На чтение: ≈ 10 мин.На другой день после взятия власти, т.е. 26 октября 1917 г., большевики сформировали первое Советское правительство, наркомом просвещения стал Анатолий Васильевич Луначарский. Это был человек, которого Ленин называл “сверкающим талантом”: энциклопедическая образованность, свободное владение не только немецким, английским, французским, но латынью и древнегреческим, звезда первой величины в ораторском искусстве, несравненный культуролог, блестящий публицист, ярчайший политик-западник, демократ до мозга костей.
Как и всякий умный руководитель, Луначарский начал с концепции, с анализа и оценки наличных реалий на предмет их соответствия принципам рафинированной демократии и человечности, с всестороннего обоснования целей – ближайших, промежуточных и конечных – с детального описания средств, которые гарантируют достижение этих целей без авралов и суматохи, без авантюрных инноваций, с опорой на лучший зарубежный опыт, каковым был и остается опыт американской школы.
Несмотря на крайне сложные условия – война с Германией, контрреволюционные вылазки сторонников прежнего режима, саботаж консервативной части интеллигенции, особенно университетской и гимназической, полный развал экономики и слабость новой власти, – работа над концепцией, которая включала в себя законодательную часть (закон и образование) и ее методологическое обоснование, все-таки спорилась. Она даже кипела, поскольку вся группа разработчиков – М.Н. Покровский, П.Н. Лепешинский, О.Ю. Шмидт и еще несколько человек – была под стать своему руководителю. А если к этому добавить, что научно-педагогическим идеологом была Надежда Константиновна Крупская, то вряд ли стоит удивляться, что обе части концепции были закончены уже к лету 1918 г. Но перед сдачей заказчику (ВЦИК!) их предстояло апробировать.
В августе 1918 г. в Москве проходил Первый Всероссийский съезд по просвещению. 28 августа на этом съезде выступил Ленин. Его стратегическая ставка на решающую роль местного самоуправления и на этот раз была лейтмотивом его речи: “Девять десятых трудящихся масс поняли, что знание является орудием в их борьбе за освобождение, что их неудачи объясняются недостатком образования и что теперь от них самих зависит сделать просвещение действительно доступным всем”.
И дальше: “Наше дело обеспечено тем, что массы сами взялись за строительство новой, социалистической России”.
На обсуждение съездом были вынесены и проект концепции, получившей название “Основные принципы единой трудовой школы”, а также проект “Положения об единой трудовой школе РСФСР”. Оба документа яростно обсуждались. По ним развернулась широкая дискуссия. Разработчикам пришлось обосновывать и защищать буквально каждый пункт своего детища, который вызывал сомнение и подвергался критике. В результате оба документа были одобрены, но с указанием довести их до полной кондиции, не обделив вниманием ни одного нарекания делегатов съезда.
Днем рождения первого Закона об образовании в послеоктябрьской России стало 30 августа 1918 г., когда ВЦИК утвердил его. Под законом расписались Я.Свердлов, М.Покровский и А.Енукидзе. Методологическое обоснование закона подписал А.Луначарский. Оно получило название “Основные принципы единой трудовой школы”. 16 октября 1918 г. оба документа были опубликованы и вступили в силу.
Сегодня можно говорить с полным основанием: если парламент, президент и правительство, проникшись гражданским мужеством и сознанием безмерной ответственности за судьбу детства, решились бы отменить разрушительный ельцинский Закон РФ “Об образовании” и восстановить в правах закон от 30 августа 1918 г., все школьные проблемы разрешились бы за год-два и без нытья по поводу недостаточного финансирования. Хотя деньги, если они коню в корм, нужны всегда, особенно на пятикратную зарплату учителям, чтобы те обувались, одевались, досыта ели и вместо “жилья” имели современную квартиру.
В отличие от авторов ныне действующего, словоблудного и отравленного смертельным ядом “государственного образовательного стандарта” авторы закона от 30 августа 1918 г. и “Основных принципов единой трудовой школы” знали, что такое демократия и как ее можно воплотить в школьном деле. Сейчас вы увидите, что это правда.
Первое, что до крайности непривычно, это объем документа. В “Положении” 32 статьи с примечаниями, а уместились они на четырех страничках формата нынешней брошюры. Для сравнения: в Законе РФ “Об образовании” 58 статей, а количество страниц – 60, т.е. в 15 раз больше! Мелкая формальность? Пустяк? Крючкотворское “придиренчество”? Ничего подобного! Явный признак того, что авторы “Положения” были демократами и спецами, а авторы Закона РФ “Об образовании” – бюрократами. Первые регламентируют демократическую стратегию и оставляют исполнителям широкое пространство для тактического маневра, а вторые регламентируют стратегию уравниловки и принудиловки посредством “государственного образовательного стандарта” и огораживают ее таким количеством красных флажков, чтобы исполнителям было ни охнуть, ни вздохнуть, ни шагу влево, ни шагу вправо – отсюда и объем, который невозможно объять, как все необъятное да к тому же на редкость несуразное, а потому несваримое.
1-я статья “Положения” провозглашает: “Всем школам Российской Социалистической Федеративной Советской Республики, состоящим в ведении Народного комиссариата по просвещению, за исключением высших учебных заведений (сим предоставляется полная автономия. – В.К.), присваивается наименование: “Единая трудовая школа”. Установление исключительной важности и принципиальности: не образование вообще, которое якобы обладает ценностью само по себе (“делает культурным”, “расширяет кругозор”, “выводит из темноты и невежества” и прочие “украшательства”), а прямое указание на решающий фактор индивидуального и общего благосостояния, силы и достоинства, экономической конкурентоспособности и независимости.
8-я, 26-я, 27-я, 29-я, 30-я, 31-я и последняя, 32-я статьи коротко и ясно определяют, в чем именно состоит и проявляется школьная демократия, превосходящая демократию американской школы. На первом месте – избираемость всех школьных работников “в соответствии с постановлением о выборности всех педагогических и административно-педагогических должностей от 27 февраля 1918 г. и инструкциями Народного комиссариата по просвещению”. Далее о составе школьного совета, который является “ответственным органом школьного самоуправления”. В него входят: все школьные работники, представители трудового населения школьного района (1/4 от количества школьных работников), учащиеся старших возрастных групп, начиная с 12-летнего возраста (тоже 1/4 от количества школьных работников и одного представителя от отдела народного образования).
Далее о том, что внутренняя жизнь школьного коллектива в рамках постановлений центральных и местных органов Народного комиссариата по просвещению регулируется общими и групповыми собраниями школьного коллектива (как и с каким результатом это делается, лучше других показал Макаренко, создавший на основе “Положения” и “Основных принципов” блестящую, целостную теорию “собственно воспитания”).
Полномочия школьного совета смотрятся сегодня как педагогическое чудо, как образец демократии. Неслыханной, невиданной и даже непредставимой. Особенно на фоне заумного словоблудия в Законе РФ “Об образовании”.
В.В. КУМАРИН
Выбор читателей
Комментарии