search
main
0

Евгений Вирячев, Вологда: Ангел штатным расписанием школы не предусмотрен. И не к кому обратиться «с требованьем веры и любви».

Мы, учителя, мало говорим на уроке о смерти. Исключение – урок литературы. Умирающим Базаровым Тургенев заворожил меня когда-то навсегда. И Цветаевой: «Послушайте! Еще меня любите за то, что я умру» – не надо было просить дважды.

Кгда первклассник переступает прг шклы и казывается в нвм для себя мире, пугающем свей неизвестнстью, кт взьмет на себя рль ангела-хранителя на длгие гды? Первый учитель? Классный руквдитель? Психлг, если таквй имеется? Тьютр, если пр такг слышали? Мжет быть. Н сдается мне, чт ангела-т в шкле нет. Не предусмтрен штатным расписанием. И не к кму братиться «с требваньем веры и любви». Вт пчему так сияли блики пылающих свечей на лице млящейся девушки, хтя свечей там и не был… Об автре: Евгений Вирячев, лауреат Всерссийскг кнкурса «Учитель гда Рссии-2007», препдаватель-рганизатр ОБЖ шклы №7, Влгда Этт «Взгляд» завершает серию путевых путевых записк нашег автра. Начал и прдлжение читайте, пжалуйста, здесь и здесь http://www.ug.ru/insight/157

…Путешествие в Европу – это запах истории, осязание географии, вкус мировой цивилизации, краски барокко, готики, модерна, музыка органа и железных трамвайных колес по мосту Белой дамы над Дунаем.Нестандартную экскурсию предлагают гостям Венгрии в «излучину Дуная» – так она называется. Туристов привозят в красивое высокое место над могучей рекой, где стоит уже много веков старинный замок на вершине. Встречают гостей рыцари, угощают вином и чаем  (кто что выберет)  и усаживают в специальный амфитеатр – древний рыцарский турнир начинается. Но сначала надо выбрать короля («Вон тот высокий мужчина, можно вас попросить?»), королеву («Мадам, вы украсите наш праздник!»), придворного шута («Вы самый веселый среди нас!»). И еще, оказывается, в традициях древнего турнира – кого-нибудь, так сказать, заодно,  требуется наказать! Через минуту одного из туристов (заплатившего, между прочим, 50 евро за это удовольствие) усаживают на трон с гвоздями.

И пока шли бои рыцарей на мечах, метание перед самым носом у публики стрел, копий да полеты охотничьего сокола, я изредка посматривал на «королевский двор». А ведь эти четыре персонажа точно показывают четыре роли учителя в школе. То он король (возжелает – накажет (отметкой или чем похуже), захочет – помилует), То королева: власть имеет, но с оглядкой на монарха (директора, инструкцию, в последнее время  и на родителя). То шутом прыгает перед тремя десятками развалившихся на партах «дворян», бывает и так. И табуретка с гвоздями его везде поджидает, чуть зазевался, оплошал – подставят тут же с ехидной улыбочкой: «Пож-ж-жалуста, присаживайтесь, коллега».

Какая крепкая связь между столетиями! Средневековье сидит в нас. Хотя открою секрет – в конце представления выяснилось, что трон с гвоздями – искусный муляж.

Последствия прошлого иногда вычурно меняют облик народа. В прямом смысле. В Европе мало красивых женщин, как отмечают русские туристы. Почему? Занятная версия, не лишенная логики: инквизиция мрачных столетий сожгла на кострах сотни тысяч девушек и молодых женщин. Чаще других в огонь попадали именно красивые – вызывали наибольшие подозрения (да и зависть) – ведьмы! Многие из них не успели дать потомства, и привлекательные наследственные черты терялись. Простоватые лица современных европеек,  как утраченное совершенство, стертое пламенем мракобесия угрюмых времен.

Сегодня эти страшные периоды истории вспоминаются чуть ли не с улыбкой – до чего темными людишки были! Но что будут говорить о нашем времени через триста лет?   Инквизиция НАТО установила «контроль над воздушным пространством» сатанинских стран?

Если говорить о религии вообще, то она в современной Венгрии преимущественно католическая. Власти Будапешта не жалеют форинтов для реставрации своих церквей. В  базилике Святого Иштвана – главного собора столицы – я взирал на богатое внутреннее убранство. Глаз, привыкший к плоским иконам православия, цепляют многочисленные мраморные статуи, которые превращают храм в сказочный дворец, где остановилось время и библейские персонажи окаменели. А когда заиграл орган, я поверил в Бога. Сколько играл, столько и верил.

Впрочем, то же самое со мной происходит и при звуках православного хора. Сегодня в России религия в моде. В школе вводят «Истоки», «Основы православной культуры» и «Основы религиозных культур и светской этики»… У всех крестики на шее,  на всякий случай. Все хотят в рай. Но для этого надо принять Христа. Не принял – грешником в ад. Бог – великий учитель, но он игнорирует дидактическую основу современного образования, потому что не требует понять, а призывает верить. К тому же у него устаревшие авторитарные методы (судя по заповедям).

Так-то оно так, но однажды…

Однажды я случайно очутился на проповеди в церкви (вру, конечно,  не случайно, грубое любопытство двигало мною). Это была даже не церковь, а небольшой молебный дом. И вдруг среди прихожан мелькнуло знакомое лицо – моя ученица! Девушка из моей школы меня не видела. Она никого, по-моему, не видела. Она стояла на коленях и молилась. Смешанное чувство смятения, нежности, удивления, хрупкости, нереальности и чего-то запретного заставило меня бесшумно просочиться к выходу. Пока я шел по заснеженной улице, меня не отпускало видение ее сложенных рук, легкого шевеления губ и отблесков пылавших свечей на светлом челе. А может, свечей там и не было, не помню…

Какими только я их ни видел! Ликующими и злыми. Печальными и восторженными. Гордыми, капризными, усталыми, задумчивыми, устремленными, опустошенными…

Я не видел их молящимися… Я не знал…

Лишь одному-единственному учителю на свете по силам заставить своих учеников вверить ему свою душу. А без этого какое учение? Только дидактические приемы.

…Без сомнения, верующим легче жить на земле, ведь у них будет еще одна жизнь, к тому же  вечная.

Мы, учителя, мало говорим на уроке о смерти. Какая смерть, когда конец четверти! Исключение – урок литературы. Умирающим Базаровым Тургенев заворожил меня когда-то навсегда. И Цветаевой: «Послушайте!  Еще меня любите за то, что я умру» – не надо было просить дважды.

Но в целом тема кончины – табуированная тема. Странно, что, взрослея и приобретая опыт в различных областях, тем не менее у большинства из нас суждения о смерти остаются на уровне маленького ребенка, который боится темноты.

В Венгрии, судя по всему, думают иначе. И помогает им в этом одна из местных традиций. Дело в том, что в начале ноября там отмечают католический праздник День всех святых и День мертвых (поминовение усопших). В России есть подобное, родительские субботы, например. В отличие от нас в Венгрии  это нерабочий день, общенациональный праздник. Все идут на кладбище  с семьями, детьми, цветами и свечками. Когда-то почти в это же время мы так ходили на октябрьскую демонстрацию. Я и моя спутница не могли пропустить это ностальгическое зрелище и после ужина, отказавшись от отдыха в гостинице, сверяясь с картой, направились в сторону Керепешского кладбища (которое можно сравнить с Новодевичьим в Москве).

Шли мы долго и оказались у некрополя уже затемно, перед самым закрытием. Нас встретило таинственно мерцающее и неожиданно торжественное сияние тысячи свечей, расставленных на холодных плитах надгробий, у подножия мраморных изваяний и даже на плечах ангелов, украшавших склепы. Было тихо, народ почти весь ушел. Осталось свечение. Как напоминание: мы с вами, мы думаем о вас, мы не хотим терять этой, пусть иллюзорной связи, когда-нибудь мы придем к вам навсегда, и кто-нибудь поставит новые свечи, чтобы освещать наш путь.

У одного склепа скульптурная группа изображала человека, нагим покидающим этот мир,  входящим в символические ворота, и ангела, провожающего, а может, встречающего его. Неизвестный мне ваятель сумел тонко показать смятение, страх путника, придавленный смирением, и успокаивающе-обнадеживающий жест ангела.

Живые огни среди мертвой черноты загипнотизировали меня. Если бы не жена да полицейский, подъехавший на машине: «Клоуз!»,  я бы, наверно, остался до рассвета. Ходил бы среди белых скульптур, кротко опустивших головы в желтых сполохах остывающего воска, читал надписи на непонятном мне языке, обретая их смысл. В эту ночь все принимало смысл.

День мертвых в Венгрии для живых. Каждый из которых, думаю, готов повторить цветаевское:

«Уж сколько их упало в эту бездну, Разверзтую вдали!»

А потом и:

К вам всем – что мне, ни в чем не знавшей меры, Чужие и свои?! – Я обращаюсь с требованьем веры И с просьбой о любви.

Когда первоклассник переступает порог школы и оказывается в новом для себя мире, пугающем своей неизвестностью, кто возьмет на себя роль ангела-хранителя на долгие годы? Первый учитель? Классный руководитель? Психолог, если таковой имеется? Тьютор, если про такого слышали? Может быть. Но сдается мне, что ангела-то в школе нет. Не предусмотрен штатным расписанием. И не к кому обратиться «с требованьем веры и любви».

Вот почему так сияли блики пылающих свечей на лице молящейся девушки, хотя свечей там и не было…

Об авторе:

Евгений Вирячев, лауреат Всероссийского конкурса «Учитель года России-2007», преподаватель-организатор ОБЖ школы №7, Вологда

Внимание!

Этот «Взгляд» завершает серию путевых путевых записок нашего автора. Начало и продолжение читайте, пожалуйста, здесь http://www.ug.ru/insight/153 и здесь http://www.ug.ru/insight/157

Оценить:
Читайте также
Комментарии

Новости от партнёров
Реклама на сайте