75-летний капитан. Эдуард Днепров как зеркало перестройки образования

Шестидесятники для нас – это когорта каких-то чистых, во многом наивных и гражданственно смелых людей. Но даже среди них было не так много «настоящих буйных», которые и ведут за собой остальных. Для этого нужно быть способным не просто на решительные, а на отчаянные поступки. Чего-чего, а этого безумства храбрых ему было не занимать. В 11 лет сбежал из дома, чтобы стать юнгой. В 25 написал письмо Никите Хрущеву, в котором предложил генсеку создать в стране… двухпартийную систему и назначить гражданского министра обороны. В первый день путча, ни секунды не колеблясь, разослал телеграммы в регионы с приказом обеспечить безопасность детей и слушать только законно избранную власть. Потом он, как бывший офицер, создал в своем ведомстве целый штаб сопротивления ГКЧП, помогая издаваться запрещенным газетам, в том числе и «Учительской», сам передавал по радиопередатчику последние новости о происходящем. Думаю, многие уже догадались, что речь идет о первом министре образования России Эдуарде Днепрове, который 10 декабря отпраздновал свой юбилей. Его 75-летие – хороший повод вспомнить историю не только новейшего российского образования.

Школой своей жизни, которая похожа на авантюрный роман, Днепров считает Ленинградское нахимовское училище. В конце 40 – начале 50-х годов прошлого века оно давало отменное образование, принимая в свои стены опальных профессоров, выгнанных из вузов по соображениям борьбы с космополитизмом. В итоге все первые места в ленинградских олимпиадах по всем предметам занимали воспитанники училища. – Я тогда разделил сам с собой первое и второе места в олимпиаде по литературе, – вспоминает Днепров.В это время ректор Ленинградского университета академик Александров предложил талантливому юноше поступить в вуз без экзаменов. Но Эдуард выбрал штурманский факультет Высшего военно-морского училища имени Фрунзе, которое и окончил с отличием. И снова отказался от предложения остаться в НИИ и уехал на Северный флот. Но, погоняв американские подлодки, молодой человек захотел чего-то другого. И поступил на филфак Ленинградского университета – правда, нелегально, благодаря хорошему отношению ректора – военным с высшим образованием тогда не разрешали учиться в гражданских вузах. И вот тут произошел тихий еще переворот – Днепров перевелся на факультет журналистики и стал писать дипломную работу по общественному движению 1860-х годов на основе журнала «Морской сборник». История Днепрова «зажгла», да и где еще, помилуй боже, в советские времена, как не на историческом материале, можно было говорить о свободе мысли? Особенно ярко интеллектуальная жизнь страны, ее подъемы и спады просматривались через историю образования. Многие передовые идеи и начинания – частные школы, профессиональное образование, попечительские (тогда они назывались попечительными) советы – пришли в нашу жизнь оттуда.О реформах и контрреформах образования дореволюционной России, от которых тянутся живые нити к нынешней школе, Эдуард Дмитриевич может рассказывать часами. Наверное, никто не оспорит, что он крупнейший специалист по этому периоду российского образования. Так что если Днепров и прожектер, как считают некоторые его оппоненты, то с солидной теоретической подготовкой. Среди многочисленных книжных шкафов в его квартире есть заветный стеллаж со скромными бумажными папочками, в которых обобщен его 25-летний титанический труд в архивах, – 90 тысяч ксерокопий архивных материалов. К своему юбилею он сделал себе подарок – выпустил двухтомник «Российское образование в XIX – начале XX века». За свой счет.- Его бы, конечно, когда-нибудь напечатали, но все мы под Богом ходим, а я хотел увидеть книгу при жизни, – признался Днепров.Так когда из теоретиков ушедшего времени (с флота он ушел в 35 лет, в полной мере исчерпав для себя его романтику) он стал практиком новейшей истории? Его энергия лидера, способности стратегически мыслить и тяга к действию нашли выход в перестройку. В 1988 году, после критического выступления Днепрова в печати о предыдущей школьной реформе, он закономерно возглавил Временный научно-исследовательский коллектив (ВНИК) «Школа», который стал катализатором перестройки образования в стране и подготовил скорее не реформу, а революцию в умах и системе образования. В этом коллективе работали конгениальные новаторы – учителя и теоретики педагогики Александр Тубельский, Шалва Амонашвили, Борис Бим-Бад, Евгений Сабуров, Борис Неменский и многие, многие другие. Немудрено, что Днепров же стал после разработанной ВНИКом и утвержденной на Всесоюзном съезде работников народного образования Концепции общего среднего образования и реформирования школы первым и единственным избранным министром образования.И хотя проработал он на этом посту недолго – с 1990 по 1992 год, но за это самое, пожалуй, активное и свободное время российской политики успел сделать многое. Например, увеличил бюджет образования сразу в 2,5 раза – до него финансирование образования РСФСР отставало от других союзных республик, а тут вышло вперед. Вывел идеологию из стен школы. Наконец, подготовил первый проект российского закона об образовании, признанный одним из самых демократичных в мире. Напомним, там были твердо заявлены государственные гарантии всеобщего бесплатного образования, финансовые обязательства государства, в том числе ежегодное отчисление на образование 10% от национального дохода, образовательные учреждения освобождались от налогов, была дана норма о соотношении зарплаты педагогов и средней по промышленности. Закон был принят в 1992 году (и, по сути, стал фундаментом развития российского образования). Для тех, кто начинал работать в 90-е и раньше, очевидно, что спустя почти 20 лет инициатива Владимира Путина о доведении зарплаты учителей до средней по экономике в регионах вовсе не подарок, а лишь выполнение ранее взятых на себя государством обязанностей. Впрочем, оно быстро сбросило их с себя, оскопив, по словам Днепрова, закон об образовании в 2004 году, отменив как невыполнявшуюся (!) норму о зарплате, убрав социальные льготы для педагогов и государственные гарантии финансирования образования. Об этом и многом другом Эдуард Дмитриевич не раз писал в «Учительской газете». Он нашел для позорного поведения государства звучное слово – «термидор» – и объясняет это изменой российской власти тем идеалам, с которых она начинала. Днепров, как и все тогдашнее окружение первого президента России, искренне верил Ельцину, как и тот доверял ему, приняв с подачи министра знаменитый Указ № 1 – «О первоочередных мерах по развитию образования в РСФСР». Там была продекларирована  приоритетность образования, определялись и объемы материального обеспечения учителей. Да, указ многие тут же назвали популистским, но, по мнению Днепрова, он задал верхнюю планку в образовании. Может быть, это миссия и крест всех идеалистов – задавать высокую планку, на которую стоит равняться? Начавшийся вскоре «системный кризис власти» с глобальным развалом экономики, невыплатой зарплат и утратой политической воли «зарезал» все тогдашние начинания. Вскоре Днепров ушел в отставку, поскольку оппонентов и даже врагов у него хватало, – его ненавидели и за то, что провел департизацию в школах, и за то, что преобразовал Академию педагогических наук в Российскую академию образования, и за прочие «прожекты», перевернувшие все с ног на голову. Он сам предложил Ельцину, который называл его бунтарем, не дразнить гусей и ушел в советники, продолжая писать важнейшие образовательные документы. Став «теневым стратегом», он готовил в соавторстве послания президента  страны, доклады Госсовета, стратегию модернизации образования, первый проект стандартов для общего образования.Думается, за началом «термидора» власти стоят личные трагедии многих тогдашних лидеров, притом что они работали сутками, с азартом, в том числе Днепров, и верили в то, что делали. В первую очередь это касается первого президента страны, согласившегося в соответствии со своими убеждениями на свободу всех бывших республик Советского Союза и открывшего «ящик Пандоры». В итоге кроме тотальной разрухи чеченские войны и бунт парламента. За все это Ельцин, как бы мы к нему ни относились, платил здоровьем, стремительным саморазрушением. Чаша сия не миновала и Днепрова, который до сих пор переживает за все, что не сбылось или сбылось криво. Только вот яростно спорить он теперь может только на бумаге – голос почти пропал после удаления опухоли в горле, за плечами две серьезные операции на сердце. Нашу встречу в его московской квартире пришлось переносить – Эдуард Дмитриевич внезапно почувствовал себя плохо. Правда (вот сила воли людей того времени!), он пригласил меня приехать к нему… на следующий день и без устали проговорил со мной (вернее сказать, прошептал) почти три часа. Офицерская закалка, понятие о чести и данном слове…К слову о чести: во время октябрьских событий 1993 года Днепров заставил окружение Ельцина прислушаться к голосу разума и не допустить кровопролития.- Гайдар по телевизору предложил собрать добровольцев, которые поддерживали президента, и повести их к Белому дому, где шла стрельба, – вспоминает Эдуард Дмитриевич. – Я сидел в оперативном штабе, где шли бурные споры. Чтобы образумить спорящих, я  запустил стаканом в стену. Говорю им: «Вы понимаете, что ведете под пули беззащитных людей?» Тогда от этой идеи отказались…Пути с Ельциным у Днепрова расходились все дальше, и все же он до сих пор не говорит о нем ни одного плохого слова.На мой вопрос, жалеет ли он о каких-то своих поступках и можно ли было что-то сделать по-другому, Днепров после раздумий ответил:- Думаю, по-другому сделать ничего было нельзя.И все-таки, что не перестает поражать в этом 75-летнем капитане, так это его вера в лучшее будущее страны. А оно, по твердому убеждению Днепрова, невозможно без приоритетности образования.- Это фундамент человеческого капитала нации. Германия, все «азиатские тигры» поднялись благодаря ставке на образование, – замечает Днепров.Неужели после всех разочарований, обвинений и действий власти он еще надеется ввести реформу образования в нужное русло? (Днепров выступает против ЕГЭ, нынешнего проекта закона об образовании, клерикализации школы и, главное, против диктата Министерства финансов в делах образования.) – Я исторический, то есть осторожный, оптимист, тем более что в 2000-х государство вернулось в образование с деньгами, – смеется наш герой. – Я надеюсь, что придет такой министр финансов, который будет стратегом, а не бухгалтером, а другой министр образования сможет действовать самостоятельно, как когда-то действовал я. Как и все шестидесятники, Днепров все еще верит в свободу и демократию. В том, что школа так до конца и не получила самостоятельность, он видит корень многих бед нынешней системы образования. Свою крайнюю – не будем называть ее последней – книгу «Новейшая политическая история российского образования: опыт и уроки» Эдуард Дмитриевич, ныне профессор ВШЭ, посвятил памяти незабвенных не только для «УГ» «отцов-основателей» перестройки образования, пустивших вольный дух в  его затхлое здание, – Владимира Федоровича Матвеева и Симона Львовича Соловейчика…