1 января – пора работать

Известный в середине XIX века государственный деятель Петр ВАЛУЕВ (экс-министр внутренних дел) встречал Новый год по обыкновению дома. Но в новогоднюю ночь он любил… работать. И если полистать двухтомник его дневников, можно легко заметить, что новогодние даты не были для него поводом для праздного времяпрепровождения.
Вот, например, чем занимался Валуев 31 декабря 1867 года. Ему слово:
– Утром у обедни… Вечером ездил на 1/2 часа к князю В.А. Долгорукому, который вздумал ознаменовать кончину года балом. Вернулся домой в 12-м часу и по обычаю встретил Новый год в церкви. Потом работал до половины 5-го утра над составлением записки. Почти окончил эту работу и лег спать с чувством особого удовлетворения. Нельзя было лучше вступить в новый год, как с принесением полезному делу усиленного труда, и притом труда единоличного, совершенно свободного и от моего произволения истекшего. Я мог не только вовсе не делать того, что сделал, но и сделать, если бы захотел сделать, не в эту ночь, а когда бы вздумалось.
…Несмотря на то, что лег Петр Валуев в половине пятого ночи, утром он встал и пошел в церковь.

Петр Ильич ЧАЙКОВСКИЙ (в представлении не нуждается) тоже писал дневники. Представьте: 31 декабря 1887 года. Впрочем, пусть Петр Ильич сам об этом дне расскажет.
– Зубрил вариации, писал письма. В 12 часов вышел гулять. Погода божественная… Заходил в пивную, которая в древнем здании, с фресками на стенах и моделями кораблей. Писал, зубрил и читал с удовольствием роман Муравлина.
День кажется скучным. Но только для нас. У великого композитора он заполнен работой. А работать он способен и после пивной… Все идет своим чередом, размеренно, несуетливо. Вечером того же дня Чайковский ходил в театр. А утром следующего года…
– Встал в 9 часов. Зубрил вариации; письма. Прогулка за город. Погода чудесная… Театр. Крошечный оркестр и длинный, как каланча, капельмейстер. В антракте после второго действия мне готовилась большая неприятность: меня узнали. Потащили в буфет: больше уж я оперы не слышал… Насилу отделался… Портье дал слово не принимать никого. Выпил с горя лишнее и нехорошо себя чувствовал.

На протяжении всей жизни вел дневник и Николай МОРДВИНОВ, советский театральный актер, известный также по ролям в кино (многим запомнился главной ролью в советском фильме “Котовский”). И, судя по дневникам, в необычные истории он на Новый год не попадал. Но этот рубеж для него был постоянным поводом поразмышлять о прошлом. И не только о нем.
31 декабря 1940 года, последняя запись:
– Бурный и тревожный год. Таких пяток-десяток, и отдашь концы. Я, возможно, сделан с большим запасом прочности! Вынесу! Пойдем в 41-й. Каков-то будет он?.. Не станет ли он еще более тревожным? А то и страшным? Международные дела таковы, что не хочется думать, раз помочь ничем не можешь… Ужель не минует нас чаша сия?
…Каким стал 1941 год, мы хорошо знаем. Проходит десять лет. 31 декабря 1950 года.
– Сегодняшний день – рубеж века! Рубеж не только у века, но и у меня. Первую половину века я прожил почти целиком с пользой. Сколько лет второй половины мне прожить суждено и сколько суждено сделать в отпущенные годы? Кабы побольше лет и побольше дел! Очень хочется! Больше, чем когда-либо, чувствую в себе творческие потенции, сильней, чем когда-либо, знаю, что сил у меня немного, что многое уже не могу – немолод, на многое не хватает мышц сердца… Надо сделать, что в силах…
Дай Бог, чтобы каждый из нас мог сказать, оглядываясь назад: “Прожил почти целиком с пользой…”