Размышляя на карантине

Продолжение. Начало в №35-45

Но сейчас мы вернемся ко временам еще Советского Союза. Я оказался первым кроликом, которого для эксперимента использовали вместе с учениками для исследования эффективности тестов при измерении знаний учащихся по литературе.

Во втором полугодии 1990‑1991 учебного года в школу, где я тогда работал, пришла большая комиссия самого высокого уровня – Государственного комитета СССР по народному образованию. Меня ознакомили с тестами, по которым на следующий день будут проверены знания моих учеников по литературе. К тому времени у меня был уже большой опыт по проверке работы школ. Это был первый случай в моей жизни, когда личность учителя, его отношения с учениками, интерес учеников к предмету вообще никого не интересовали. Посещение уроков не входило в планы работы комиссии – только тестирование.

Вот некоторые из этих тестов.

Какова, по мнению А.П.Чехова, основная причина превращения Дмитрия Старцева в Ионыча (рассказ «Ионыч»)? 1. Влияние обывательщины. 2. Условия тогдашней действительности. 3. Личная нравственная позиция человека.

О чем роман «Мастер и Маргарита»? 1. О любви. 2. О вере. 3. О мастерстве. 4. О нравственном выборе.

Чем занимательны рассказы Шукшина? 1. Современностью. 2. Остротой проблематики. 3. Близостью к народной жизни. 4. Народным языком. 5. Юмором.

Мысль о том, что истина должна выступать не только в единственном числе, авторам этих заданий даже не приходила в голову.

Убедить в том, что все это бред, я комиссию не смог. Я написал официальный протест.

Даже через пять лет, в 1996 году, когда из экзамена по литературе тесты убрали, школа моя проходила аттестацию и всех нас, точнее наших учеников, подвергли тестированию. Ограничусь лишь двумя примерами.

Укажите, в каком произведении Н.А.Некрасова важную роль играет такая художественная деталь, как скатерть-самобранка. 1. «Железная дорога». 2. «На Волге». 3. «Кому на Руси жить хорошо». 4. «Мороз, Красный нос».

Укажите, в каком произведении важную роль играет такая художественная деталь, как подсолнечное масло, которое разлила Аннушка. 1. А.И.Куприн, «Поединок». 2. М.А.Булгаков, «Мастер и Маргарита». 3. А.И.Гончаров, «Обломов». 4. М.А.Булгаков, «Собачье сердце».

Я не считаю нужным комментировать все эти художества. Скажу лишь об одном. Я знаю, как трудно идут уроки по роману «Мастер и Маргарита». С большим интересом, но трудно. Я потом предлагаю очень сложное сочинение: «За что, кем и как наказан Понтий Пилат и почему он все же будет помилован?». Это нелегкая работа. Так вот: знание, что именно в данном романе было пролито подсолнечное масло, еще ничего не говорит о внутренней сути этого произведения.

Я написал протест в Департамент образования Москвы, результаты тестирования по литературе у моих учеников были отменены.

Суть тестов по литературе хорошо передала одна забавная пародия. «Мой дядя самых честных»: 1. Снимал с работы. 2. Не брал на работу. 3. Правил.

В Евангелии есть такие слова: «зарыть талант в землю». Талант – это денежная единица. В переносном смысле: не реализовать свой талант, свои возможности. Мне тогда один молодой учитель написал в письме: «Мы зарываем таланты своих детей в тесты».

Я выступал против тестов в «Учительской газете», «Новом мире», «Знамени», «Народном образовании», «Литературе в школе». В трех своих книгах. В выступлениях на радио и телевидении. На совещании в Министерстве образования и науки. На обсуждении в Государственной Думе. Много раз – в дебатах в Совете Федерации. Один раз участникам обсуждения раздали распечатку моей статьи в журнале «Знамя». Она называлась «Как русский язык послали на три буквы».

Но вот сняли тесты из ЕГЭ по литературе, и ничего не изменилось. Потому что весь этот экзамен по своей внутренней сущности был тестированием. Не буду сейчас говорить о других сторонах этого экзамена. Тем более что вы легко можете найти в Интернете статьи, о которых я сейчас расскажу и в которых блистательно проанализирован этот экзамен. Но я ограничусь лишь двумя выписками.

Лия Бушканец, доктор филологических наук, «Новый мир», 2014, №12: «На этот экзамен может натаскивать только репетитор, который был экспертом и знает все нюансы проверки. Репетитор не должен учить любить литературу, понимать произведение, не должен давать навыки анализа текста, умение видеть множественность смыслов. Он получает деньги за то, что учит писать текст, который бы настолько соответствовал критериям, что ни умный эксперт (который часто излишне строг), ни глупый эксперт (из рядовой школы, где давно не надо готовиться к урокам, т. е. который отстал от современного литературоведения) не смогли бы занизить отметку.

Репетитор должен научить видеть все сложные ситуации: как, например, выкрутиться, если тема сформулирована некорректно. Репетитор должен объяснить, какие интерпретации будут приняты экспертами, а какие покажутся им вольнодумством и будут наказаны».

Андрей Ранчин, доктор филологических наук, «Новый мир», 2015, №3:

«Как бы чего не вышло!» Беликовщина живет, процветает, ширится. Изменить здесь, кажется, ничего невозможно. Ибо сколько бы ни твердили современные чиновники от образования, что они ценят творческий подход и т. д., их любимая, пестуемая ими и взращиваемая фигура – это именно незабвенный господин Беликов, ну, или Молчалин на школьной ниве. Контроль. Отчет. Писанина».

Особо остановлюсь на одном слове в этой статье. Ее автор одной из причин бед в школе и вне школы видит прагматизацию знания.

Я сразу вспомнил слова, которые использовал А.И.Солженицын, выступая на круглом столе в Российской академии наук. На первое место он тогда поставил утилизацию требований.

В этой прагматизации и утилизации знаний и требований вся сущность ЕГЭ по литературе.

Спросите ученика, его родителей, репетиторов, зачем школьнику готовиться к этому экзамену. Они вас не поймут. Как зачем? Чтобы сдать, получить хорошие баллы и поступить в институт, тем более на бюджет. А как же иначе?
Я прочитал одну большую книгу – «Люди мира. Русское научное зарубежье». Десятки судеб. Начиная с детства шли учиться, потому что уже был интерес к этой области знания, к этой науке, к этим изобретениям. А зайдите в педагогический отдел книжного магазина: «Сдадим на 100 баллов» – и сплошь пособия по подготовке к ЕГЭ. Я как-то спросил педагога, который часто бывает во Франции, как в этом отношении там. «Да что вы! Мне однажды нужна была книжка с задачами по математике, так я ее еле нашел».

Знаете ли вы, как проверяют экзаменационные работы на ЕГЭ по русскому языку? Их проверяет компьютер. А сочинительную часть проверяет эксперт. Но его перед этим слегка роботизируют: ему дают текст информации о сочинительной части, в которой даны ответы на предложенные выпускникам вопросы, с которыми и сверяются те ответы, которые дали сами ученики. И горе тому из них, кто ответит правильно, порой даже лучше, но не так, как написано в этой самой информации. Ноль ему обеспечен за эти ответы.

Знаете ли вы, как проверяют экзаменационные материалы на ЕГЭ по литературе? Большинство ответов проверяет компьютер. Сочинительную часть – эксперт. Но что именно при этом проверяется прежде всего?

Помните, у Гумилева: «Что делать нам с бессмертными стихами?» Это Есенин по наивности своей думал, что они должны учить слышать «словесных рек кипение и шорох». Нет, нужно всего лишь к каждому слову прикрепить табличку с названием художественного средства, сказав, что бессмертный – это эпитет. И больше ничего. Смыслы не нужны, чувства не нужны. Но ведь эпитетов миллионы, рифм – миллионы, метафор – миллионы. И сама по себе каталогизация ничего, абсолютно ничего для понимания произведения не дает. Все дело в этом конкретном эпитете, в этой конкретной метафоре, в этой конкретной рифме. И вообще, знание о литературе, знание литературы – это особое знание.

«На днях смотрел «Дядю Ваню», смотрел и – плакал, как баба, хотя я человек далеко не нервный, пришел домой оглушенный, помятый вашей пьесой, написал вам длинное письмо и – порвал его.
Не скажешь хорошо и ясно того, что вызвала эта пьеса в душе…»

Это написал Чехову Горький, мастер слова. Но и ему трудно было выразить словами увиденное и пережитое. А мы обязательно хотим, чтобы каждый ученик наш писал о литературе ясно, четко, безошибочно и правильно. И потом удивляемся, почему этот самый ученик так часто эксплуатирует Интернет.

А между тем эту невыразимость, эту непереводимость образа, чувства в понятие и логику очень важно понимать при преподавании литературы в школе. 60 лет назад в журнале «Литература в школе» Н.И.Кудряшев так писал об этом: «Не все, о чем идет речь в классе, каждый ученик обязан четко и ясно ответить учителю. Есть чувства и мысли, переживания, вызванные произведением, которые трудно выразить. Но даже то, что не высказано, а только пережито, имеет огромное значение для эстетического и нравственного развития».

Больше того. Вообще не все в рассказе, драме, повести, стихотворении может быть полностью и адекватно переведено на язык школьного разговора на уроке литературы. З.Я.Рез в своей докторской диссертации об изучении лирики в 1971 году отмечала, что «измерить» усвоенное учениками весьма трудно: поддается учету лишь приблизительный круг затрагиваемых сведений». Этот «приблизительный круг» и проверяют на экзамене по литературе. Почему же? Потому что самое главное – «и божество, и вдохновенье, и жизнь, и слезы, и любовь» – невозможно оцифровать. А художественные средства – пожалуйста, по цене один балл за одно правильно указанное художественное средство. Здесь лучше Пушкина не скажешь:

Тебе бы пользы все – на вес
Кумир ты ценишь Бельведерский.
Ты пользы, пользы в нем не зришь.
Но мрамор сей ведь бог!..
так что же?
Печной горшок тебе дороже:
Ты пищу в нем себе варишь.

Ну насчет пищи судить не берусь. Но нужное количество баллов сварганить так можно. А то что же еще нужно? Скажу и об этом, но не своими словами. Я уже ссылался на блистательную статью Сергея Аверинцева «Филология» в Краткой литературной энциклопедии. А ведь методика преподавания литературы входит в филологию. Но сейчас я хочу расширить то, что цитировал. Попутно замечу, что я часто цитирую работы советских исследователей. Не только потому, что тогда много было сделано, и разумного тоже. И потому, что современная педагогическая мысль не поражает своим цветением.

Итак:
«Для нашего времени характерны устремления (это «нашего времени» написано в 1972 году, полстолетия назад, но именно сегодня подобные «устремления» цветут пышным цветом. – Л.А.) к так называемой «формализации» гуманитарного знания по образу и подобию математического и надежды на то, что подобное преображение не оставит места для произвола и субъективности в самом анализе, а результаты анализа сделаются логически принудительными и адекватно сообщимыми.

Но в традиционной структуре филологии, при всей строгости ее приемов, при всей несентиментальности, деловитости и здоровой сухости окружающей ее эмоциональной атмосферы присутствует нечто, упорно сопротивляющееся подобным устремлениям. Речь идет даже не об интуиции, а о том, что прежде называлось житейской мудростью, здравым смыслом и без чего невозможно то искусство понимать сказанное и написанное, каковым является филология… точные материалы, в «математическом» смысле этого слова, возможны, строго говоря, лишь в сугубо периферийных областях филологии и не затрагивают ее сущности…»

Лев АЙЗЕРМАН

” width=”20″ height=”20″>