Светлана Потапова, Великий Новгород: После «Нобелевки» Светланы Алексиевич для меня навсегда обесценились какие бы то ни было литературные премии.

Если уж в мире не осталось писателей, и посему Нобелевский комитет взялся за журналистов, надо дать Нобелевку Василию Пескову. А еще справедливее – всем журналистам «Комсомольской правды» 1990-х. Как родоначальникам «нового жанра».

А не спеть ли мне песню

О любви?

А не выдумать ли

Новый жанр?

…Вертится и вертится в голове популярная песенка, когда вспоминаю про событие последней недели – награждение Нобелевской премией по литературе Светланы Алексиевич. После этого для меня раз и навсегда обесценились какие бы то ни было литературные премии.

Нет, ранее я тоже не обольщалась на этот счет. В туманной юности, когда я пришла работать в областную газету и, трепеща, впервые присутствовала на вручении областных премий за лучшую журналистскую работу, меня постигло первое разочарование. Главная премия тогда была вручена самой бездарной журналистке, но, как говорится, с опытом работы. Но… там все же областные газеты. А здесь – Нобелевка!

Я признаю Светлану Алексиевич хорошей, талантливой журналисткой. Давайте вспомним, друзья-журналисты, как это бывает, когда по заданию редакции, или по собственной воле, или по случаю вдруг находишь тему важную, больную, которая «цепляет» тебя самого; сердце бьется быстрее, руку щекочет желание ухватить поскорее ручку (или добежать до клавиатуры компьютера) – хочется скорей высказать, рассказать всем, поделиться и облечь при этом свои слова в самые яркие краски.

Я как журналист верю, что Светлана Алексиевич была искренней в своем желании рассказать о боли людей, чьи судьбы она узнала, обличить в этой боли кого-то… Мне, как, наверное, и многим других читателям, чья юность пришлась на 1990-е, книга Алексиевич «У войны не женское лицо», помнится до сих пор. На этом наше знакомство с белорусской писательницей и журналисткой, пожалуй, и остановилось. Тогда, в 90-х. Большинство из нас – давайте признаемся – понятия не имело о том, что Светлана выпустила другие книги за прошедшие годы.

Процитирую здесь российскую писательницу Светлану Замлелову: «Нобелевский комитет уверяет, что белорусская писательница воспела страдания и мужество современников, с чем, конечно, нельзя не согласиться. Например, книга «У войны не женское лицо» (1985) посвящена женщинам Великой Отечественной войны. Книга «Цинковые мальчики» (1989) – войне в Афганистане. «Чернобыльская молитва» (1997) – трагедии в Чернобыле. Автор сосредотачивает внимание на катастрофах XX века, затронувших всю или почти всю страну (Советский Союз и впоследствии то, что от него осталось). Она пытается понять природу страданий, исследовать причину их возникновения, что, конечно же, является серьёзным замахом. «Философия страданий и жертвенности» – да ведь это тема философского трактата! Но постичь глубины и высоты заявленной темы автору так и не удалось. Перечислить страшные факты – ещё не значит осознать природу зла. В книгах Светланы Алексиевич действительно все страдают и мучаются, но вывод, к которому приходит автор, не нов и банален: виновником страданий является государственная машина… Но и сами страдальцы тоже не безвинны, поскольку для того, чтобы прекратить страдания им не хватает культуры. Они от природы – варвары».

С Замлеловой я согласна полностью. Во-первых, журналист не писатель. Почитайте Алексиевич постсоветскую. Вы найдете там, помимо интервью, взятых у разных людей, небольшое количество собственных размышлений автора. Опираясь на этот факт, Нобелевский комитет объявил, что такое сочетание интервью и собственного мнения автора, дескать, является открытием нового жанра в литературе.

Да неужели? По-моему, все журналисты «Комсомолки» 1990-х – лучшие журналисты нашей страны – писали именно так. А то и лучше. Тогда, выходит, вовсе не Алексиевич – родоначальник якобы «нового жанра»! А, скажем, Василий Песков с его таежной эпопеей и Агафьей Лыковой. Причем Песков писал гораздо лучше (вспомните, номера «Комсомолки» с текстами про Агафью Лыкову люди из рук в руки передавали), и доли «писательства», то бишь мнения автора в его журналистских  работах куда больше, чем у Алексиевич. Тема, открытая Песковым, более нова. Кроме того, после чтения о жизни людей, заброшенных в тайгу и сохраняющих удивительный внутренний мир, возникает чувство тихого, позитивного гуманизма, удивления, сопричастности чему-то неведомому нам, а после чтения Алексиевич, увы, жить не хочется. Так чье же творчество лучше? Особенно в контексте завещания Нобеля: его премия должна вручаться «тому, кто создаст наиболее выдающееся литературное произведение идеалистического направления».  Я голосую за Нобелевку Пескову! Если уж в мире не осталось писателей, и посему Нобелевский комитет взялся за журналистов. Или – еще справедливее – надо дать Нобелевку всем журналистам «Комсомольской правды» 1990-х. Как родоначальникам «нового жанра». Если уж, извините, давно почили настоящие родоначальники этого жанра документальной прозы, корни которого уходят даже не в прошлое столетие…

Собственные размышления автора – они, конечно, могут быть разного качества. И тут я тоже согласна с Замлеловой: выводы из взятых интервью (кстати, не подтвержденных документально и зачастую без имен интервьюируемых)  нобелевский лауреат делает жиденькие. Во всем виновато государство? Какое же? Согласно книгам Алексиевич – исключительно Советский Союз и теперь вот Российская Федерация? А в других странах, что же, отродясь не бывало войн? Или их солдаты никогда не воевали на чужих территориях? И у них аварий не было на атомных объектах?

Нет-нет, вот в Америке, согласно Алексиевич, подобных вещей никогда не бывало. Вот некоторые цитаты из выступлений Алексиевич в западных СМИ: «Я не верю ни Путину, ни Лукашенко. В наших краях политикам нельзя верить. А тем более таким тоталитарным. Мы видим, что есть переодетые российские военные в Украине. А Путин, глядя миру в лицо, говорит, что там их нет».  «Обама и Европа ведут себя очень разумно. Это политики, которые представляют общество, которое совсем не хочет обуть дурацкие сапоги, взять автомат и идти куда-то. Люди любят жизнь и умеют жить. У них совсем другие ценности».

«Разумные ценности», которые пропагандирует Алексиевич, приводят нобелевского лауреата в ее сочинениях к интересным выводам: в частности, она положительно отзывается о людях, которые отказались ехать ликвидировать последствия аварии на Чернобыльской АЭС.

Я тоже опытный журналист. И начинающий писатель. Пепел Клааса стучит и в моем сердце.

Но у меня другие герои. Среди них – директор гимназии №30 Тульской области Дмитрий Николаевич Адамс, о котором я писала в «Учительской газете». Это человек, в числе других ликвидировавший пожар на Чернобыльской АЭС. Один из немногих, кто  прожил после этого десятилетия. «Мы знали, что нас ждет, – сказал он мне в интервью. – Попросили две вещи: ящик водки и Аллу Пугачеву. Водку привезли. И Пугачева приехала».

Говорят, именно после чернобыльской поездки Алла Борисовна Пугачева потеряла прежнюю мощь своего голоса. Но она не отказалась от нее, как герои Алексиевич с европейскими ценностями.

Светлана Алексиевич – это журналист, слишком увлекшийся темой боли и страданий. Никто из поистине великих писателей России никогда не впадал в такое уныние. Потому что уныние не присуще философии. А писательство – это философия, а не переписывание с «бормотографа» чужих речей. Россия еще ждет своего великого писателя. И не одного. Я в это верю. А будет он награжден Нобелевской премией – ему, как Толстому, Чехову или Ахматовой, ею не награжденным, будет все равно. Как и нам, ценителям русской и не русской великой литературы. Правда?

NB! Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.