На чтение: ≈ 15 мин.Об этом говорят все учителя, но их почему-то никто не слышит. Чтобы дети могли написать выпускное сочинение, нужно изменить всю систему среднего образования, объявив самостоятельность главной ценностью любой работы.
Начну издалека. В 1935 году, не самом либеральном, надо сказать, в идеологическом отношении, выпускникам школы предстояло написать сочинение на тему «Кем быть». К решению поставленной задачи 17-летний Григорий Померанц подошел нестандартно: «Я с первого шага отбросил то, что мне следовало делать, то есть выбрать свое место в сложившейся системе, написать, что я буду врачом, инженером, учителем и т.д. Мое сочинение начиналось, я помню, со слов: «В детстве я хотел быть извозчиком, а потом солдатом». А заканчивалось словами: «Я хочу быть самим собой». Естественно, учитель меня отчитал, но я остался при своем…»
Обратите внимание: отчитал, но двойку не поставил (потому что Померанц после этого легко поступил в знаменитый ИФЛИ) и не заставил переписывать так, «как надо». Сегодня такое представить невозможно. Умненьким мальчикам и девочкам, даже если они проявляют признаки неординарных способностей, объяснят еще до экзамена, что и как именно следует писать в сочинении, чтобы получить хороший балл. Никакой самостоятельности, никакого собственного взгляда и тем более оригинального видения демонстрировать нельзя. Боже сохрани! Строго по лекалу, неукоснительно соблюдая все пункты, используя готовые клише. Шаг вправо или влево карается потерей баллов.
…Почему инициативу президента о возрождении сочинения многие работающие в школе и вузе филологи восприняли с ужасом? Потому что учителя в отличие от чиновников, бросившихся исполнять высочайшую волю, понимают, что сочинение как форма контроля знаний, умений и навыков выльется в очередную профанацию, еще более страшную, чем раньше, до введения ЕГЭ. Не только потому, что новые технологии позволяют ученикам пользоваться любыми источниками, не прикладывая к этому ни малейшего труда. Сочинение не по зубам нынешним учащимся и потому, что они мало читают или не читают совсем. И потому, что школа не привила им охоту к размышлению: большинство просто не умеет рассуждать – у нескольких поколений этот навык не развит даже на примитивном уровне. И все же основная причина невозможности, непредставимости сочинения кроется в сфере иррациональной.
Сочинение – творческий процесс – предполагает определенную степень внутренней свободы. А современная школа, весь ее авторитарно-бюрократический склад, не способствует проявлению свободы духа. Прикладное и научно-техническое творчество – это пожалуйста: рисуй, изобретай, танцуй. Это хорошо и полезно и в жизни, безусловно, пригодится. Но, развивая так называемое творчество, школа напрочь отбивает у детей охоту самостоятельно искать истину. Зачем она им? Ради чего ее искать?
Фетиш сегодняшнего дня, это тоже надо признать честно, вполне мещанский: сытая жизнь и широкие материальные возможности. И зачем серьезные размышления, если предел мечтаний – белая яхта в уютной средиземноморской бухте? Духовная жажда – пережиток прошлого, она не только не приблизит подростков к «идеалу», но и уведет в другую сторону. Как увели Перельмана поиски красивого доказательства гипотезы Пуанкаре…
Мы должны признать очевидное: школа не воспитывает личность. Кстати, когда Григория Померанца на одной из лекций попросили дать определение личности, он нашел наиболее подходящие слова: «Личность – это человек, который находится в контакте с собственной глубиной».
Глубина – вот основа личности. Наша школа не учит глубинному пониманию явлений и процессов, преподавание заточено под стандарт, ориентировано на поверхность. Вот и получаем стандартные безликие отписки в части С «Нельзя не согласиться с автором, поставившим эту актуальную проблему…» – тошнит читать такие признания. Но только это и нужно изобретателям ЕГЭ, не больше и не меньше. Единственное, чего от выпускников ждут взрослые, – точного попадания в цель. Цель определена и не обсуждаема. Какие же тут размышления и тем более чувства? Существует единственно правильный ответ на тестовый вопрос.
Есть и еще один момент. На протяжении учебы наши дети убеждаются, что их мысли и чувства никому не интересны. Ну, может быть, в начальной школе, хотя далеко не каждому педагогу. Поэтому уже в 11 лет подростки, как в подполье, уходят ВКонтакт. Они могут там излить душу: хоть «на стене», хоть «в личке». Потому что больше негде. Конечно, даже в соцсети не сами подбирают нужные слова, а ищут подходящие у других (склонность к плагиату сформирована уже в начальной школе), но все равно хоть как-то пытаются выразить то, что их волнует. Чаще всего подростки пишут о взаимоотношениях друг с другом. Любовь, дружба, предательство, взаимопомощь, сочувствие – вот основной круг тем. Волнуют ли их проблемы совести, добра и зла, выбора пути – вопросы, которые чаще всего ставила русская литература? Нет. Потому что на уроках литературы о них не вспоминают (а еще хуже, если дают материал под диктовку). В школе уже давно нет обсуждений, диспутов, нет времени на серьезные глубокие размышления потому что для результата ЕГЭ они не нужны, а все мы – учителя, родители и дети – давно уже стали прагматиками.
Но если о серьезных и важных проблемах не говорят в школе, если над ними не думают в одиночестве, то откуда у юношей и девушек возьмутся слова и мысли для сочинения? Выход один – запастись чужими: надергать их из интернета или воспользоваться щедро оплаченным эксклюзивом. Из положения выход выпускники и учителя найдут, в этом можно не сомневаться, русские – народ предприимчивый и изворотливый. Речь не об этом и не об этом печаль. Вопрос в другом: ЗАЧЕМ И КОМУ все это нужно? Чего мы добьемся, возродив несколько лет назад похороненную форму? Сочинение было обманом и ложью, так мы хотим этот обман возвести в степень, довести до абсурда?
Чтобы дети могли написать сочинение в конце учебы, нужно изменить всю систему среднего образования. То есть с первого класса приучать детей к самостоятельности, объявить самостоятельность главной ценностью любой работы. Для этого ввести систему антиплагиата с 1-го по 11-й класс (и для учителей тоже), дать детям возможность говорить на уроках литературы, а не только слушать и записывать чужие умные мысли. Возродить диспуты, обсуждения, ставить на уроках литературы сложные вопросы и приучать детей к размышлению.
Это сложно, да. Уйдут годы на формирование потребности быть собой, то есть в конечном итоге – на воспитание личности. Но другого пути нет. А пока наши дети и, главное, взрослые к сочинению не готовы. Учителя даже проверить его не смогут, будут ждать сверху указаний и пресловутых «критериев», потому что сами давно уже несвободны и запуганы. Я знаю учителей, которые не могут самостоятельно поставить оценку, потому что боятся взять на себя ответственность.
Что же может заменить сочинение по литературе? Пока есть лишь одна альтернатива – устный экзамен. Устный – это обязательное условие, потому что бумага не краснеет, а молодые люди еще не потеряли такую способность. И разумеется, экзамен должен проходить с комиссией, состоящей из литераторов школы и, возможно, представителей другого учебного заведения, даже вуза, в том числе из другого района (для объективности оценки). И конечно, не должно быть в билетах никаких заранее заданных тем – лишь два автора и названия их произведений: из литературы 19 и 20 веков.
Экзамен должен стать разговором о прочитанном. Учитель с первых слов поймет, читал выпускник текст или ознакомился с его кратким пересказом, – ни для кого это не составит труда. Из дальнейшего разговора станет ясно, насколько ученик понял произведение. Хорошо, если можно будет ставить двойки. Это резко повысит престиж чтения вообще и уроков литературы в частности. Читать станет необходимо, иначе и тройки не получишь. Читал невнимательно и ничего не понял – три, понял кое-что – уже четыре. А уж если и понял многое, и вопросы поставил грамотно (ничто так не выявляет уровень понимания, как самостоятельная постановка вопросов к прочитанному) – это, конечно, пять.
С русским тоже все могло бы быть проще – уровень владения языком прекрасно проверяет диктант. Конечно, только тотальный – такой, который заранее нигде не вывешен. Поэтому отдавать подготовку проверочного текста чиновникам нельзя ни в коем случае. Тут же появятся варианты в интернете, и все можно будет скачать и списать. Но если поручить написать диктант уважаемому деятелю современной литературы – тому, для кого честь и доброе имя дороже золота, то утечки не будет. То есть если организовать диктант по принципу современного альтернативного тотального диктанта, изобретенного Новосибирским университетом несколько лет назад, и привлечь таких, например, авторов, как Дмитрий Быков, Татьяна Толстая, Алексей Иванов, Людмила Улицкая, Евгений Водолазкин, то можно быть уверенным в чистоте и прозрачности экзамена, хотя возможна подтасовка при проверке – здесь все нужно на самом деле продумывать тщательно. Если кто-то хочет проверить умение формулировать, то можно добавить к диктанту вопрос. Причем он должен быть неожиданным и нестандартным. И конечно, никто не должен знать его заранее. Для того чтобы избежать обмена информацией учеников одного часового пояса с другим, установить единое приемлемое время – допустим, 16.00 по московскому времени. Или сделать два разных текста – один пишут учащиеся европейской части, второй – те, кто за Уралом.
Все эти пожелания были высказаны моими знакомыми филологами, а мною лишь обобщены и записаны. Но я тоже разделяю озабоченность моих коллег превращением детей в серую массу. Школа все-таки должна заниматься своим прямым делом – просвещать и развивать, а не плодить безликих плагиаторов.
Волей случая мне пришлось часто общаться с иностранными старшеклассниками и студентами. Меня всегда поражало их свободное владение речью, письменной и устной. Все, что они говорили или писали, было самобытно и оригинально. И совсем непохоже на то, что говорят и пишут в подобных ситуациях наши подростки, юноши и девушки. У каждого был свой голос, свое мнение, свой взгляд. И своя система аргументации. Я не могла понять, что особенного делают их преподаватели, но иностранные школьники не боятся быть самими собой, свободно высказывать то, что они думают. Нам есть чему поучиться у наших иностранных коллег.
И последнее. Лилианну Лунгину, приехавшую в СССР из Франции в 1934 году, поразил пугающий конформизм ее сверстников, неправдоподобная одинаковость взглядов и мнений. Перед вступлением в пионеры (а стать членом детской организации она хотела вполне искренне) дочь советского дипломата задумалась над формулировкой заявления. Но ее тут же успокоили: «Думать не надо. Все уже придумано: «Я (имя, фамилия), вступая в ряды Всесоюзной пионерской организации имени Владимира Ильича Ленина, перед лицом своих товарищей торжественно обещаю…» Для девочки, выросшей в стране, где самой большой ценностью считалась свободная личность, индивидуальность, унификация всего и вся стала потрясением. Не первым и не последним – одним из.
Казалось бы, мы прошли этот этап и никогда не вернемся назад, к тому, что превращает нас в толпу. Неужели мы идем все в том же направлении?
Выбор читателей
Комментарии