​Сэр Антонно, как это по-русски?.. Над пропастью во лжи..

Итак, в заголовке этой заметки я дала парафраз названия книги Сэлинджера «Над пропастью во ржи». Этот перевод случился в начале шестидесятых (иначе как бы я могла прочесть ее подростком? Школу окончила в 1968 г.). Вы, конечно, помните черно-белый твердый переплет этой книги с фрагментом картины Эндрю Уайета. На обложке: американский парнишка, теперь сказали бы «тинейджер» (название – «Сын Альберта»), задумчиво застыл на пороге, прямо у косяка двери, и чутко вслушивается, всматривается в гудящий окружающий его мир… Художник всю жизнь писал только жителей своего небольшого городка – ну прямо что-то вроде неисчерпаемой Джессики Флэтчер на канале «Домашний»…

Тогда, в шестидесятые, Сэлинджер впервые для культуры нашей цивилизации и по ту сторону железного занавеса, и может, «с той стороны зеркального стекла» нащупал особый этот возраст: подростков, тинейджеров, ранее практически не выделявшихся из общего возраста детства. И вот что удивительно: по нашу, русскоязычную сторону честь аналогичного открытия принадлежит гениальному публицисту и писателю Симону Львовичу Соловейчику. Его первая книга (еще под псевдонимом «вожатый Сима Соловьев») называлась «Для тебя», и в ней шел некий невиданной доселе степени доверительности разговор взрослого с подростком, с каждым из нас. И это было полнейшее попадание в яблочко. Помню по своим 14 годам: будто никого в целом мире уже не было, во всей Вселенной остались только я над книгой и неведомый голос с небывалой интонацией разговора…Ну а теперь, простите за вышеназванную лиричность, поговорим наконец о сути задания главного редактора.Уверена, вы сейчас тоже удивитесь – речь об одном лишь словечке во всем романе, которое автор не знала, как перевести, ибо не было тогда в нашем языке подходящего их американскому подростковому жаргону термина. И что же? А то, что редактор книги возьми да и выдумай, сочини неологизм (то есть, используя морфему слова, облекла ее в плоть и кровь нового глагольного смысла). А теперь – внимание! – ни за что не отгадаете, если только не знали сего изначально, что слово это (пардон, миль пардон) – «трахаться». Не слабо, правда?…Правда, в свое время, в 70-е, на дотошные расспросы Симона Львовича, каким же словом молодежь называет «это», сама я упорно отказывалась назвать эту тайну (как Мальчиш-Кибальчиш – самую главную военную тайну) своего молодого тогда поколения. Первого поколения советских детей, застигнутых сексуальной революцией.И в моем кругу (а это в основном дети, подростки, студиозусы) это слово не произносится. И даже «заняться любовью» мне кажется чем-то из спортивной сферы……Хорошее слово: любить. Простое и ясное.Будьте счастливы.