Иосиф РАЙХЕЛЬГАУЗ: Жизнь и театр иногда пересекаются

Историей жизни Иосифа Леонидовича Райхельгауза можно вдохновить даже самого убежденного пессимиста. Известного режиссера, нынешнего руководителя театра «Школа современной пьесы» не раз отчисляли из института, его дипломную пьесу не допускали к показу, ему ставили несопоставимый с жизнью диагноз. Но на все трудности он отвечал желанием жить и двигаться дальше. Об этом можно написать целую книгу. Сам Иосиф Леонидович опубликовал их несколько. Одна из них – «Странные страны. Записки русского путешественника» – вышла в середине этого года, а в конце июля автор провел в Российской государственной библиотеке искусств ее презентацию. В эксклюзивном интервью «УГ» Райхельгауз рассказал о новой книге, премьерах, готовящихся в Школе современной пьесы, а также о театральном памятнике, который сделали его близкие.

– Иосиф Леонидович, ваша новая книга посвящена вашему отцу, который был танкистом и гонщиком. Любовь к приключениям у вас от него?
– Любовь к транспорту, безусловно, от отца, он был водителем танка, гонщиком, мастером спорта, выигрывал соревнования, у него был именной мотоцикл, который подарил ему маршал Жуков. Отец дошел до Берлина и расписался на Рейхстаге. Я тоже очень люблю водить – мотоциклы, квадроциклы, снегоходы, джипы, багги – все, что заводится и заправляется. И уже много лет участвую в экспедициях по бездорожью. Каждый свой отпуск отправляюсь в различные уголки России и мира, где вместе с друзьями пытаюсь пройти непроходимые трассы. Занимаюсь этим уже 25 лет. «Странные страны…» – уже вторая книга о путешествиях, первой были «Прогулки по бездорожью». А не так давно вышла книжка «Игра и мука». Она обо всем – о моей жизни. Сейчас в издательстве ГИТИСа готовится своеобразное учебное пособие – «Во всем виноват режиссер». Пока книга в работе – собираю, дописываю, расшифровываю какие-то свои лекции студентам.

– Какая из поездок вас особенно удивила?
– Вы знаете, чтобы ответить на ваш простенький вопрос, я написал целую книжку. У меня огромное количество впечатлений. Есть страна, которую можно было бы назвать кинематографической, – Новая Зеландия. Приходилось бывать в пустынях – оказалось, пустыня может быть выразительной и интересной. Монголия – фантастическая страна. Неизгладимое впечатление – Такла-Макан в Китае… Но остановлюсь. Проще взять книгу и прочитать текст.

– Почему сегодня в России так востребован жанр «трэвел»?
– Неожиданный вопрос. Мне кажется, это нормальное состояние человека – познавать мир. Я очень много преподаю, вижу огромное количество молодых людей, которые идут в театр, хотят сниматься в кино. И я тоже задаю им вопрос: «Зачем это вам?» Они часто отвечают, что в театре можно узнать о жизни другого человека. А можно еще увидеть мир, другие страны. Мне кажется, это присуще человеку – быть неудовлетворенным своими познаниями, стремиться к образованию, постижению культуры, возможности увидеть весь объем этой жизни, соотнести с собой, со своей жизнью. Наш земной шар очень маленький, люди быстро находят общий язык друг с другом. Мне приходилось ставить спектакли на разных языках. В первые дни мы обычно можем работать лишь при помощи переводчиков, а потом начинаем друг друга понимать. Это нормально – жить с соседями в мире, интересоваться друг другом.

– Школа современной пьесы вернулась к репетициям в начале июля. С какими чувствами коллектив приступил к работе после карантина?
– Естественно, мы все соскучились по работе, вдохновлены процессом. Но, конечно, главный показатель в жизни каждого театра – момент встречи со зрителем. И пока этот главный компонент отсутствует, идет создание новых спектаклей. Мы хотим к началу нового сезона, то есть к 1 октября, подготовить три новые работы. Все они совершенно разные. Премьера, которую готовим сейчас, – «Толстого нет». В ней речь идет о семье Толстого, его детях, жене Софье Андреевне, которую играет Ирина Алферова. Следующий спектакль – сатирическая история Андрея Райкина «Задняя часть слона». Она об артисте, который всю свою жизнь в кукольном театре играл в слоне задние ноги. Ему это надоело, он решает эмигрировать, но его наши спецслужбы пытаются использовать в своих целях. Не буду рассказывать сюжет – это сатирическая, едкая комедия. В главной роли любимый всеми Юрий Чернов, народный артист. Много музыки, песен, живой оркестр, состоящий из артистов театра. Ну и, наконец, третья работа – спектакль известного знаменитейшего режиссера и художника Дмитрия Крымова. У него были чудесные, выдающиеся родители, отец – гениальный режиссер Анатолий Васильевич Эфрос, а мама – Наталья Анатольевна Крымова – театральный критик. Так получилось, что его мама до последнего дня жизни работала в нашем театре. Дмитрий Анатольевич Крымов ставит спектакль о своих родителях, о себе. Премьера должна состояться 10 октября, в день его рождения.
Еще одна работа, вышедшая буквально накануне карантина, – спектакль «Фаина. Эшелон». Мы сыграли его всего два раза, но о нем успели много написать в прессе. Резонанс огромный. Были проданы билеты, однако мы вынуждены были показы отменить. И вот теперь сыграем его как премьеру.

Первого октября мы открываем сезон одной из последних премьер – иммерсивным спектаклем «На Трубе». Действие в нем происходит в нашем здании – доме на Трубной площади, которое сохранило исторические стены и роскошные интерьеры. Зрители оказываются рядом с действующими лицами спектакля – Чеховым, Толстым, Достоевским, ресторатором Люсьеном Оливье, погружаются в атмосферу эпохи и даже вовлекаются в действие.

– Ваш театр в течение многих лет выступает организатором конкурса «Действующие лица». Какие основные черты современной драматургии вы могли бы выделить?
– Мы этот конкурс проводим уже 17 лет. И каждый год получаем от 300 до 500 пьес. Это самый крупный драматургический конкурс в мире на русском языке. Каждый год работы оценивают эксперты, среди которых критики, филологи, артисты, режиссеры. Из всего объема они отбирают лонг-лист – не более 30 пьес. А затем начинает работать жюри. И вот здесь наш конкурс совершенно уникален: жюри состоит из молодых режиссеров (их может быть очень много – как-то было порядка 80 человек), которые выбирают пьесу для собственной постановки. Среди них мы отбираем 10 самых интересных заявок, и таким образом образуется десятка лучших пьес. Ежегодно выпускаем сборник, где публикуется эта десятка. К каждому сборнику я пишу вступительную статью, где анализирую тенденции драматургии этого года. И таким образом рисуется картина российской драматургии за долгие, долгие годы. Естественно, один год отличается от другого. Меняется язык, меняются восприятие мира, тематика, жанр, взгляд писателей на мир. Бывает год, когда в каждой второй пьесе действие происходит в сумасшедшем доме или тюрьме. А на следующий год место действия – кладбище. Вот почему-то в этом году из 10 лучших пьес семь с самоубийствами, а в трех насилие. Драматургия выражает время, фиксирует качество, состояние, температуру по нашей большой больнице, которая называется Россией.

– Роковую для многих формулировку «профнепригоден» вы получали в жизни не один раз. Что вы чувствовали тогда? Был ли страх делать следующие шаги в профессии?
– Внутри себя я был уверен, что поступаю правильно, что я хочу что-то сочинять и сочиняю. Иногда даже фрагменты своей жизни, которые потом материализуются. Например, идти по Парижу, увидеть театр и сказать: «Хочу, чтобы здесь, в этом театре, у нас были гастроли». И через год так и случается. Я абсолютно уверен, что каждый человек – это Господь Бог для себя самого, автор своей жизни. И когда я слышу, что люди сожалеют, что они родились не в Москве, а в провинции, или что у них были бедные родители, не было денег, чтобы учиться, я уверен, что это все полная ерунда, потому что главное – это сам человек. Когда меня выгнали из театрального института в Ленинграде, там еще 20 человек учились. Руководил нами замечательный мастер. Хоть мне было тогда 17 лет, я ему сказал, что лет через 10 в Ленинградском институте будет встреча со мной как с очень известным режиссером. А вот что будет с каждым из оставшихся – неизвестно. И вот из всего этого курса вышел только один относительно профессиональный режиссер. А лет через 10 после моего отчисления были гастроли «Современника» в Ленинграде, на которые приехали два моих спектакля. Это не хвастовство, а иллюстрация того, что судьбу человек себе выстраивает сам. Около четырех лет назад я попал в больницу. Мне сообщили, что у меня 4‑я степень онкологии и я умру через два месяца, успев разве что написать завещание. Но я не сдался. А, наоборот, подумал: «Давайте я еще сам попробую за свою жизнь побороться». Мне помогла моя любимая семья. Это к вопросу о профнепригодности. Когда я сейчас отчисляю своих студентов по той же формулировке, я им говорю, что ничего страшного, это даже хорошо, что, если бы меня в свое время не отчислили из Харьковского института, я бы не попал в Ленинград, а из Ленинграда – в московский ГИТИС. И не встретил бы тех удивительных людей, с которыми меня свела жизнь. Так что радуйтесь, что вас выгоняют. Многих из тех, кого я выгонял, впоследствии брал обратно, кто-то диплом получал, а кого-то не брал обратно, но они становились знаменитыми артистами, лауреатами различных премий. Они гордятся, что у меня учились, а я – что у них преподавал. Несмотря на то что я их отчислил.

– В вашем театре состоялось открытие Евгения Гришковца. Отношение литературных критиков к писателю по-прежнему сложное, несмотря на его популярность. В чем, по-вашему, его феномен, почему вы его выбрали в свое время?
– Мы на него наткнулись совершенно случайно. У нас Гришковец впервые сыграл «Как я съел собаку». «Школа» – единственный театр, который стал ставить его тексты просто как пьесы – без его участия. За спектакль «Записки русского путешественника» мы получили премии на престижных фестивалях. А за «Город» я получил премию как режиссер. Евгений Гришковец продолжает для нас писать. Я уверен, что популярность Гришковца в том, что он сам не похож на артиста, он не притворяется, ни в кого не перевоплощается. Он как бы такой простой человек, даже картавит, невысокий, лысоватый – обычный мужчина средних лет. Но то, что он говорит, оказывается очень близким для многих. Он угадывает то, чем человек живет, как воспринимает взаимоотношения детей – родителей, мужей – жен. В этом многие узнают себя. И Гришковец делает главное, что должен делать театр, – он помогает людям жить и разбираться в своей жизни, познавать и понимать ее законы. Поэтому спектакли по его пьесам в нашем театре всегда популярны.

– Во многих своих интервью вы рассказывали историю про золотые часы, которые в жизни вашей мамы несколько раз воровали и в итоге вы ей их подарили. Видите ли вы в этой истории некий символизм?
– Это в основном мама моя рассказывала эти истории. Мне очень жаль, что мамы уже нет, она умерла как раз в момент, когда мне делали все вот эти жуткие операции, ей был уже 91 год. Но мама оставила удивительные записи о своей жизни, опубликованные в книге. На основе этой книжки я сделал спектакль «Фаина. Эшелон». Художник этого спектакля – Маша Трегубова, моя любимая знаменитая дочка, внучка моей мамы. Вот так сын и внучка сделали театральный памятник моей маме, а вместе с ней всем, кто пережил трагедию войны. Главную роль играет выдающаяся актриса Елена Санаева. Когда репетировали, придумывали, сочиняли этот спектакль, и у меня, и у всех участников лились слезы, настолько история, рассказанная в нем, живая и ценная. Жизнь и театр иногда пересекаются.

Ирина КОРЕЦКАЯ