А на досуге – блоху подковать. Энциклопедия народного опыта от Ивана Кобякова

Доцент Омского аграрного университета Иван Кобяков всю жизнь собирал секреты русских умельцев. В итоге получилась настоящая энциклопедия народного опыта.

Одна загадка томит его с детства: происхождение деревянного колеса, на коем не первую тысячу лет скрипят по нашим тягучим дорогам телеги и другие повозки. Интересует доцента обод – не тот, что собран из дуг («косяков»), скрепленных меж собою болтами, а цельный, из одного бруска, каким-то чудом согнутого в окружность. Секрет – от древних мастеровых, от тех великих русских умельцев, которые избу могли поставить и храм без единого гвоздя возвести. А на досуге и блоху подковать. Их мысль, в том числе и техническая, летела стрелой из натянутой тетивы! И нашему современнику, даже ученому, не так-то просто за нею угнаться.

– Нам надо учиться у предков думать, – считает Иван Демидович Кобяков. – Они ведь жили в ладу с природой и глубже чувствовали и понимали ее. И проявлялось это не только в народных песнях, сказках, пословицах, но и в простейших, на скорый взгляд, орудиях труда и предметах быта.

Конечно, обод – изделие не «секретное». В Сибири делают их и сейчас. Ближайшее место, где они изготавливаются, – обозостроительный завод города Тары в Омской области. Но до сих пор не представилось случая Ивану Демидовичу там побывать. Обычная история: то с работы не вырваться, то домашние дела не отпускают. А очень хотелось бы ему посмотреть, как гнется брус, каким образом крепится и как накладываются друг на друга концы, и как снимается со станка гнутый обод, и как надевается на колесные спицы… Так утолилось бы его любопытство.

А может быть, для того и медлит с поездкой в Тару Иван Демидович, чтоб тайна эта – хотя бы одна – еще оставалась для него неразгаданной. Ведь все остальное (практически все) о сельском подворье ему известно. Все механизмы и приспособления, какие встречаются в сибирском селе, и те, что не дожили до наших времен, присутствуют в кладовой его памяти.

Наполовину она заполнилась в детстве. Родился и вырос Иван Демидович в деревне Шарып Шумерского сельсовета Шушенского района Красноярского края. В конце XIX века в этих местах хлебнули романтики будущий вождь революции и его супруга – соратница по борьбе. Прошел там, пожалуй, самый светлый и целомудренный период их совместной жизни.

У Вани было 10 сестер и братьев. У отца его, что примечательно, – столько же. Происходил Демид Федорович из семьи зажиточных саянских крестьян, живших на берегу Енисея. Принадлежало им 97 гектаров угодий. На них затевали они пахоту – спиливали деревья, корчевали пни. Хозяйство вели экономно и оборотисто. Советская власть таких людей ненавидела.

В начале 20-х у Кобяковых был очень большой двухкомнатный дом. Имелось у них 25 коров, 13 лошадей и полный набор сельскохозяйственной техники, самой современной по тем временам. Большевики их обобрали до нитки и сослали братьев в тайгу, определив им территорию проживания. Отец Ивана был самым младшим из 11 детей (родился в 1900 году), и прогибаться под изменчивый мир ему решительно не хотелось. Пуще смерти самой претила Демиду перспектива жить и размножаться в неволе. Задумал бежать от новой власти в тайгу – так далеко, чтоб не достала. Но руки ее оказались длинными. За вольнолюбие свое пострадал он жестоко: красноармейцы настигли беглеца, избили зверски, прикладом сломали ребра. После чего до конца своих лет не мог Демид Федорович поднимать тяжести. А ведь крестьянский труд из них состоит. Но так умны были его руки, что мог он ими кормить семью, притом не шибко надрываясь физически. Был замечательным пчеловодом, все что угодно мог смастерить, выделывал отменные кожи. Они стали его главной специальностью.

Хром получался у него высшей пробы. Сам делал и сапожный крем (смешивал сажу с яичным белком) – старая обувь блестела как новенькая. Когда намазывал сапоги, цвет становился у них темно-сизым… И в годы войны, и в послевоенные, когда недород в Сибири был жутким, семья Кобяковых, весьма многочисленная, не испытывала смертельного голода. Хотя, конечно, заморить червячка Ивану в ту пору не всегда удавалось.

Он рос в отца – смышленым и любознательным. Еще до школы помогал взрослым в поле. В 7 лет назначен был копновозом. Сам правил лошадью, объезжал стога – женщины сбрасывали сено на волокушу. Все надо в сельской жизни уметь, начиная с малого и, казалось бы, простенького – как, например, перебросить веревку и затянуть ее, чтобы сено не растрепалось. Вроде бы мелочь, а неправильно сделаешь – «пойдут гулять клочки по закоулочкам».

С легкостью впитывал детский ум все премудрости крестьянского быта. Всякая техника, сколько помнит себя, притягивала его внимание. Все, что крутится-вертится, становилось объектом исследования. В любой механизм совал Ваня свой нос, еще не умея толком и разговаривать. Сами собой возникали вопросы: как эта штука функционирует, что с чем связано и почему.

Были б вопросы – ответы найдутся: годам к восьми он умел уже очень многое. Любую вещь мог в доме наладить: часы, к примеру, или утюг (электрических тогда еще не было). Швейную машинку сестрам чинил. Ремонтировал и сельхозинвентарь: конные грабли, сенокосилки, льномялки… Да что там – в тракторных двигателях к десяти годам разбирался.

Так и накапливался житейский опыт, который был много позже востребован. В почтенном возрасте и солидном статусе – доцента кафедры механизации ОмГАУ – взялся он за уникальное дело. Поставил целью обобщить и классифицировать все стороны сельского труда и быта. А с него, как известно, начинается бытие, и в слове «самобытность» корень «быт» много значит.

Все, что хранилось с детских лет в его памяти, Иван Демидович перенес на бумагу – на тысячи машинописных страниц. Любая из этих увесистых папок вполне могла бы потянуть и на докторскую – не только в области аграрных наук или технических, но и в сферах, далеких от основной специальности автора. Энциклопедия народного опыта, как сказал бы Виссарион Белинский.

Часть его уже вышла в свет отдельным изданием в Омском книжном издательстве. Название книги, по правде сказать, мне показалось не очень удачным – «Малая механизация для крестьянских хозяйств в Сибири». Звучит скучновато и наукообразно. А чтиво это – весьма увлекательное не только для фермеров и хозяев подворий, но, как ни странно, и для людей, далеких от села и от техники. Я, к примеру, решила полистать ее – и не смогла оторваться. Есть тут все: от способов скатывать валенки и вить веревки из старого тряпья до таких сложных построек, как баня, русская печь, элеватор, кузница… И столь прозрачным языком все изложено – специальных терминов доцент избегает, и так наглядно представлено в чертежах – точнее будет назвать их рисунками, что хочется самой соорудить что-нибудь эдакое. Бетонный колодец, сани-самосвалы, или, на худой конец, копытный крючок, приспособление для отучения лошадей от лягания.

Много в книге полезных сведений и для дачников-горожан: как убрать теплицу или парник, изготовить картофелекопалку или приспособление для сбора яблок с деревьев…

Все представленные в книге устройства облегчают труд на земле. И их доступность – не обман зрения. Любой хозяин, смекалистый и сноровистый, любой мужик с руками и головой, способен материализовать любой рисунок из «Малой механизации…». «Хорошо, если бы эта книга была в каждой деревенской избе», – пишет в предисловии бывший глава области Анатолий Леонтьев. Но для этого тираж ее надо увеличить раз в 300 как минимум…

Тревожит нашего героя село, его безумное сближение с городом. Теряя лицо свое, оно превращается, по мнению Кобякова, в городское захолустье. Много ли нынче в деревне домов, где сохранилась та самая самобытность? Вот и студенты его, хотя в основном-то приехали из села, не знают даже, как косу отточить, а о серпе и понятия не имеют. Не ведают многие о кадушках, веселках, не все и ложку деревянную видели. А ведь за каждым таким предметом – душа народа. Она уходит бесследно.

Только невежды могут высокомерно рассуждать об «исконно-посконной Руси». Ведь от них-то, от этих лаптей, произрастает вся наша культура. А если дерево оторвать от корней, что станет с ним? То и наблюдаем мы ныне. «Компьютер людей никогда не накормит», – замечает Иван Демидович. Кормить их будет только земля.

Что бы о себе ни мнили – мы не мудрей народного опыта.