Наталья Алексютина, Санкт-Петербург: В моде коллективное мышление, стадное чувство и общность интересов. Индивидуальность и личное пространство – дефицит.

У человека есть две базовые потребности – в общении и в уединении. Многочисленные исследования доказали, что только в одиночестве человек получает необходимую психологическую разрядку, сравнимую с отдыхом всего организма во время сна.

В библиотеке, которую посещаю сама, часто стала замечать ухоженного пожилого мужчину. Он берет одну газету и час-полтора ее читает. Так мне казалось, что читает. На самом деле мужчина просто сидит, уставившись в одну и ту же страницу. Однажды, став свидетелем его разговора с библиотекарем, услышала, что сюда он ходит за… тишиной и уединением. Оно понятно, уединение нынче не в моде. Именно об этом на днях вышла большая статья в The New York Times психолога Сюзан Кайн, автора недавно вышедшей книги «Тишина: преимущества интровертов в мире, который не умеет молчать». Мы почти никогда не бываем одни, вокруг всегда люди, разговоры, хохот или ругань. И считается, что это хорошо. Автор утверждает: мы существуем во времена коллективного мышления, стадного чувства и общности интересов. По словам частного психолога Хью Гарди из Нью-Йорка, члена Нью-Йоркской ассоциации психологов, люди действительно сейчас отличаются друг от друга как никогда раньше, но они поставлены в ситуацию, когда им часто приходится идти на компромиссы и искать единый путь. Мир изменился. Кайн пишет, что в 1970 году на каждого американского служащего приходилось около пяти квадратных метров офисной площади, а в 2010-м – уже не больше двух. Кроме того, в 1970-х они сидели в небольших кабинетах. Сейчас же работодатели сажают сотрудников в огромное общее помещение плечом к плечу и объясняют это тем, что так воспитывается командный дух и появляются новые идеи. Это как общинная жизнь в деревне, только в офисе и в 2012 году: бесхозные чашки, пицца вскладчину, одно на четверых такси до дому. Тут хочешь не хочешь, а будешь искать общий язык с нелюбимым коллегой и лелеять в себе ощущение общего дела с остальными. На работе мы проводим по двенадцать часов в день, еще пара часов уходит на дорогу в транспорте, набитом людьми, или в собственном автомобиле, но в пробке, среди таких же обозленных и отчаявшихся скоро попасть домой водителей. Остается всего-то несколько часов на общение с семьей, проверку почты и социальные сети. Выходные – друзьям и родственникам. Личного пространства не осталось, личного времени – тем более. Люди ищут места, для того чтобы хоть пять минут побыть в одиночестве. У кого-то таким местом становится примерочная в магазине, у кого-то библиотека, у кого-то, пардон, туалет. Классическая психология утверждает: у человека есть две базовые потребности – в общении и в уединении. Многочисленные исследования доказали, что только в одиночестве человек получает необходимую психологическую разрядку, сравнимую с отдыхом всего организма во время сна. Врачи уверены, что отсутствие такой разрядки ведет к заболеваниям нервной системы. Однако, как утверждают те же психологи, все наши проблемы родом из детства. Насколько необходимо уединение нашим детям? Психолог Екатерина Мурашова осенью провела небольшое исследование. По условиям эксперимента участник соглашался провести восемь часов (непрерывно) в одиночестве, сам с собой, не пользуясь никакими средствами коммуникации (телефоном, Интернетом), не включая компьютер или другие гаджеты, а также радио и телевизор. Все остальные человеческие занятия – игра, чтение, письмо, ремесло, рисование, лепка, пение, музицирование, прогулки и т. д. – были разрешены. Во время эксперимента участники по желанию могли делать записи о своем состоянии, действиях, о приходящих в голову мыслях. Строго на следующий после эксперимента день они должны были прийти к психологу и рассказать, как все прошло. При возникновении сильного напряжения или других беспокоящих симптомов эксперимент следовало немедленно прекратить и записать время и, по возможности, причину его прекращения. В эксперименте приняли участие 68 подростков в возрасте от 12 до 18 лет: 31 мальчик и 37 девочек. Довели эксперимент до конца (то есть восемь часов пробыли наедине с собой) трое подростков – два мальчика и девочка. Семеро выдержали пять (и более) часов. Остальные – меньше. Причины прерывания эксперимента подростки объясняли весьма однообразно: «Я больше не мог», «Мне казалось, что я сейчас взорвусь», «У меня голова лопнет». У двадцати девочек и семи мальчиков наблюдались прямые вегетативные симптомы: приливы жара или озноб, головокружение, тошнота, потливость, сухость во рту, тремор рук или губ, боль в животе или груди, ощущение «шевеления» волос на голове.Почти все испытывали беспокойство, страх, у пятерых дошедший практически до остроты панической атаки. У троих возникли суицидальные мысли. Новизна ситуации, интерес и радость от встречи с собой исчезли практически у всех к началу второго-третьего часа. Только десять человек из прервавших эксперимент почувствовали беспокойство через три (и больше) часа одиночества. Что делали подростки во время эксперимента? Готовили еду, ели. Читали или пытались читать, делали какие-то школьные задания, смотрели в окно или шатались по квартире. Вышли на улицу и отправились в магазин или кафе (общаться было запрещено условиями эксперимента, но они решили, что продавцы или кассирши не в счет), складывали головоломки или конструктор «Лего», рисовали или пытались рисовать, мылись, убирались в комнате или квартире, играли с собакой или кошкой, занимались на тренажерах или делали гимнастику, записывали свои ощущения или мысли, писали письмо на бумаге, играли на гитаре, пианино, флейте, трое писали стихи или прозу, один мальчик почти пять часов ездил по городу на автобусах и троллейбусах, одна девочка вышивала по канве, один юноша прошел Петербург из конца в конец, одна девочка пошла в Музей политической истории и еще один мальчик – в зоопарк, одна девочка молилась. Практически все в какой-то момент пытались заснуть, но ни у кого не получилось, в голове навязчиво крутились «дурацкие» мысли. Когда закончилось время эксперимента, 14 подростков полезли в социальные сети, 20 позвонили приятелям по мобильнику, трое позвонили родителям, пятеро пошли к друзьям домой или во двор. Остальные включили телевизор или погрузились в компьютерные игры. Кроме того, почти все и почти сразу включили музыку или сунули в уши наушники.Все страхи и симптомы исчезли сразу после прекращения эксперимента. 63 подростка задним числом признали эксперимент полезным и интересным для самопознания. Шестеро повторяли его самостоятельно и утверждают, что со второго (третьего, пятого) раза у них получилось. При анализе происходившего с ними во время эксперимента – внимание! – 51 человек употреблял словосочетания «зависимость», «получается, я не могу жить без…», «доза», «ломка», «синдром отмены», «мне все время нужно…», «слезть с иглы» и т. д. Все без исключения говорили о том, что были ужасно удивлены теми мыслями, которые приходили им в голову в процессе эксперимента, но не сумели их внимательно «рассмотреть» из-за ухудшения общего состояния. Итог, который подвела психолог, проведя данное исследование, неутешителен. Современных детей слишком много развлекают, в результате они не умеют сами себя занять, избегают встречи с самими собой, от чего, в свою очередь, своего внутреннего мира совершенно не знают и даже боятся. Таким образом, получается, что мы, сами себе неинтересные в детстве, предпочитаем «скучиваться», чтобы потом, в зрелом возрасте, задыхаться из-за отсутствия автономного пространства. Но как же вернуть утраченное любопытство к себе, желание постичь, понять себя как индивидуальность? И главное, надо ли возвращать? Похоже, эти вопросы останутся открытыми…