А чем я хуже?

Обсуждение результатов ЕГЭ среди учителей продолжается. Рособрнадзор громко и неоднократно уверял, что ЕГЭ исключает всякую возможность списывания, фальсификации и коррупции. Вспомнилась давняя история. Мы с Мишкой, два очкарика-отличника, сидим на первой парте среднего ряда, и на всех контрольных ребята, сидящие позади, у нас беззастенчиво списывают – у меня первый вариант, а у Мишки – второй.

К концу 6-го класса нам это надоело, мы договорились и на очередной контрольной по математике умышленно ошиблись. Я наврал в умножении трехзначного числа на трехзначное в столбик. Мишкина ошибка была изощреннее (не случайно он сейчас профессор кафедры теоретической физики в университете), но и ее у него списали. Обнаружив по полдюжины одинаковых ошибок в каждом из вариантов, Вера Григорьевна, наша математичка, возмущалась целый урок. Возмущению пострадавших товарищей вообще не было предела, но мы отбивались: «Это ты плохой товарищ, а не я! Ты должен был заметить ошибку и дать мне знать, чтобы я исправил! Что у тебя на плечах – голова или чурбан?» …Шел 1948 год, Булгакова не издавали. Гениальной формулировки профессора Преображенского «…разруха не в клозетах, а в головах» мы не знали… Но списывать у нас перестали.

В конце этого учебного года мне приходилось дежурить при проведении ЕГЭ; я принимал у детей, а потом выдавал им аппаратуру… Техника нынче на такой грани фантастики, что все шпионы Второй мировой войны просто умерли бы от зависти. И никакое наблюдение, никакой контроль, никакие запреты не предотвратят нарушений, пока у экзаменующихся в головах нравственная разруха, пока в них «с младых ногтей» не запрограммировано нравственное понимание взаимоотношений цели и ведущих к ней средств.

Как однажды рассказала «Учительская газета», при социологическом опросе учащихся 11-х классов московских школ 40 процентов опрошенных не нашли ничего предосудительного в списывании на контрольной работе или экзамене. И только 7 процентов ребят сочли это абсолютно недопустимым. Еще одно национальное бедствие… Лично я уверен, что большинство катастроф, связанных с так называемым человеческим фактором, происходит по вине людей, которые в школе привыкли списывать и потому не научились самостоятельно искать и находить нужное, единственно верное решение.

Мне доводилось разговаривать о списывании с американскими детьми в школе маленького провинциального города в 400 км от Нью-Йорка. Я не нашел в словарях английского глагола, передающего наш школьный смысл слова «списывать», и мне приходилось объяснять: «Ты хочешь облегчить себе работу, заглядываешь в тетрадь к соседу Тому и пишешь точь-в-точь то же самое». Старшеклассники вразумляли меня: «Но ведь то, что пишет Том, это его интеллектуальная собственность. Собственность! Как же я могу, какое я имею право ее украсть?» Младшие, класса с пятого, отвечали по-разному, но – с разной степенью деликатности – их ответы сводились к единой формуле, в переводе это однозначное: «А что я, дурак, что ли?..» В одной из книг Ю.А.Конаржевского приведены для сравнения требования к выпускникам (так называемые портреты выпускников) одной из наших школ и одной из американских. В отечественном документе первым пунктом идет сформированность трудолюбия, сознательный выбор профессии, правильное отношение к труду как основе жизни общества и т. д. В американском перечне на первом месте – сформированность чувства собственного достоинства…

Разумному – достаточно.

Михаил КИСЛОВ, учитель гатчинского лицея №3, Гатчина, Ленинградская область