​От «Домостроя» к Большому Брату

Государство воплощается в виде множества образов, так или иначе олицетворяющих его сущность, – Большой Брат, Левиафан, безликий механизм, выстраивающий общество в схему, где люди вынуждены отказаться от своей воли и стать винтиками социальной структуры.

Образ государства в российской традиции привычно ассоциируется с обликом Отца, могучего и всевластного, по-родительски свысока следящего за «пасущимися мирными народами». Отечески строго, не усомнившись в своем праве и обязанности, оно прежде всего наказывает за любое возражение властным структурам, безо всякого Фрейда, усматривая в этом угрозу отцовскому авторитету. Такое отношение отца к чадам было закреплено в важнейшем и противоречивейшем документе – «Домострое». Чаду же оставалось лишь родителя «послушати его во всем и чтити его» и «наказание его с любовию приимати» (Домострой», гл. 14* ). Ребенок всецело был в родительской власти, чадо не могло ни в чем идти против родителя. Исключение составляли лишь доносы о преступлениях государственных: государь-отец все же важнее отца родного.

Привнесенные поправки по духу своему следуют «Домострою». Кто бы спорил, что старших надо почитать. И как одна из культурных норм это и так без упоминаний в Конституции есть в нашей жизни. Но возведенная в ранг закона норма обретает непреклонно одномерный характер, отступление от нее уже попахивает уголовщиной. А как же проблемы отцов и детей, на которых прорастал золотой век русской литературы, со всеми бунтующими Чацкими, декабристами, Базаровыми и бесами Достоевского? А диалог поколений как, пожалуй, лучшее, что было в литературе советского периода, с «оттепелью» и преодолением сталинизма? У русских классиков героем был «лишний человек» своего времени, позднесоветский герой – герой Довлатова, это «человек эпохи возражения».

Если для государства-отца дети – достояние, то понятно, почему больным детям так мало внимания, – нужнее и полезнее здоровые. Достоянием владеют, гордятся, на него рассчитывают. Слово «достояние» выдает риторику ресурсной экономики, где нет самоценности жизни ребенка.
Государство не должно и не может стать универсальным родителем, но должно обеспечить, чтобы зарплаты родителей позволяли рожать и растить детей, чтобы лекарства были доступны, чтобы был «золотой век детства» с играми, беззаботностью и поиском, кем бы стать в этом непонятном мире, без приписывания с рождения к универсальным стандартам, будь то учебные программы, учреждения или организации, будь то юные ленинцы или Юнармия.

Когда государство объявляет себя главным воспитателем, который обещает взять на себя и духовное, и нравственное, и патриотическое воспитание, и уважение к старшим – в эпоху цифровых технологий новый «Домострой» обретает безграничные возможности и перерождается. В эпоху цифровых технологий романтикой древних патриархальных нравов будет прикрываться тотальный контроль, а домостроевский родитель превратится в оруэлловского Большого Брата.