А началось все с Пушкина. Художественная деталь в механизме литературного произведения

Деталь в сравнении. Небольшое введение

В процессе преподавания литературы, а точнее при анализе произведений, учитель не может обойтись без понятия «художественная деталь». Не случайно уже в 5‑6‑х классах мы обращаем на нее внимание учащихся, а в 10‑11‑х суммируем полученные сведения в научную базу. Наша цель – преобразовать пассивное, неосознанное владение термином в инструмент исследования произведения.В литературоведении существуют разные пересекающиеся между собой определения этого термина, которые резюмируются так: художественная деталь – выделенный элемент художественного образа, подробность, несущая значимую смысловую и эмоциональную нагрузку. Совершенно понятно, что учителю необходимо объяснить ребятам столь абстрактное толкование.Готовясь к занятиям, я вспоминаю излюбленный тезис героя рассказа Салавата Вахитова «Цертлихе Кэтхен» – историка Геннадия Фомича Капитонова, который любил повторять своим ученикам: «Человек научился думать, когда он научился сравнивать». Вот и на наших уроках мы с ребятами ищем основания для сравнения. Чуть ли не первое, что приходит на ум, по крайней мере, мне, – сравнить детали произведения с деталями часового механизма.- Обратите внимание, – говорю я, показывая ребятам будильник, – привычные всем часы устроены точно так же, как рассказ или повесть. Стрелки – это персонажи, которые движутся по-разному, но в одном направлении к заданной цели, для того чтобы в назначенный час раздался звонок и разбудил спящего. Такое сходство подметил ранее и Самуил Яковлевич Маршак:Часы бывают разные у нас.Одни правдиво отбивают час.Они верны, точны, неумолимы.А есть часы – лжецы и подхалимы.Услужливо они владельцу лгут,Что может он спокойно до занятийПолчасика понежиться в кроватиИ поболтать за чаем пять минут.Часы такие уверяют вас,Что не исчерпан времени запас.Они всегда угодливо-любезны,Но, в сущности, владельцу бесполезны.А нужен ли рассказ или роман,Который также вводит вас в обманПриятной вам действительностью мнимой?Нет, не нужны романы-подхалимы.Не могу удержаться и попутно замечаю, что произведения, убивающие наше время, служат только для развлечения, а произведения, которые дорожат нашим временем, позволяют использовать его для развития мышления, для познания мира – впускают нас в сферы непознанного, открывают сокровенные тайны.- Механизм часов скрыт от нашего взора, – продолжаю я, – но мы можем воспользоваться отверткой и снять заднюю крышку (снимаю крышку и показываю механизм). Что же мы видим? Видим множество зубчатых колесиков. И они живут не сами по себе: отдельные детали связаны между собой. Литературное произведение выглядит примерно так же, разве что мы не можем снять его заднюю крышку и рассмотреть устройство.Пока детали недвижимы, мы видим, как они расположены, и это не что иное, как экспозиция. Для того чтобы стрелки-персонажи начали двигаться, необходимо задействовать пружину заводного механизма (беру ключ и завожу часы), обратите внимание, это завязка, основанная на конфликте, ведь пружина сопротивляется и стремится вернуться в обычное ненапряженное состояние. А далее начинает развиваться действие до того самого момента, пока не сработает звонок будильника. Легко догадаться, что это долгожданная кульминация. Через какое-то время заводка заканчивается, стрелки замедляют ход и часы останавливаются – наступает развязка.Конечно, это только наиболее общее сравнение. Произведения, как и часы, могут быть устроены по-разному: бывают часы с кукушкой, которые бьют каждый час, или электронные часы с множеством функций, но принцип всегда один и тот же: каждая деталь выполняет предназначенную ей роль.Помню, как была крайне разочарована мнением преподавательницы русского языка и литературы московской школы №57 Надежды Шапиро, видеолекция которой размещена на сайте просветительского проекта Arzamas. Она утверждает, что в книге возможны и ничего не значащие детали, такие как мезонин в рассказе А.П.Чехова «Дом с мезонином». Позволю себе заметить, это неверно. Во-первых, семантика чеховской детали в смысловом пространстве повествования легко прочитывается, причем возможны разные интерпретации. Во-вторых, любая деталь, оказавшаяся в структуре произведения, получает значимость даже вне воли автора, поскольку тут же вступает в смысловые отношения с другими деталями. То, что мы не смогли определить роль детали, совсем не означает, что она бессмысленна. В таких случаях мы, видимо, не осознаем, что функционально детали могут сильно отличаться. Как, например, золотой ободок корпуса нашего будильника, который никак не связан с механизмами часовых стрелок, но так же необходим, как и циферблат или, допустим, ножки, на которых механизм установлен. А возможно, неправильно очерчиваем границы описательных или оценочных категорий, которые используем в качестве инструмента исследования.Итак, мы заметили, что детали механизма литературного произведения, как и часов, довольно-таки сильно отличаются друг от друга. Они крупные и мелкие, простые и составные, да еще и имеют разные предназначения. Рассмотрим эти отличия на примере прозы писателя Салавата Вахитова.Деталь и композицияМир читателя XXI века стал стремительнее, информационно насыщеннее, и это не могло не отразиться на литературных произведениях, которые приобрели динамичность в развитии сюжета и новую смысловую емкость текста. Именно такая тенденция определила актуальность художественной детали в практике современных писателей, требующей внимательного исследования.Повесть «Люби меня всегда» рассказывает о человеке, переживающем непростой период своей жизни – период бурного разлада с окружающим миром. Неурядицы в семейной жизни, непонимание друзей, депрессивные запои, непростые отношения с Рыжей, всем сердцем пытающейся помочь ему выбраться из череды непрекращающихся несчастий, и наконец смерть любимой бабушки приводят на самое дно жизни.На первых же страницах книги возникает образ паука, спускающегося по паутинке. Он потом встретится нам еще раз – в заключительных абзацах. Появление паука, по народным поверьям, – знак того, что скоро придет письмо. И письма действительно приходят в начале и в конце рассказываемой истории, но приносят они грустные вести: сначала о болезни бабушки, затем о том, что душа ее покинула бренный мир. Для чего понадобился автору этот паук, ведь письма вполне доходят до адресатов и без его помощи? А дело в том, что паук представляет собой деталь беспросветного мира, затягивающего героя-рассказчика в свою паутину и ведущего к неминуемой гибели.Паутина тоже деталь-символ, характеризующая ситуацию, с которой начинает разворачиваться цепь событий. Но деталь эта имеет еще и структурное значение: композиционным центром рассказываемой истории является «аська» – компьютерный диалог героя с Маргошей, другом по переписке. «Аська» сосредоточивает в себе все существенные художественные детали, играющие роль в раскрытии основной идеи. От центра, словно по ниточкам паутины, детали расходятся к началу и концу повести. Композиция паутинообразна, и каждая художественная деталь повторяется как минимум трижды.Рассмотрим некоторые из этих сквозных деталей. Деталь «крыса» самая многозначная и выражается она по-разному:- Крыса – персонаж книги Мураками, к которому герой испытывает сочувствие. Ему нравится, что Крыса пишет повести, в которых нет сцен секса и никто не умирает;- крысы, нагоняющие ужас на бабушку, заполонив внезапно ее спальню и забравшись на постель;- рыжая крыса, убитая когда-то героем, вероятно, больная, поскольку не могла скрыться от него. Умирая, она оставляет после себя тайну, которую невозможно разгадать;- крыса в темнице, показавшая Калюле, одному из персонажей повести, путь к свободе;- крысиный взгляд диктатора, пожелавшего оставить после себя огромное пейзажное полотно, такое, чтобы, глядя на картину, люди плакали и хотели жить;- муж Маргоши, который смотрит на нее, как крыса на добычу;- крыса в облике врага, которого не позволяет убить герой повести.Семантика одной и той же детали наполнена противоречивыми эмоциями – от сочувствия и жалости до презрения и страха – и выражает нерешительность и бездействие героя, его внутренний раздор в поисках верного жизненного пути. Деталь в данном случае способствует раскрытию темы духовных исканий.Другая яркая деталь – произведение эстонского автора Эдуарда Борнхеэ «Князь Гавриил, или Последние дни монастыря Святой Бригитты». В начале повести это книга, которую читает герой в детстве, в середине – знаменитый монастырь Святой Бригитты в Таллине, где был снят фильм «Последняя реликвия» по этой книге, в конце повествования – сцена из фильма, в которую попадает рассказчик.Шторы – еще одна композиционная деталь. За шторами герой повести пытается спрятаться от жестокого мира. «Почему у тебя шторы всегда задернуты? Ты что, не любишь солнечного света?» – спрашивает его неизвестно откуда появившаяся девочка – душа умершей бабушки. «Просто я не люблю, когда кто-то вторгается в мой мир», – следует грубый ответ. Одна деталь влечет за собой другую: сумрак и полумрак – детали, отражающие душевное состояние героя. Так, например, беседа с другом Калюлей происходит, конечно же, в темном пивном погребке. В центре повести, в «аське», Маргоша заявляет, что она не шьет штор, что ей нравятся открытые окна. Зашторенность души не позволяет герою разглядеть светлые чувства к нему Рыжей, которую он несправедливо обижает. И только в финале шторы будут раздвинуты и яркие лучи света ворвутся в комнату как символ отрицания невзгод и начала новой жизни.Все три рассмотренные художественные детали носят явный структурообразующий характер, который позволяет поэтапно раскрывать каждую из тем книги и идею произведения в целом.Для сравнения скажем, что композиционная роль детали активно использовалась в XX веке в поэтических произведениях. Вот как это сделал Андрей Андреевич Вознесенский в стихотворении «Три скрипки»:Скрипка в шейку вундеркинда

вгрызлась, будто вурдалак.Детство высосано.

Видно, жизнь, дитя, не удалась!

Век твой будет регулярным.Вот тебя на грустный суд,

словно скрипочку в футляре,в «скорой помощи» везут.А навстречу вам, гуляя,вслушиваясь в тайный плод,тоже скрипочкой в футляребудущая мать идет.Нетрудно заметить, как одна и та же художественная деталь, являясь частью разных художественных образов – вурдалака, «скорой помощи» и будущей матери, – структурирует произведение и способствует раскрытию его идеи.Деталь и темаОбраз великого поэта и мотивы его творчества являются своеобразным фоном, на котором происходит действие рассказа «Пушкин 37‑го года». Это история об Олеге Романовиче Фролове, которого друзья называют просто Орф, вузовском преподавателе литературы, переживающем сложный период творческого застоя, на который наложился и кризис в семейных отношениях. Непростую ситуацию жизненного тупика, сложившуюся перед началом действия, характеризует яркая деталь – картина Николая Рериха, на которой изображен бегущий в гору монах. Поскольку фигура его уперлась в раму, то у зрителя создается впечатление о полном отсутствии перспективы движения. Усилия бегущего бессмысленны.«С Пушкина все и началось», – говорит герой рассказа, повествуя Тане-Танчулпан, студентке, поразившей его готической внешностью, о своей судьбе. Эта, казалось бы, случайно, небрежно брошенная фраза – скрытая цитата из Венедикта Ерофеева, которая отсылает читателя к трагической судьбе одного из персонажей поэмы «Москва – Петушки» и сама по себе также является художественной деталью, работающей на реализацию основной идеи произведения. С Пушкиным связаны детские и юношеские впечатления Орфа, по Пушкину он защитил когда-то диссертацию кандидата наук, по пушкинской теме собрал выдающуюся коллекцию редких марок. Филателия – одно из увлечений Олега Романовича, а «Пушкин 37‑го года» – это серия марок, изданная к столетию со дня смерти поэта.Кроме марок фоновая пушкинская тема поддерживается в рассказе множеством других деталей. Героиня рассказа сравнивается с карточной пиковой дамой, которая ассоциируется с повестью «Пиковая дама» А.С.Пушкина. Внимательный читатель понимает, что не случайно и имя сутенера, испортившего жизнь Тане-Танчулпан. «Звали его по-иностранному красиво, – говорит она, – Германн. Это была его фамилия». Двойное «н» в имени подчеркивает связь с пушкинским героем.Героя удивляет, что путь на кладбище, куда он направляется вместе с Таней на готическую прогулку, лежит по улице Пушкина, мимо памятника поэту, у которого Орф когда-то читал свои юношеские стихи, мимо ресторана и клуба «Пушкин», мимо торгово-сервисного комплекса «Пушкинский».Когда герой осознает, что улица Пушкина не ведет на кладбище, а, наоборот, выводит из его тени, появляется еще одна деталь – весеннее оранжевое солнышко, которое ассоциируется с солнцем русской поэзии.Другая тема рассказа – тема смерти – также находит выражение в нескольких художественных деталях. Прежде всего это готические символы в образе Тани-Танчулпан, особенно ее темные готские глаза. В лекции, которую Орф читает студентам, образ Константина Батюшкова также выступает как деталь, связанная с темой смерти. Подчеркнем этот момент: в научной литературе обычно говорится о художественной детали как части образа. В то же время художественный образ может выступать в качестве темы или общей идеи произведения.Еще одна деталь к теме смерти – число «37», связанное с трагическими датами в нашей истории – с гибелью поэта и сталинскими репрессиями. Не случайно у дома №37 по улице Пушкина нужно свернуть, чтобы вый­ти к кладбищу.Пушкинская тема объединяется с темой смерти именно с помощью пересечения художественных деталей. Так, студенты на лекции с удивлением обнаруживают, что почерк поэта по форме готический. А на кладбище Таня-Танчулпан могильные плиты называет собранием марок, и герой видит, что сравнение ее справедливо, поскольку могильные ограждения напоминают зубчатые края марок.Еще одна тема рассказа – тема спасения, связанная с легендой об Орфее и Эвридике. Прозвище Орф – художественная деталь, поддерживающая эту тему. Подобно Орфею, Олег Романович отправляется в царство теней за «погибшей» Таней-Танчулпан. Как Орфей, он нарушает условие спасения и оглядывается, навсегда теряя девушку. Зато она, ее чистая, искренняя душа спасают героя и выводят на свет, где он и обретает потерянный смысл жизни.В рассказе «Проникнуть в таинственную тьму, или Бабье лето» две ведущие фоновые темы и связанные с ними художественные детали заданы в самом названии. Не случайно оно двойное. По сути, бабье лето, как и другая деталь – субботнее утро, образ идеальной модели размеренной, неторопливой созидательной жизни, к которой устремлен герой рассказа Семен Аспосович. Имя его не случайно: по утверждению Владимира Ивановича Даля, на Руси бабье лето начиналось в день Симеона-летопроводца и заканчивалось в Аспосов день. По общей идее два анализируемых рассказа близки: главные герои проникают во тьму, чтобы постигнуть истину и выбраться к свету – к лучшим переменам в жизни. Бабье лето как деталь ассоциативно связано с творчеством поэта Игоря Кохановского, отсыл к которому содержится в скрытых цитатах из его стихотворений: «Я кружу напропалую с самой ветреной из женщин…» и «Пустое слово всегда минует чувство стыда, и в этом наша беда», а также в строчках из стихотворения «Изобретатели», данных в качестве эпиграфа.«Проникнуть в таинственную тьму» – фраза из древнего китайского эротического трактата. Тьма как деталь – выражение таинственной силы любви, постижение которой способствует философскому осмыслению мира и направляет человека к созидательной жизни. Правда, герою для этого предстоит пройти через темный коридор пражского дома и вступить в бой с армией нечисти – племенем бездарных, безнравственных гоблинов, огров и орков.Китайская тема проходит по всему рассказу не только через многочисленные цитаты из древнего трактата, но и отражается через множество деталей: китайские фразы-примеры из выступления Семена Аспосовича на научной конференции, китайский магазин в Праге, китайские панно в видениях главного героя и др.Отметим, что и структурно-композиционные, и ассоциативно-тематические детали обладают признаком повторяемости в пределах одного произведения. Однако повторяемость эта разного рода: в первом случае остается неизменной форма детали при сменяющемся плане содержания, во втором одна и та же семантика находит свое выражение в разных деталях.Деталь и идеяОдна из особенностей прозы Салавата Вахитова – кинематографичность, благодаря которой художественная деталь и приобретает новый признак: теперь это не только выделенный элемент образа, но и повторяющийся, структурообразующий компонент. Деталь в тексте может играть роль маркера, которым отмечается тот или иной персонаж: нет необходимости давать полную портретную характеристику героя, важен основной характеризующий признак, остальное дорисует воображение читателя. Деталь-метафора, несущая смысловую, идейную нагрузку, представляется крупным планом, словно на нее наезжает камера, а затем она должна сыграть предназначенную ей роль или в отдельном эпизоде, или в одном из трех актов рассказываемой истории – в поворотных точках сюжета или в кульминации. В этом аспекте можно говорить о деталях эпизодических и деталях, работающих на все действие.Ярким примером художественной детали, выражающей общую идею произведения, является разорванное сердце – бумажная валентинка, нечаянно поврежденная в детской игре, в повести «Разорванное сердце Адель». В данном случае отдельно взятая деталь выступает как деталь – идея повествования в целом. Читатель понимает, что она символизирует и разорванное сердце старшего поколения – тот разлом, который прошел по сердцам людей в результате недавней смены исторических эпох, и разорванное сердце поколения детей, к которому принадлежит главная героиня повести Юлия, мечущаяся в поисках правды между разными полюсами общественных ценностей.Другой пример детали-идеи мы находим в романе «Салагин». Это секретик – особо устроенный тайник в девчачьих играх. Герой по имени Самат отправляется в длительное путешествие, для того чтобы отыскать главный секрет жизни, а найти его можно, только осознав многоуровневое устройство не только материального мира, но и своей души.Детали, метафорически выражающие идею произведения, автор часто использует в качестве названий. Таковы, например, заголовки рассказов «Банка счастья», «Комаровские яблоки», «Цертлихе Кэтхен».Банка счастья – обычная трехлитровая банка, которую одинокий престарелый писатель использует в качестве урны для голосования. Он проводит референдум в своей однокомнатной квартире, для того чтобы отделиться от страны, в которой не нашлось для него счастья, и создать собственное государство. Настоящая жизнь героя безрадостна, его душа опустошена, в ней, как и в банке, казалось бы, ничего уже нет. Но писатель помнит кэрролловскую фразу, что банки из-под варенья никогда не бывают пустыми. Повторяющийся образ банки является художественной деталью, выражающей идею обретения души, наполнения ее смыслом жизни.Комаровские яблоки – художественная деталь, выражающая идею бескорыстного служения людям, доброты и взаимопомощи. Герой рассказа, служащий в редакции журнала, вспоминает, как в его детстве некий зубной врач по фамилии Комаров щедро дарил поселковой ребятне яблоки, которые специально покупал в магазине и развешивал в своем саду на ветках еще не плодоносящих саженцев. Ночью журналиста мучит зубная боль, и совершенно незнакомая девушка Лиана неожиданно откликается на его беду. Душевная щедрость Лианы, словно комаровские яблоки из детства, меняет представление героя рассказа о человеческих отношениях. Теперь он сам готов оказывать поддержку всем тем людям, которые в ней нуждаются.Цертлихе Кэтхен – торговое на­именование разновидности каланхоэ. Биологам известно: для того чтобы этот цветок расцвел и порадовал всех яркими махровыми соцветиями, требуется специальный защитный колпак, который способствует развитию растения. Символическая, неоднократно повторяющаяся в рассказе художественная деталь выражает идею бережного, цивилизованного отношения как к отдельным людям, так и к целым народам и странам.Таким образом, детали художественного произведения с точки зрения их предназначения могут выступать как однозначные, монофункциональные, так и как многозначные, полифункциональные. Конечно, отмеченными нами свойствами не исчерпывается все многообразие детали как художественного приема. Это всего лишь один-единственный, хотя и чрезвычайно важный аспект ее характеристики.

​Фаиля СИТДИКОВА, учитель русского языка и литературы, д. Нуркеево, Туймазинский район, Республика Башкортостан