгород (тогда город Горький) подбирать натуру, а в Москве активно шли актерские пробы.

А 29 декабря, как раз под Новый год, решением правления Союза писателей СССР отец был исключен из Союза.

Фильм закрыли. О судьбе сценария никто не вспоминал, кроме Федора Федоровича Шаляпина, который из Италии сделал несколько попыток возобновить производство фильма, но и его труды не увенчались успехом. Так “Федор ШАЛЯПИН” до сих пор пролежал на полках киностудий и авторских групп.

Во втором томе “Сочинений” текст печатается по режиссерскому варианту Марка Донского, оригинал которого хранится в ЦГАЛИ.

Госпожа министерша “зарезала” фильм

Нищая

(Отрывок из киносценария “Федор Шаляпин”)

Едем в Самару.

Шаляпин радостно удивлен:

– Там родители мои живут.

– Оттуда в Азию поедем. А теперь в Самару.

Гудит гудок. К самарской пристани приближается пароход. В маленькой каюте торопливо прихорашивается Шаляпин. На голое тело он надевает темную шевиотовую тужурку, закрывая шею и грудь гуттаперчевой манишкой и воротничком. Затягивает галстук крапинками.

Пароход у пристани. Торопливо спускаются пассажиры. С очень важным видом сходит на берег молодой артист Шаляпин.

Люди с любопытством смотрят на него.

Франтоватый артист шагает по улицам Самары.

Прохожие оглядываются на длинного франта.

А он спешит, прибавляет шаг.

На углу, неподалеку от рынка, стоит старая женщина с протянутой рукой.

– Подайте, люди добрые, Христа ради… Подайте, люди добрые…

Шаляпин быстро проходит мимо женщины. Вдруг останавливается. Голос кажется знакомым. Смотрит на нищенку.

Она стоит, сгорбившись, не поднимая глаз, с протянутой рукой.

Шаляпин вглядывается. Вдруг быстро подходит и, положив руку на грудь, шепчет:

– Мама… Мама…

Нищенка поднимает глаза.

– Феденька, сыночек мой…

Шаляпин обнимает мать, она прижимается к нему, плачет, шепчет:

– Сыночек, сыночек, мой родненький!

Шаляпин берет мать под руку.

– Уйдем отсюда, мама…

Они идут по шумящей улице.

Люди оглядываются на эту странную пару. А они, прижавшись друг к другу, идут среди шума и криков торговцев, предлагающих пирожки, воду, сласти.

Так, обнявшись, входят они в нищенскую, унылую комнатушку. В углу стоит похудевший, бледный отец. Увидев сына и жену, он, равнодушно оглядев их, говорит:

– Приехал! А мы плохо живем! Службы нет.

И, отвернув голову, совсем тихо:

– Да… А… мать-то по миру ходит.

Мать стыдливо прячет котомку в угол.

Шаляпин молча вынимает пятерку и кладет ее на стол.

Отец жадно хватает ее.

– Ты долго побудешь?

Шаляпин, тяжело вздыхая, подходит к матери. Обнимает ее.

– Два дня с тобой, мама… Я с артистами уезжаю… С театром.

Отец зло:

– Опять с артистами… Петь. А об отце с матерью подумал? Все по театрам шляешься… Песни поешь… Тебе, дьяволу, кроме театра, ничего не надо – я знаю! Будь прокляты они… Езди… Езди…

В знойный летний вечер растянулись по степной дороге телеги. Едут артисты украинской труппы. Невыносимо жарко. А по сторонам дороги бахчи арбузов и дынь. Прохладно блестят их зеленые и желтые бока. Несколько групп мужчин, выставив дозоры, таскают арбузы и дыни, никем не охраняемые. В одной группе Федор. Он действует быстро и ловко. На телегах измученные жарой люди. Здесь мужчины, женщины, дети. Они среди наваленного жалкого реквизита и бутафории…

…От тусклого нарисованного солнца отъезжает аппарат, открывая сцену, зрительный зал. Идет спектакль. Хор весело поет:

Ой, зiйшла, зоря, та вечерова…

Поет и танцует Федор. И снова вечернее солнце, настоящее.

Федор шагает по незнакомым улицам. Проходит мимо рынка, где жарят, варят… Продавцы громко предлагают свой товар. Шагает Федор, жадно косясь на еду…

И снова по пыльным дорогам тянутся телеги с артистами. И, как прежде, отъезжая от знакомого, тускло нарисованного солнца, аппарат открывает сцену и зал. Поет Федор:

Закувала та сыза зозуля…

И слушают украинскую песню люди в халатах, с тюбетейками на головах – узбеки. На сцене весело поют, танцуют гопак, среди них Федор. Публика аплодирует, переговариваясь на незнакомом, гортанном языке.

Падает занавес с грубо намалеванными жирными нимфами. Шаляпин идет в актерскую уборную, где раздеваются и разгримировываются его товарищи. На гримировальном столике лежит телеграмма. Федор раскрывает ее. Читает: “Мать умерла. Пришли денег. Отец”. Федор растерянно замирает. Слышен голос:

– Живей надо, веселей надо, а то как дохлые мухи на сцене…