На чтение: ≈ 12 мин.В Большом зале Московской государственной консерватории имени П.И.Чайковского прошли торжества, посвященные юбилею народного артиста России, профессора Сергея Доренского. Маэстро исполнилось 85 лет.
Зал был переполнен. Люди сидели в проходах, на приставных стульях, стояли вдоль стен. Чествовали легенду мировой пианистической школы. По самым скромным подсчетам профессор Доренский воспитал более 120-ти лауреатов самых престижных международных конкурсов. По существу сформировал европейскую (а то и мировую) элиту пианистов. Второго такого педагога в мире нет.
– Когда я родился, мама была не в восторге, – с озорной улыбкой рассказывает Сергей Леонидович. На сцену Большого зала консерватории маэстро вышел в белоснежном пиджаке с медалью имени Николая Рубинштейна на лацкане. С неизменной спутницей последних лет – помощницей тростью. – На правой щеке новорожденного было родимое пятно внушительных размеров. «Бог шельму метит!», – вздохнула мама. Когда я подрос, то спросил маму, что такое «шельма»? Мама и в шутку, и всерьез уточнила: «Ничего хорошего, сынок. Шельмой называют плутов, пройдох, проходимцев…», – Доренский заразительно смеется вместе с залом.
Но вышло все с точностью до наоборот. Мама Сережи Нина Константиновна, нежно любившая сына, возможно, и не знала, что в разговорной речи (а не в толковых словарях) слово «шельма» обозначает и восхищение.
В семье Дорянских любили музыку. (Это не опечатка. В фамилии Сергея Леонидовича странным образом «я» поменялось на «е». Родители маэстро Дорянские, а сын – Доренский). Отец, Леонид Дорянский (известный в прошлом фотожурналист) доставал билеты в Большой театр, на концерты именитых исполнителей. Да и в доме Дорянских часто музицировали.
В девять лет Сережу отвели в Центральную музыкальную школу при Московской консерватории. По нынешним меркам поздновато (сейчас будущих профессионалов начинают учить в четыре, а то и в три года!), но дело пошло. Его первым педагогом была Лидия Красенская. А с четвертого класса подававший большие надежды Сережа Доренский попал в руки гения фортепиано и музыкальной педагогики Григория Гинзбурга.
– Это было незабываемое время, – вспоминает Сергей Леонидович. – Гинзбурга помнят как блестящего концертанта, но далеко не всем известно, что это был за педагог. Как он показывал в классе разучиваемые произведения, как рассказывал о них! Рядом с ним нельзя было не влюбиться в пианизм, в звуковую палитру рояля, в обольстительные таинства фортепианной техники… Работал он иной раз очень просто – подсаживался к инструменту и играл. Мы, его ученики, за всем наблюдали вблизи, с короткой дистанции. Видели все как бы из-за «кулис». Иного и не требовалось. Григорий Романович больше всего на свете боялся ложного пафоса, театральной напыщенности. Приучал нас к скромности поведения на эстраде, простоте и ясности художественного выражения».
15 лет они были вместе – учитель и ученик. Именно Гинзбург воспитал в Доренском великого педагога.
В 1955-м году Доренский впервые покорил Европу, победив на конкурсе пианистов на Пятом Всемирном фестивале молодежи и студентов в Варшаве, где виртуозно исполнил пьесы Фредерика Шопена. Победа открыла советскому пианисту дорогу в яркую гастрольную жизнь: Польша, Болгария, Бразилия (вторая премия на престижном конкурсе инструменталистов-1957), Австралия, Венгрия, Дания, Норвегия, Мексика, Испания, Румыния, Италия, Чехия, Германия, Япония, США, Боливия, Колумбия, Эквадор… Такому списку позавидует даже самый отчаянный путешественник – 53 государства мира. Более двухсот городов России.
– В 1968-м году (после известных событий в Чехословакии – авт.) на гастролях в Бразилии, в которую после успешного выступления на конкурсе меня стали приглашать регулярно, в Рио-де-Жанейро накануне концерта гуляю по городу, – рассказал забавную историю Сергей Леонидович во время вечера в честь своего 85-летия. – Подходят два амбала и на ломаном английском предупреждают: выйдешь на сцену – застрелим прямо во время концерта. Страшно! Что делать? Звоню из телефонной будки в наше посольство. Там жестко отвечают: мол, сами в «окопах», у стен посольства митинг, нас забрасывают помидорами и тухлыми яйцами… Решайте сами, давать концерт или нет.
Доренский перекладывает трость из одной руки в другую, хитро улыбается и спрашивает у зала:
– А что бы вы посоветовали, друзья?
Публика в консерватории особенная. Я нигде не встречал такого большого количества хороших лиц, собравшихся в одном месте и в одно время. Официально – 1673 зрителя, но на этом концерте (повторюсь) было значительно больше. Под две тысячи любителей музыки – как одна семья.
– Не рисковать…
– Не играть!
– Немедленно паковать чемодан и возвращаться домой! – Советуют с мест, будто все, о чем рассказывает юбиляр, происходит на наших глазах, а не полвека назад. И надо немедленно спасать жизнь музыканта.
– Я все-таки вышел на сцену. – Закручивает сюжет Доренский. – Ноги не слушают. Руки дрожат. Играю плохо. Жду точного выстрела в висок. Мне вдруг приходит идея «покачать маятник», как делают это в фильмах крутые ребята, убегающие от погони. В движущееся тело попасть сложнее. Играю и начинаю раскачиваться в такт музыке. Но выстрела все нет и нет. Постепенно пришел в себя. А во втором отделении и вовсе успокоился. Отыграл неплохо. Зал провожал овациями.
На следующий день местная пресса отметила оригинальную манеру игры пианиста.
В Бразилии Доренского любят. И как исполнителя, и как педагога. «…Из всех пианистов… выступавших у нас, никто не вызвал столько симпатии у публики, такого единодушного восторга, как этот музыкант. Сергей Доренский обладает глубокой интуицией и музыкальным темпераментом, которые придают его игре неповторимую поэтичность», цитировала «Советская культура» одну из бразильских газет.
Период активной гастрольной деятельности Доренский называет одним из самых интересных в жизни. Но и самым трудным. И не только из-за напряженного графика гастролей, постоянных перелетов из города в город, из страны в страну, из одного климатического пояса в другой…
Надо было «научиться» играть по-новому. Не как ученику Григория Гинзбурга, подающего надежды, а как состоявшемуся пианисту. Как играть? И что? Репертуар к тому времени был невелик. Гинзбург учил, что «играть следует лишь то, что рождает у исполнителя ощущение внутреннего удобства, «приспособляемости», то есть полного слияния с произведением, инструментом…». Что «почти у каждого пианиста есть свое сценическое «амплуа».
Педагогическое кредо Доренского – «во время учебы исполнителям надо стараться охватывать как можно больше музыки, пытаться переиграть все, что можно… В дальнейшем, с началом настоящей концертно-исполнительской практики, выходить на сцену следует лишь с тем, что больше всего удается».
Педагог Доренский пошел дорогой своего учителя Григория Гинзбурга. «Сергей Леонидович никогда не воплощал себя в учениках. Его задача – помочь самому ученику раскрыть себя, а не тот образ, который звучит у самого Доренского. Никогда в жизни он не пытался переделать мой внутренний мир. Я ему за это очень благодарен», – говорит о Доренском один из самых звездных его учеников Николай Луганский.
Что лучше всего удавалось Доренскому-исполнителю? Критики называют Шестую, Восьмую, Тридцать первую сонаты Бетховена. «Карнавал» и «Фантастические отрывки» Шумана. Мазурки, ноктюрны и этюды Шопена. (Интерпретация Доренского мазурок Шопена вошла в золотой фонд мировой шопенианы). «Кампанеллу» Листа и листовские обработки песен Шуберта. Соль-мажорную сонату и «Времена года» Чайковского. «Рапсодию на тему Паганини» Рахманинова и Фортепианный концерт Барбера. Стиль пианиста Доренского называют кантиленным. То есть, свободно льющимся, мелодичным, напевным.
60 лет из своих 85-ти Сергей Доренский преподает в родной Alma Mater. В гала-концерте, посвященном 85-летию любимого педагога, приняли участие самые знаменитые его ученики: Денис Мацуев, Николай Луганский, Андрей Писарев, Екатерина Мечетина, Павел Нерсесьян, Вадим Руденко, Александр Штаркман. Все это всемирно известные пианисты.
«В его классе грандиозная атмосфера. Всегда хочется туда возвращаться, – ассказывает о своем педагоге самый популярный российский пианист Денис Мацуев. – Сергей Леонидович дает такие точные советы ученикам, что они запоминаются на всю жизнь. У меня они до сих пор в голове…».
«Он из каждого из нас доставал что-то такое ценное, личное, он не давил своим авторитетом – вернее, своей авторитарностью. Он именно своим авторитетом давал нам понять, чем нам стоит гордиться, что усиливать в себе, а какие стороны завуалировать», – дополняет Екатерина Мечетина.
Фортепианная школа Сергея Доренского – гордость всей русской музыкальной культуры. С юбилеем, маэстро!
Фото с сайта www.2rf.ru
Выбор читателей
Комментарии