search
main
0

Русский Орфей. История любви к инфернальнице. Владимир Маяковский в жизни и на сцене

19 июля исполнилось 120 лет со дня рождения Владимира Маяковского. Огромного дарования поэт, художник, киноактер, кинорежиссер и революционер в искусстве, он был гигантом в искусстве и в жизни. И при этом невероятно ранимым человеком, \”таким большим и таким ненужным\”.

После спектакля хочется взяться за давно забытый том и заново открыть для себя этого сгорающего, непонятного, мощного человека.

Вот я богохулил. Орал, что бога нет, а бог такую из пекловых глубин, что перед ней гора заволнуется и дрогнет, вывел и велел: люби!

Этот признание Владимира Маяковского сродни тому, что сделал герой Достоевского Митенька Карамазов о Грушеньке, «царице всех инфернальниц» – русской разновидности «la femme fatale». Поэма «Флейта позвоночник», написанная сразу после знакомства поэта с Лилей Брик в 1915 году, заставляет покрыться мурашками. Это же надо такое написать о женщине, в которую влюбился бесповоротно, с первого взгляда:

Если вдруг подкрасться к двери спаленной, перекрестить над вами стёганье одеялово, знаю – запахнет шерстью паленной, и серой издымится мясо дьявола.

И потом, обращаясь к Создателю:

Делай что хочешь. Хочешь, четвертуй. Я сам тебе, праведный, руки вымою. Только – слышишь! – убери проклятую ту, которую сделал моей любимою!

Такое вот первое и, кажется, самое верное описание (потом будут уже локальные развития этой темы в «Человеке», «Лиличке», «Ко всему», «Про это») своей любви и своей любимой! И эту любовь он, в общем, напророчил, как сам заметил, богоборческим опусом «Облако в штанах», который прочел во время первой встречи с Бриками и тут же посвятил его Лиле, на глазах мужа и своей возмущенной возлюбленной, младшей сестры «царицы», Эльзы.

И она, Лиличка, это пророчество в полной степени оправдала. Почему Маяковский, при своей огромной страсти и буйной ревности, согласился на жизнь втроем с ее мужем, почему терпел ее многочисленные романы (и кидался от них в свои), почему не мог расстаться вплоть до самоубийства в 1930-м, несмотря на ее холодное признание 1924 года «я тебя больше не люблю»? Маяковский любил швырнуть в лицо публики свой юношеский протест против условностей, но думается, взрастила и раскалила в нем «ненависть ко всякому принуждению» до бела именно Брик.

Она была истинной «царицей всех инфернальниц» по своему естеству, легко добиваясь любого желанного мужчину, по признанию сына своего последнего мужа, которого увела у подруги, и плевала на условности. Это она настояла на том, чтобы он играл по ее правилам, она была ниспровергательницей основ, она была революционеркой. И не странно ли, что всегда ходя по краю бездны, при жизни ее миновала (при том, что многие ее мужчины были арестованы и расстреляны), словно было защищена? Похожая ситуация, что интересно, была с Михаилом Булгаковым, автором романа, один из главных героев которого – Дьявол. Он объяснял свою неприкосновенность в годы репрессий своей мистической связью со Сталиным…

Но вернемся к Маяковскому и его возлюбленной. Лиля провела поэта через ад – когда он попытался взбунтоваться, во время ее романа с зам.наркома Краснощековым в 1923 году она отлучила его от себя на 2 месяца и принудила жить одного и с ней не видеться. Громадный ребенок невыносимо страдал и смирился, записав в дневнике: «Я люблю, люблю, несмотря ни на что и благодаря всему, любил, люблю и буду любить, будешь ли ты груба со мной или ласкова, моя или чужая. Все равно люблю. Аминь». Публичным отречением от ревности и доказательством преданности стала поэма «Про это». Лиля за это поэта поощрила и даже уехала с ним в почти «свадебное путешествие» в Петроград.

Но это она могла так жить, он не мог. Потому что:

Кроме любви твоей, мне нету солнца, а я и не знаю, где ты и с кем.

В своей предсмертной записке он указал причину, по которой уходит, и в последний раз попросил-потребовал невыполнимого:

«Лиля – люби меня».

Зная историю отношений Маяковского и Лили Брик, не кажется странным выбор персонажа в спектакле «Синдром Орфея», показанном на закрывшемся недавно Международном театральном фестивале им. А.П. Чехова. В российско-швейцарской постановке Владимира Панкова театра Види-Лозанн причудливо переплетены  произведения Владимира Маяковского и Жана Кокто. Пунктир сюжета –  из пьесы Кокто «Орфей», знакомый киноманам по одноименному фильму с Жаном Маре в главной роли, о гениальном поэте, который не может понять, кого больше любит, – жизнь (Эвридику) или смерть (Незнакомку). Но только Орфей у Панкова произносит на французском знакомые строчки («убери проклятую ту…»), и постепенно мы видим тот же сюжет, хоть и в зеркальном отражении, в судьбе Владимира Маяковского. Если Орфей любит ангельски чистую душу, но предает ее ради адской Незнакомки, то Маяковский бросает вызов Богу, и превращает свою жизнь в ад, полюбив инфернальницу.

Громогласный огромный Маяковский в исполнении актера Петра Маркина приковывает к себе внимание – это поистине матерый человечище, Прометей, богоборец. Вокруг него и субтильного, изящного Орфея клубится хаос, творится дикая оргия (в конце, и вовсе в кабинетах ГПУ) на фоне то ли советского Мавзолея, то ли древней гробницы. Безумное веселье с танцами, пением и попеременной словесной дуэлью на русском и французском просто обязано закончиться полной гибелью всерьез – потому что и расстаться с музой, и оставаться с ней у поэта нет сил. Как написал Маяковский с своей предсмертной записке, «у меня выходов нет».

Фото с сайтов www.chekhovfest.ru, www.blogs.privet.ru и www.kp.ru.

Оценить:
Читайте также
Комментарии

Новости от партнёров
Реклама на сайте