Анна Хрусталева, Москва: Ситуация вокруг «Левиафана» напоминает шабаш на Лысой горе.

В последние дни, честно признаюсь, мне страшно включать утюг: а вдруг и оттуда на меня как выпрыгнет да как выскочит… «Левиафан»? Он ведь теперь везде: соцсети, блоги, форумы, газеты и журналы пестрят фотографиями гигантского китового остова и…

…заголовками, перекрикивающими один другой: «Левиафан» – самый русофобский фильм в истории нашего кинематографа», «Левиафан» – самый гениальный фильм в истории нашего кинематографа», «Да здравствует!», «Долой!». В попытке отстоять свою правоту оппоненты мечут друг в друга личные оскорбления и готовы вот-вот сойтись в рукопашной. Что же такого таит в себе фильм Андрея Звягинцева, если с виду приличные люди срываются на фальцет и переходят на ту самую обсценную лексику, которую создателям пришлось вырезать из картины, чтобы все-таки получить право показать ее в кинотеатрах?

Чего не стоит ждать от «Левиафана»? Какого-то высшего откровения или нового слова в искусстве – точно не ждите. Не думайте, ради Бога, что перед вами распахнутся врата, за которыми вы узрите нечто такое, о чем прежде не догадывались, чего не подозревали. Или вы не знали, что власть может быть безжалостна, хуже того – бесстыжа? Что ей под силу раздавить, размозжить, растереть в порошок любого, кто встанет у нее на пути? Что прав всегда тот, у кого больше прав? Что судьи бывают продажны, а полиция безнаказанна? Что рука руку моет? И легче достать звезду с неба, чем на земле добиться торжества справедливости? Или вы никогда не видели, как люди пьют горькую, пьют по-черному, до потери себя? Для кино эти темы тоже не в диковинку. Лишь за последние несколько лет свет увидели несколько социальных драм, не менее острых и болезненных. Посмотрите «Долгую счастливую жизнь» Бориса Хлебникова, попавшую в прошлом году в конкурс Берлинского фестиваля. Там тоже про коррумпированных чиновников, про махинации с землей, про всеобщую лень, пьянство и человеческую низость. А таких оборотней в погонах как в фильме «Счастье мое» Сергея Лозницы еще поискать надо. О них же и «Майор» Юрия Быкова. О том, как живет народ за пределами столичной кольцевой автодороги, расскажут и «Юрьев день» Кирилла Серебренникова, и «Сибирь. Монамур» Славы Росса, и «Однажды в провинции» Екатерины Шагаловой. И список этот можно продолжать. Все эти картины были сняты не без помощи государства, у каждого случилась своя фестивальная судьба, но отчего-то ни один не поднял такой волны, как «Левиафан». Хотя по качеству и художественным достоинствам, поверьте, ничем фильму Звягинцева не уступают (а некоторые, что уж там, даже превосходят).

Так в чем же дело? В том лишь, наверное, что «Левиафану» посчастливилось всплыть в нужное время в нужном месте. Так уж карта легла, что к моменту его выхода в свободное плаванье случились Крым, Украина, санкции. Много чего случилось. Из цивилизованной в глазах западного мира страны мы вновь стали стремительно превращаться в заваленную вечными снегами терра-инкогнита с медведями, балалайками и пьяными мужиками в ватниках, шапках-ушанках и с автоматами наперевес. В сплошной угрожающий вопрос, ответ на который запад и увидел в «Левиафане». Балалаек и медведей, правда, не досчитались, но обилие водки, думается, все компенсировало. Отсюда и приз за лучший сценарий в Каннах, и «Золотой глобус», и номинация на «Оскар», и награда английских кинокритиков. Наивный народ, они думают, что теперь знают о нас всю правду…

С заморской реакцией все понятно. А почему «Левиафан» так взволновал соотечественников? Тут все тоже вполне объяснимо. Пока у большинства из нас дела шли неплохо, цены на хлеб и колбасу не переваливали за болевой порог, и практически любой мог позволить себе хотя бы раз в год вывезти семью погреться на турецком или египетском солнышке, нам было удобно на многое закрывать глаза. На шизофрению большинства законодательных инициатив, на беспардонное казнокрадство, на православных активистов, врывающихся с угрозами на театральную сцену и в выставочные залы. Не к нам же домой врываются – и ладно. И лишь когда в наших собственных карманах загулял ветер, мы вдруг опомнились. И с остервенением принялись искать виноватого. Ну, или хотя бы того, на ком можно выместить страх, обиду, раздражение. А так как истинные виновники высоко да и боязно как-то их трогать, ничего лучше не придумали, как сорваться на фильм, который «очерняет действительность», «позорит нас перед всем миром». Да что ж на зеркало-то пенять?…

Ситуация, разворачивающаяся сейчас вокруг картины, напоминает шабаш на Лысой горе. Министр культуры позволяет себе в адрес фильма высказывания практически непечатные, депутаты Самарской губернской думы, присоединившиеся к ним казаки, священнослужители и прочие «деятели культуры» пишут натуральный донос на главного режиссера Самарского академического театра драмы Валерия Гришко, сыгравшего в «Левиафане» роль православного пастыря:

«Разрастается скандальная известность снятого режиссером Звягинцевым фильма «Левиафан». Этот низкопробный клеветнический опус, подающий исключительно в черном свете наше государство и Православную Церковь, всячески рекламируется и превозносится либеральными СМИ и даже выдвинут на международные премии. В то же время, по всей стране ширится общественный протест против показа этого фильма роль одного из ключевых персонажей фильма «Левиафан» – русского православного архиерея – сыграл главный режиссер Самарского академического театра драмы Валерий Гришко. Образ, созданный этим деятелем, является циничной и грязной пародией на русский православный епископат, оскорбляет всех верующих людей и, по сути, есть не что иное, как фиглярское издевательство над российской властью и основной конфессией нашей страны – святым Православием. Было бы вполне естественно, если бы подобные выпады в своем творчестве допускал, скажем, артист какого-нибудь оппозиционного художественного коллектива, финансируемого, как это часто бывает, из разных иностранных фондов. Но в данном случае речь идет о человеке, служащем в государственном театре, формирующем его репертуар и по должности имеющем возможность со сцены влиять на сердца и умы зрителей, в том числе молодежи. Нам непонятно такое двуличие: как можно жить за счет бюджетных средств, получать от власти все преференции и в то же самое время участвовать в изощренном поношении Российской власти и Православной Церкви? Очень хочется, чтобы наш Минкульт разрешил эту странную и нездоровую ситуацию, которая вводит в недоумение абсолютное большинство наших земляков-самарцев, искренне любящих свою Родину и почитающих ее многовековые исторические традиции».

Это «Открытое письмо» адресовано министру культуры Самарской области Ольге Рыбаковой. Бедная Ольга Васильевна. Ей теперь голову ломать, как же «разрешить эту странную и нездоровую ситуацию»… Хотя кто тут на самом деле «странен» и «нездоров» – это еще бабушка надвое сказала… И вот уже газета «Московский комсомолец» пишет, что доходами Валерия Гришко заинтересовался Минкульт, затребовав в администрации театра отчет о зарплате главного режиссера, о количестве поставленных им спектаклей, о том, какую прибыль они приносят. Интересно, что и у кого потребуют чиновники завтра?

Обидно, что за всей этой шумихой практически никого не интересует художественная составляющая картины Андрея Звягинцева. Редкий критик взялся разобраться, а что там, собственно, со сценарием? А сценарий, между тем, слабый, в нем, с одной стороны, собраны все возможные кинематографические штампы, с другой – полно алогичности, белых пятен, невнятностей и многозначительных недоговоренностей. А как артисты играют? А артисты играют блестяще: Алексей Серебряков, Елена Лядова, Роман Мадянов, Анна Уколова вновь продемонстрировали миру, что такое русская актерская школа. Для оператора Михаила Кричмана это очередная работа, после которой можно уже вообще больше ничего не снимать: он и так в истории. Режиссеру можно задать много вопросов, но все они должны касаться фильма, а не политики. Интересен его взгляд на те или иные сюжетные мотивировки, на характеры персонажей, на символику и образность. Вот, что важно в кино – мотивы, аллюзии, внутренние переживания героев, выстроенный кадр, свет, тень, наклон головы, взгляд исподлобья. Давайте об этом тоже поговорим! Здесь есть что обсудить, честное слово. Но нет, про это нам неинтересно…

Так что же такое «Левиафан»? Мощное социальное высказывание? Да! Жесткое и своевременное. Два с половиной часа, за которыми одна короткая фраза: «Достало! Достало так жить!» Хорошо, что он появился? Хорошо – не то слово. Просто отлично. Потому как замалчивать проблемы, значит, множить их. «Левиафан» совершенен? Нет, не совершенен. Но уж точно не идет ни в какое сравнение с фильмом «Елки», который так понравился министру культуры Владимиру Мединскому.