А вы читали?

Я в ладонь зачерпну тишину…

Елену ПИЕТИЛЯЙНЕН знают далеко за пределами Карелии. И знают прежде всего не как поэтессу, а как замечательного педагога, участника и финалиста Всероссийского конкурса “Учитель года России”. Но сегодня все же речь не об этом. Давайте поговорим о ее поэтическом даровании.

“Оттаявший свет” – первая книга Елены Пиетиляйнен, стихи которой уже появились в журналах “Смена” и “Север”, в московском сборнике “Глагол” и в петрозаводском альманахе “Мария”. Я начала читать из профессионального любопытства, как литературовед, занимающийся в основном поэзией серебряного века: все-таки интересно, как пишет сегодня молодая, одаренная женщина. К своему удовольствию убедилась, что в этой книге есть чем заинтересоваться исследователю особенностей женского творчества.

Елена Пиетиляйнен подбирает точные, часто поражающие приземленной простотой детали, метко рисует состояние души и вместе с тем северную природу или городской пейзаж – “Мой темный край Сгоревшего огня”. Автор умело обращается с более или менее классическими размерами, выбирает для каждого случая самый подходящий и в психологическом отношении; незаметность выборов, я бы сказала, доказывает глубину литературной культуры сочинителя и (что не менее важно) органическую связь сегодняшней поэзии с классической традицией. В коротких, лирически насыщенных стихах, неоконченные дактили или дольник в размер больно бьющегося сердца передают несовершенство жизненного размера.

Что встречи с тобой не будет,

Тогда я еще не знала…

…Катились чредою будни,

Как поезда с вокзала.

Первая книга – радостная весть еще и потому, что обещает будущий творческий рост, удовольствие продолжительного знакомства с богатой творческой личностью. А все-таки для Пиетиляйнен, кажется, главный смысл не в чудесах стихосложения и даже не в достигнутой “литературности”, а в раскрытии и развитии творческой судьбы, воздействии на сознание и совесть читателя. Трудная, взыскательная судьба поэта-женщины проявляется здесь больше всего в соотношении лирического героя со своим окружением. Природа и город проходят по тем же потерям, зимам, трагедиям и желаниям, как и героиня, она параллельно с ними переживает нелегкую долю, если можно так сказать, северного вращения и догорания. Спокойствие этих стихов, если оно есть, наступает после сильных потрясений, и мудрость следует за страданиями после краха роскошных надежд.

Характерный жест у Пиетиляйнен – это сбрасывание чего-либо, опадание листьев: крыша сбрасывает талый снег, листва, опав, становится коростой на земле, смертельно раненной началом зимы, осень сама раздевается, время бежит, и незаметно становимся стариками. А автор, так сильно ощутивший и передавший те потери (или это уже освобождение?), приобщает к своим утратам читателей. Так, например, передается жуть первой потери друга, который из настоящего становится бывшим:

Но ощутишь не сразу и не вдруг

Его уже забытым и забывшим.

Человеческая судьба осложняется именно этим обоюдным забытьем: опытная душа считает не только чужие грехи, но свои, может быть, поздно опознанные…

А где-то слышится кукушкин плач,

Хоть ей по кукушатам плакать поздно.

Стихи Пиетиляйнен дышат свежестью воздуха, только что омытого дождем или слезами. После полного сгорания, переживания или годового вращения лирический герой наконец ухватывает мгновение для самообновления.

Обгоревшего неба излом

Впился в зубчатый выступ леса.

Ветви ивы связал узлом

Расшалившийся ветер-повеса.

К истомленной воде приник,

Распластался невинной зыбью.

Я глотаю блаженный миг –

Настоявшийся вечер выпью.

А у воли в невольном плену

Бродят кони за томной рекою…

Я в ладонь зачерпну тишину

И уставшую душу омою…

Нужно предполагать, что читатель найдет путь к стихам Елены Пиетиляйнен.

Сибелан ФОРРЕСТЕР,

профессор русской литературы

Суартмор, Пенсильвания, США