А был ли мальчик?

Не от хорошей жизни люди вспоминают о советских учебниках

«В Новосибирске учителя начальных классов одной из школ отказались вести уроки по новым учебникам и перешли на советские учебники по русскому языку, математике и природоведению…» Это сообщение гуляет по Интернету по меньшей мере с 4 октября 2015 года, со ссылкой на «АиФ». Если ввести в поиск ту же фразу без указания города, практически тот же текст возникает с сообщениями из других городов и весей РФ. Сопровождают его одна или две фотографии первоклассников, одетых в парадную форму. Давайте разбираться.

Дискуссии об образовании в целом и об учебниках в частности – тема вечная. Меняются подходы и стандарты, даются новые установки, провозглашаются и быстро забываются новые требования. Неизменными остаются некоторые факторы. Например, министерство по-прежнему не знает, что учебный год начинается 1 сентября, и спускает новые указания, когда вздумается. Правила о вручении медалей, например, школы могут получить 30 июня, когда выпускные вечера давно уж отгремели; НСОТ вводится с нового календарного, а отнюдь не с нового учебного года; второй иностранный язык или иной новый предмет велено ввести с сентября, хотя нагрузки учителей сформированы в мае. Федеральный перечень учебников может быть внезапно изменен в любое время. Напомню, например, запрет на использование в школах британских учебников, введенный несколько лет назад в апреле, меньше чем за два месяца до ЕГЭ.

С одной стороны, учебники и учебные программы составляют чаще всего не практикующие педагоги, а люди, которые никогда не вели уроков в школе. С другой стороны, согласно закону школа имеет право выбирать из ФПУ любые книги, которые там есть, а каждый учитель формально имеет право самостоятельно выбирать то, что отвечает потребностям его класса. С третьей стороны, удивительно, но факт: не вся страна живет в Москве. Спросите любого сибиряка, где деньги, где реальная возможность оснастить школы всем необходимым, и получите однозначный ответ: в столице.

Впервые посетив одну из старейших школ своего района, где из-за нехватки детей осталось немногим более сотни учеников, я спросила учительницу, почему она ведет уроки английского языка в выпускном классе по учебникам 1952 года. И получила простой ответ: у школы нет денег. Что было закуплено при ее открытии, то и используется по сей день. Я прекрасно помню, как мы начали изучать английский язык во втором классе. Было издано постановление об открытии специализированных школ с преподаванием ряда предметов на английском языке в Москве, Петербурге и Академгородке. Ни учебников, ни программ, ни кадров не было. К нам из Питера приехала молодая учительница – выпускница университета. Учила «на пальцах», рисовала картинки на доске, где-то размножала тексты, вовлекала родителей. Благодаря ей, думаю, я усвоила важный педагогический принцип: талантливый учитель сумеет научить и без учебника.

Новые учебники, учебные пособия, учебные комплекты, поспешно слепленные «по европейским стандартам», посыпались на нас, наверное, в 1990‑х годах. Я пришла работать в школу в 1995 году, когда мои дети пошли в началку. Сразу стало ясно, что уроки ведутся по простому принципу: что есть, то и даем. Зарплату не платили, основным занятием было выживание. В сентябре многие уезжали копать картошку, делать запасы на зиму, которая в Сибири продолжается практически весь учебный год. Кто был на месте, тот и собирал детей. Ко мне перед уроками как-то прибежал учитель русского языка с просьбой взять его классы, ему нужно было срочно уйти. Но у меня второклашки, а у него шестые классы! Он только похлопал меня по плечу: «Ты же многодетная мать, справишься!» Я собрала всех детей в актовом зале. Справилась.

В таких обстоятельствах, признаться, учебники нас особенно не волновали. Легкое изумление вызвал, конечно, тот факт, что один ребенок в семье изучал историю по книжке, в которой рассказывалось про татаро-монгольское иго, а у другого эти 400 лет отсутствовали. Немного удивило деловитое объявление учительницы второго класса на собрании: «Родители, я завтра даю дроби, а вы дома объясните!» Принцип был сформулирован и в дальнейшем удивления не вызывал. В старших классах, когда учитель по ведущему предмету дал следующее указание: «Мне нужна победа ученика на конференции. Твой мужик пусть даст тему, ты проверь оформление и подготовь ребенка к выступлению!» – я лишь кивнула.

Из нового учебника английского языка для начальной школы я с интересом узнала, что типичное российское блюдо для завтрака – блины с икрой. Прочитала и объяснение на английском языке о том, что «икра – это яйца больших рыбин». И стала искать другие пособия. О какой икре можно было говорить детям, после того как они спросили меня, что такое вырезка, из кого она, зачем и почему? Ошибки, опечатки, нелепые задания, внезапное ныряние в седую старину или попытки обогнать современность, включив в учебные тексты ежедневно устаревающий жаргон, знакомы по опыту рецензирования многих УМК. На кого рассчитаны постоянно обновляемые и выпускаемые огромными тиражами книжки? Для чего создаются дорогостоящие экспертные советы, пропускающие в жизнь хорошее, плохое и разное? Думаю, для заработка авторов и экспертов.

Для чистоты эксперимента, как говорят у нас в научном центре, я обратилась к первоисточникам, то есть к непосредственным потребителям новой продукции, провела неформальные опросы, в том числе по электронной почте. Знакомые с удовольствием поделились опытом при условии полной анонимности. Думаю, здесь не нужно объяснять подробно. Почему, например, в гуляющей по Интернету заметке, процитированной в начале публикации, не указано, какая именно школа взяла на вооружение антикварные советские буквари? Потому что учебное заведение не хочет навлечь на себя гнев властей. Почему родители делятся своими впечатлениями, но не хотят, чтобы где-то использовалась их фамилия? Потому что дети могут получить двойку в журнале.

Первый и очевидный совет дала подруга, вместе с мужем они растят внучку. Почитай учебник! Вот он: В.П.Канакина, В.Г.Горецкий, «Учебник русского языка. 1 класс», издательство «Школа России». С первой страницы понятно, что книга вовсе не предназначена для начинающих, ибо ученик уже должен уметь читать, писать и считать. Вот даны прилагательные «ленивый» и «прилежный», нужно решить, похожи или противоположны они по смыслу. Но в следующей строке предлагается найти «в тексте другие противоположные по смыслу слова», то есть ответ уже дан. Или нужно рассмотреть картинки и решить, какие слова имеют одно значение, а какие – многозначны. Откуда ребенок должен это знать? Очень мне понравилось и такое задание: «Приблизь ладошку ко рту и произнеси слово мама. Сколько раз струя воздуха коснулась твоей ладони? Сколько в слове слогов?»

Может, я как-то неправильно вздыхаю.

Кстати, об общении с подругой на весь учебный год пришлось забыть. Они с мужем постоянно выполняли какие-то очередные 300 заданий на неделю по математике, отыскивали в Сети продолжение стихотворения, объясняли ребенку, что такое рифма, и пытались доказать, что молоко берется не только из пакета или бутылки. Я научилась читать в четыре года, поэтому в первом классе было очень скучно. Но «мама мыла раму» и «дает корова молоко» помню до сих пор. Если старинные буквари не берет в руки учительница начальных классов, их часто достают родители, бабушки и дедушки. Учат малышей дома, объясняют разницу между звуком и буквой, показывают деление слова на слоги, поют песенки и декламируют стишки. Учат считать, объясняют простейшие арифметические действия, вспоминают таблицу умножения.

Мне кажется, умный учитель сумеет научить каждого ребенка. Уберет явные ошибки, нелепые задания, даже исправит искаженную картину мира, нарисованную «экспертами». Но устранить вред, причиненный бесконечным совершенствованием и добавлением все новых предметов в перегруженную школьную программу, нелегко. Основы финансирования, основы религии, что бы такого еще придумать? «Шестилетние абитуриенты», – вполне серьезно говорит директор школы. Соседние ясли проводят выпускной бал, знакомая бабушка сказала, что стоит он дороже, чем выпускной вечер у старшего внука.

В прежние времена такие «абитуриенты» назывались просто детьми. Вот и спрашиваю своего мудрого восьмилетнего собеседника, что он сегодня узнал в школе. Он вздыхает, берет яблоко, аккуратно режет его пополам, дает мне половинку: «Учительница на уроке арифметики сказала, что число «один» не делится, это же такая фигня. И так весь день, а ведь это моя единственная жизнь!»

Нина КОПТЮГ, кандидат филологических наук, Новосибирск