Помимо нефти, газа и балета, есть в России еще кое-что, пользующееся на Западе неизменным спросом. Творчество Федора Михайловича Достоевского, например, прекрасно идет на экспорт. В праздничные майские дни на российские киноэкраны вышел фильм «Двойник»: классическую историю на новый лад рассказывают молодой английский режиссер Ричард Айоади и голливудские звезды Джесси Айзенберг и Миа Васиковска.
Ранняя повесть «Двойник» – далеко не самая известная работа Достоевского. Более того, отнюдь не самая удачная. Критика во главе с Белинским нашла ее в свое время скучной, вялой, растянутой до неприличия. Достоевский со всеми замечаниями согласился, сам себе признался, что «рядом с блистательными страницами есть скверность и дрянь» и в итоге повесть основательно перекроил. Но славы ее главному герою, титулярному советнику Голядкину, это не прибавило – с Макаром Девушкиным, Алешей Карамазовым и уж тем более с князем Мышкиным на родине ему было не тягаться. А вот заграничной публике приключения, а, точнее, злоключения Якова Петровича Голядкина пришлись по душе: Стивенсон, например, не скрывал, что написал свою «Странную историю доктора Джекила и мистера Хайда» под влиянием Достоевского, мотивы «Двойника» можно найти и в творчестве режиссера Бернардо Бертолуччи. «Влияние» и «мотивы» – верное определение и для фильма Ричарда Айоади, потому как от сюжета да собственно и от основного смыслового заряда книги англичанин камня на камне не оставил. Не хотелось бы прозвучать крамольно, чтобы не сказать святотатственно, но факт налицо: картина, что бывает крайне редко, тем более, когда в основании ее текст, рожденный литературным титаном, получилась ярче, глубже, выразительнее первоисточника. В причинах такого парадокса можно долго разбираться. Первое, что приходит на ум – наличие «закулисных» помощников у того и другого творца: если 24-летний Достоевский взял в «союзники» Гоголя и Гофмана, то 36-летний Айоади добавил в этот «знатный» список еще абсурдиста Кафку и Джорджа Оруэлла с его антиутопиями. Но главное, конечно, – образы главных героев-двойников и заложенные в них авторами подтексты. Кого предлагает нам в попутчики Достоевский? Лысеющего чиновника средних лет в декорациях Петербурга середины XIX века, невзрачного мямлю, который кругом видит одни интриги, постоянно рассуждает о своих попранных врагами «амбициях» да о том, что не приучен «вощить паркет», то бишь расшаркиваться со всеми направо и налево. Но именно этим, естественно, и занимается всю дорогу да к тому же еще сносит бесконечные унижения, буквально провоцируя окружающих ущипнуть его побольнее. Саймон Джеймс Ричарда Айоади живет в огромном сером западноевропейском городе где-то в 50-е годы XX столетия. Он также работает в безликом учреждении, носит мятый дешевый костюм и смотрится пустым местом, но, в отличие от своего русского предшественника, он по-настоящему талантлив, полон внутреннего благородства и в финале оказывается способен на гордый бунт. Каковы герои, таковы и двойники – люди, похожие на своих жертв как две капли воды, постепенно занимающие их место на службе, в обществе, ворующие не только их лица, имена и репутацию, но саму жизнь. Людьми их, конечно, можно назвать лишь условно. Скорее это материализовавшаяся темная сторона сознания самих персонажей. Тени, какими описал их еще один замечательный русский литератор Евгений Шварц. Итак, двойник Голядкина – никчемный пустозвон, который только и может, что «лебезить, ластиться, дрыгать ножкой да вьюнить». Двойник Саймона – тоже проныра и пройдоха, но он полон блестящего задора, это мачо и удалой бонвиван, столь же невыносимый, сколько и обаятельный. Ну и за кем, скажите, интереснее наблюдать ? За серой мышью Голядкиным, мягкотелым флюгером, вызывающем не столько жалость, сколько брезгливость? За его вертлявым альтер-эго, Голядкиным-младшим, вся прелесть которого в том, что именно эти черты однажды прорастут в куда более знаменитом Смердякове? Или за парой Саймон Джеймс – Джеймс Саймон, в чьих отношениях есть и драматургия, и стремительное развитие?
Чтобы придать действию динамику и накал, напрочь отсутствующие в книге, Айоади ставит между главными героями нежную тоненькую Ханну. Любовная интрига всегда оживляет повествование. Саймон тайно влюблен в Ханну, но не решается ей в этом признаться. Джеймс берется помочь приятелю и в итоге сам заводит с ней интрижку. Параллельно он ухлестывает за дочерью начальника и угрожает Саймону со временем именно его выставить коварным соблазнителем. У Достоевского тоже есть какая-то полумифическая Клара Олсуфьевна, но ни один из Голядкиных на нее особо не претендует. Ну, да Бог с ними, с барышнями – реальными и ирреальными. Важно другое: наш Яков Петрович, униженный и оскорбленный, постоянно ищет способа подластиться к своему обидчику, примириться с ним и, как следствие, все стремительнее, на всех парусах летит в свою персональную преисподнюю, куда в финале и увозят его угольно-черные кони личного Апокалипсиса. Тут одни разговоры, ахи да охи – дальше бесконечного внутреннего монолога Яков Петрович не идет и идти не хочет. «Тряпка» Саймон, которого даже дежурный охранник за долгие годы так и не смог в лицо запомнить, внезапно обнаруживает в себе силы бороться. Он тоже согласен на преисподнюю, но лишь при том условии, что и враг его последует за ним на тот свет.
И все-таки без нашего Федора Михайловича, пусть еще молодого, далекого от собственного будущего совершенства, длинной бороды и философского всеведения во взоре, этой картины бы не было. Со всем своим тонким мрачноватым английским юмором и призрачной индустриальной готичностью она все равно прорастает к нашему Ф.М. Уже хотя бы потому, что Оруэллу и его Большому Брату, который всегда следит за тобой, и Кафке с его отталкивающими метаморфозами, Достоевский не чужой. И режиссер Ричарда Айоади настоящий молодец. Переосмыслить и улучшить то, что переосмыслению и улучшению априори не поддается – это поступок. И актер Джесси Айзенберг – тоже большая умница. В историю кино он войдет не только закомплексованным гением из «Социальной сети» и легкомысленным мистификатором из «Иллюзии обмана», но действительно большим артистом, умеющим в прямом смысле раздваиваться прямо на глазах у изумленной публики.
Посмотрите «Двойника» со своими старшеклассниками. Пусть они увидят, каким может быть настоящее кино. И каким в этом кино может быть Достоевский.
Фото filmz.ru
Комментарии