56 часов, которые изменили всех

Сегодня мы уже другие. Мы слышим колокол – он звенит не только о тех, чьи души оказались погубленными в бессмысленном террористическом рывке длиной в 56 часов, но и о всей той нашей наивной вере, что война идет где-то далеко и не коснется ни наших душ, ни наших семей, ни наших жизней. А война подошла к нам так близко, что мы – каждый! – ощутили на себе ее мертвящее дыхание.

Мы понимали, что где-то попадают в заложники дети и взрослые, но лично нас это не касалось.

Мы знали, что каждый день в Чечне убивают солдат федеральных войск, но мы ведь люди гражданские.

Мы вздрагивали от взрывов в Буйнакске, Каспийске и даже в Москве, но это не становилось землетрясением в наших душах – ведь наши дома устояли при всех этих передрягах.

Мы были слегка ошарашены захватом больницы в Буденновске, но не верили, что такое возможно в нашем городе, рядом с нами, потому что не представляли, как можно пройти две с лишним тысячи километров от Чечни до столицы с оружием и взрывчаткой – ведь на дороге так много милицейских постов, которые вроде бы проверяют каждую подозрительную машину.

Мы так привыкли к ежедневным телерепортажам о войне, бедствиях, к крови, которая перестала нас шокировать даже тогда, когда заливала ярким цветом наши телеэкраны, мы привыкли к трагедиям настолько, что они стали ежедневной информацией, без которой уже немыслим прожитый день.

Мы перестали верить власти, потому что поняли: публичные политики используют трагедию для успешной карьеры, бизнесмены – для наживы, чиновники – для неправедного обогащения.

Мы убедились в том, что государство больше никому никогда не придет на помощь и каждый будет сам выбираться из своей беды, трагедии, рассчитывая только на свои силы.
Вот какими мы стали за прошедшие годы чеченской трагедии.
56 часов потребовалось для того, чтобы мы стали другими. Чтобы поняли: все происходящее – хоть на севере, хоть на юге – обязательно затронет наши судьбы, потому что беда не бывает индивидуальной, когда речь идет об интересах страны и народа. И если мы все вместе не будем думать о том, как преодолеть эту беду, она в результате сотрет нас с лица земли, невзирая на кажущуюся защищенность, на все заслуги и достижения в жизни.

56 часов стали возрождением веры в спецслужбы. У нас нет героев, нет тех, кому можно и нужно подражать? А мужчины, которые шли в захваченное террористами здание, зная, что в каждую секунду оно может взорваться, но шли, потому что у них был шанс спасти семь сотен других жизней?

56 часов стали временем истинной заботы о судьбе детей. До того было много речей, призывов, рассуждений. Может быть, теперь мы всерьез поработаем над тем, чтобы не было бездомных и обездоленных, сирых и убогих. Может быть, мы найдем в себе силы протянуть им не только кусок хлеба, не только дать им крышу над головой, но и совершить иные, более значимые шаги.

56 часов, может быть, станут для президента, правительства и парламента напоминанием о том, что, когда случается беда, от нее заслоняют те, чья роль выглядит такой мизерной, когда идет речь о распределении бюджета. Военные, милиционеры, учителя, врачи. Еще не поздно кое-что перекроить, если есть глаза увидевшие, уши услышавшие, сердца, почувствовавшие, кто и что стоит в этой жизни.

56 часов стали для нас обретением веры в то, что наше государство способно нас защитить. И это, может быть, самое главное, что мы вынесли из этой трагической истории. Государству теперь предстоит подкрепить эту веру реальными делами. А нам – отбросить наивные представления, что в нашей стране кто-то что-то может решить за нас, что нам можно до поры до времени устраниться от того, что, может быть, пока происходит далеко от нашего дома…

Владимир Васильев, заместитель министра МВД РФ:

– С момента, когда стало известно о захвате заложников, был сформирован оперативный штаб, который решал все время главную задачу – сохранить жизнь заложников, используя при этом все, что только возможно. Поэтому исполнялись любые просьбы, мы привозили даже из-за границы тех, с кем террористы хотели бы вести переговоры. Политковская, например, прилетела из Америки. Мы старались находить через переговорщиков точки соприкосновения и решать какие-то вопросы, которые бы облегчали положение заложников. Около 100 человек нам все же удалось освободить в процессе этих контактов. Мы постоянно ощущали поддержку зарубежных спецслужб.
Нас поставили в такие условия, что были сомнения в том, что мы сможем обеспечить безопасность заложников. Бандиты неоднократно сообщали нам, что все здание заминировали, все находится у них под контролем. Через Политковскую нам передали, что они дают нам день, после чего начнут расстреливать заложников. Требования были жесткими и бессмысленными. Они начали убивать – женщина и мужчина погибли именно потому, что их застрелили террористы. Рассчитывать на милость, на то, что сдержат слово бандиты, не приходилось. Поэтому мы готовили операцию по освобождению заложников. Все началось тогда, когда группа заложников попыталась пойти на прорыв. Мы оценили ситуацию, и операция началась. Сегодня специалисты и эксперты признают, что это был единственно возможный вариант, иначе мы потеряли бы более тысячи человек. Группа спецподразделений провела операцию на самом высоком уровне, с громадным чувством ответственности. Итоги операции вселяют оптимизм, что мы сумеем покончить с этой заразой и чумой – с терроризмом.

Муртаза Рахимов, президент Башкирии:
– Захват сотен заложников в Москве – результат слабости правоохранительных органов. У нас столько милиции, а навести элементарный порядок не могут.

Геннадий Cелезнев, председатель Госдумы РФ:
– Люди, которые с оружием ворвались в театральный центр, сделали это не сами по себе, они выполняли чей-то приказ, добивались какой-то цели. Самое главное сейчас – остановить войну в Чечне, нужно убирать одну больную точку за другой, убирать питательную среду терроризма, всерьез заниматься развитием экономики, социальной инфраструктуры.

Шейх Абдалла ат-Турки, глава Всемирной исламской лиги:
– По шариату шахид – тот, кто борется за справедливость, его действия должны быть такими, какие указания даны по шариату. Но не может быть шахидом каждый, кто хочет решить свои проблемы и для этого начинает войну.

Ахмад Кадыров, глава администрации Чечни:
– С террористами не надо разговаривать, их надо уничтожать.

Марк Розовский, режиссер и отец:
-Я испытывал лишь одно чувство – чувство бессилия. Мне оставалось только надеяться и ждать. Я считал, что президент должен в этот драматический момент обратиться к народу и сказать, что с этого момента все военные действия в Чечне прекращаются. Я бесконечно благодарен артистам своего театра, которые вместе со мной вышли на импровизированную демонстрацию. Я молил Бога, чтобы он помог мне и моей дочери. В такие минуты особенно остро понимаешь, как дороги тебе близкие люди, что для тебя значат твои дети.